— Каждый новичок в самом начале задумывается о том, откуда берется сюжет. Что влияет на рождение сюжета Ваших произведений? — Как-то Жванецкому на концерте пришла записка: “Откуда вы берете сюжеты для своих рассказов? Вы, наверное, много путешествуете?”. Михал Михалыч ответил: “А вы, наверное, в окопе сидите, раз ничего этого не видите”. Фантастика для меня — кривое зеркало, которое отражает нашу действительность. Вот небольшой пример. Иду по чистой ухоженной улице и встречаю дворника, собирающего немногочисленный, набравшийся за ночь, мусор. Почему-то вспомнился идиотский лозунг советских времен: “Чисто не там, где убирают, а там, не мусорят!” И вот в воображении появляется планета, где официально запретили сорить на улицах, а вместо дворников стоят автоматические пушки-дезинтеграторы, готовые распылить на молекулы любого нарушителя чистоты за брошенный на тротуар окурок.
— Расскажите о появлении сюжета к одной из ваших книг. — Одна из сюжетных линий в романе “Санитарный инспектор” рассказывает, как хитрый бизнесмен стал фактическим хозяином колонии поселенцев на отдаленной планете. В результате население целого города живет на пособия по безработице. Эти пособия, а также огромные средства на строительство и благоустройство колонии регулярно присылает с Земли Организация Объединенных Планет — ООП. Естественно, львиная доля этих денег оседает в карманах самого бизнесмена и кучки купленных им с потрохами работников ООП. Откуда возник сюжет? Достаточно приглядеться, как бездарно расходуются (разворовываются?) гигантские суммы, выделяемые благотворительными организациями ООН для помощи странам Азии и Африки. Да и в менее глобальном масштабе — знакомая картина, не правда ли? (На минуту задумывается и продолжает). Что-то уж больно мрачно и чересчур серьезно получается. На самом деле я стараюсь смотреть на жизнь с юмором. Давайте приведу еще один пример. Как-то комментатор женского тенниса рассказал, что организаторы турниров зачастую ставят на первые корты не самых сильных, но зато внешне привлекательных спортсменок. В результате возник рассказ “Я должен это увидеть”, который на днях выйдет в сборнике фантастики “Хоккей с мечом”. На одной из планет (ну а где же еще!) упал интерес к спортивным состязаниям. Чтобы привлечь зрителей организаторы изменили правила. Главный герой попал на соревнования по легкой атлетике, где бегуньям выставляли две оценки: за скорость бега и за художественное впечатление. В результате победила бегунья, пришедшая в середине группы. Зато какая у нее была фигура! Как элегантно она двигалась по беговой дорожке! Да, забыл добавить, что для улучшения художественного впечатления спортсменки бежали голышом. Как вы догадываетесь, стадион был забит болельщиками до отказа!
— Композиция от первого лица: за или против? — Прямо вопрос из экзаменационного билета в литинституте. На эту тему, наверное, написаны целые тома умными и рассудительными литературоведами. Я использую оба приема. Отчасти это зависит от главного героя. Например, в романе “Программист для преисподней” я настолько отождествил себя с главным героем, что не просто писал от первого лица, а будто прожил вместе со своим героем весь роман. Это не значит, что писал о себе: моя жизнь сложилась совершенно иначе, не говоря уже, что я никогда не заключал контракт с потусторонней силой, и не учил чертей в аду компьютерной грамотности. Но таким образом было легче показать внутренний мир героя, его ощущения, переосмысление им прожитой жизни и окончательное перерождение. А вот, скажем, в романе “Кодекс джиннов” герой — космонавт второго класса роскосмофлота Коля Ночкин. Он хоть и главный положительный герой, но отчасти и комедийный персонаж. Ведь роман написан в жанре юмористического фэнтези. И у меня не было ни малейшего желания отождествлять себя с Колей. Я писал о нем в третьем лице, наблюдая за его приключениями со стороны, и потихоньку посмеиваясь.
— Главное в фантастическом рассказе это…? — Рискуя навлечь на себя гнев тех самых литературоведов с дипломами, выскажу свою точку зрения. Хороший рассказ должен быть построен, как анекдот. Смысл в том, чтобы держать читателя в напряжении до самого конца. А в конце дать по башке неожиданной эффектной развязкой. Это касается любого жанра. Только не поймите меня буквально — развязка вовсе не обязана быть смешной. Но она должна заставить читателя хоть на миг задуматься. О чем? А вот именно о том, о чем вы хотели сказать, когда писали рассказ!
— Помимо писательства Вы наверняка читаете много литературы. Если так, то предпочитаете читать фантастику или чаще “отдыхаете” от своего жанра? Почему? — Читаю много. Фантастика, детективы, остросюжетная литература. Основной критерий – качество написанного. Каким бы закрученным ни был сюжет, если язык у автора примитивный, то обычно читать прекращаю. Я в основном слушаю аудиокниги, а при этом все огрехи стиля сразу выделяются. Недавно попалась в руки книжка про Ната Пинкертона. Стало интересно — ведь была такая знаменитость. Начал читать — тихий ужас! Язык примитивнее некуда. Своего героя автор называет исключительно “великим сыщиком”. Дошел до места: “Дверь была заперта. Но для великого сыщика это не было преградой. Он достал из кармана набор отмычек и через несколько минут дверь отворилась. Великий сыщик достал револьвер и вошел”. Тут и бросил читать, конечно. И наоборот, книги, написанные красивым, богатым языком, с удачной стилизацией, да еще с вкраплением цитат из любимых книг и кинофильмов (последнее очень умело и к месту делает Бушков) — ну тут просто праздник!
— В современной литературе принято разделять понятия фантастика и фэнтези/ужасы. Как Вы относитесь к подобному разделению? Является ли фэнтези/ужасы, по-вашему, частью фантастики или это уже совершенно оформившийся отдельный жанр? — Думаю, это разные жанры. К тому же сегодня издатели требуют такую литературу, чтобы читатель, покупая книгу, заранее знал, что “у нея внутре”. Книги делят не только на жанры, но и поджанры, категории, серии и пр. В этих условиях авторы стараются держаться в строгих рамках, чтобы вписаться в направление конкретного издательства. Меня смущает только одно. Куда при нынешней точной классификации отнести, скажем, книгу Клиффорда Саймака “Заповедник гоблинов»? Ведь там фигурирует и “маленький народец” — гоблины, тролли, и даже дракон. Но там же и перемещения во времени, и космические путешествия, и таинственные враги человечества, и планета из прошлой Вселенной, пережившая Большой Взрыв. Видимо, по-настоящему хорошие книги не вписываются в жесткие рамки сегодняшней классификации.
— Часто начинающим писателям напоминают, что мэтры литературы всегда ставили перед собой цели, поэтому добивались успеха. Например, Кинг пишет по 10 страниц даже по праздникам. Ставите ли Вы перед собой подобные задачи? — Ни в коем случае. К счастью, я не связан редакционными планами и сроками. Пишу только, когда появляется желание, внутренняя потребность. Я всю жизнь работаю программистом. Причем занимаюсь не рутиной, а разработкой новых программ. Неожиданно обнаружилась схожесть работы писателя и программиста. Так вот, и там и там я стараюсь сделать так, чтобы работа приносила удовольствие. Тогда все получается. А когда вымучиваешь, вытягиваешь из себя — то и результат соответственный.
— У каждого писателя есть привычки, ровно, как и у каждого неписателя. Одни помогают работать, другие — отвлекают от работы. Какие полезные и вредные привычки Вы можете выделить? Какими обладаете Вы лично? — Ну, уж нет. Подобные вопросы частенько задают психологи при приеме на работу, поэтому у меня выработалась идиосинкразия на них. Давайте-ка я лучше приведу фрагмент из книги “Кодекс джиннов” на эту тему. Главному герою привели робота-камердинера. Оставалось его активировать. — Здравствуйте, господин виконт Коля Ночкин, — торжественно провозгласил робот. — Я рад служить вам. Если вы готовы, хозяин, то я попрошу вас ответить на ряд вопросов, имеющих личный характер. Ваши ответы необходимы для того, чтобы я выбрал оптимальную модель поведения, наиболее полно удовлетворяющую вашей психологической карте. После этого Коля провел полчаса, отвечая на всевозможные вопросы робота. Кто бы ни составлял этот опросник, он имел ярко выраженные садистские наклонности. Из него вышел бы замечательный средневековый инквизитор. Коля подробно описал свои гастрономические пристрастия, вкусы и предпочтения в одежде. Указал примерный распорядок дня. Ответил на вопросы, связанные с количеством и длительностью естественных отправлений. Минут десять робот невозмутимо расспрашивал землянина о вредных привычках и непристойных действиях, которыми тот тешит себя наедине. При этом робот невозмутимо уточнял, какую именно помощь он может оказать при этом хозяину. Когда выяснилось, что ковырять в носу Коля предпочитает самостоятельно, робот даже обиделся, но в данном вопросе виконт проявил непоколебимую, истинно рыцарскую твердость. На этом опрос был закончен. — Благодарю, хозяин, — произнес робот. — Полученная информация передана в координационный центр компании и поможет улучшить качество обслуживания клиентов. Коля побагровел...
— Если говорят о научной фантастике, автора представляют почти что гением, ведь все должно быть спланировано, логично, научно? — Да, так работали “технари” Жюль Верн и Артур Кларк — морские карты и атлас звездного неба, справочники и техническая литература, собственные расчеты. Азимов, как известно, был энциклопедически образован. Советский фантаст Иван Ефремов, создавая концепцию спиральной вселенной, основывался на философских постулатах. Пусть это был примитивный материализм Энгельса, но ведь другой философии в стране просто не было. Вспоминаю, как в университете, на экзамене по диалектическому материализму я сослался на книгу Ефремова “Туманность Андромеды” (поскольку помнил ее гораздо лучше, чем содержание учебника). Преподаватель внимательно выслушал и стал задавать дополнительные вопросы... по той самой Туманности. Мы с обоюдным удовольствием обсудили концепцию Вселенной, созданной Иваном Ефремовым. Выяснилось, что сам преподаватель писал по этой книге кандидатскую диссертацию. Вот такие киты в свое время писали фантастику.
— Как и все вокруг, жанр фантастики меняется со временем. Как это происходит сейчас? — Теперь все проще. Прошли времена, когда научная фантастика была по-настоящему научной, и служила пропаганде, что называется, научно-технического прогресса. Стиль фантастики изменился. Мало кто из писателей-фантастов сегодня сумеет объяснить принцип действия хотя бы элементарного бластера. Но во всех книгах герои с энтузиазмом палят из этих штуковин — это их табельное оружие, как “Макаров” у полиции. Не говорю уже о преодолении межзвездного пространства. Никто не изобретает новые типы космолетов. Раз и навсегда договорились, что летаем при помощи гиперперехода, и точка. Причем, в зависимости от требований сюжета, гиперпрыжок — чем бы он ни являлся — может быть мгновенным, а может растянуться на недели и месяцы. А может состояться только в определенных точках пространства. Но изменилась лишь внешняя сторона. В 18-ом веке Джонатан Свифт мог отправить своего героя в море на корабле, и тот находил фантастические миры на дальних островах. В прошлом веке фантастам уже приходилось отправлять своих героев на Луну, а потом на Марс и Венеру. Сегодня, фантастам необходимы еще более удаленные планеты, а для этого нужны и более совершенные космические корабли. Но по своей сути, по своей роли в развитии сюжета, они ничем не отличаются от небольших парусных корабликов 17-18 столетий; а планеты, разбросанные по вселенной, — это все те же таинственные далекие, еще не открытые острова, служившие источником вдохновения для писателей прошлого.
— Кумиры есть у всех. Кто-то признает это, кто-то отрицает. Есть ли кумиры у Вас и как они касаются литературы и влияют на творчество? — Не люблю слово кумир, и никогда им не пользуюсь. Я бы сказал по-другому. Есть отцы-основатели жанра: роботехник и робопсихолог, академик Азимов; инженер-мечтатель, романтик ближнего космоса сэр Артур Кларк; добрый певец кантри Клиффорд Саймак, искренне верящий в светлое будущее человечества; юморист и философ Гарри Гаррисон; виртуоз Шекли с его умением доводить до логического абсурда самые, казалось, обыденные ситуации; светлый и печальный, бесконечно глубокий Брэдбери. Гениальные Стругацкие и дедушка русской фантастики Кир Булычев. Это писатели, которых невозможно по-хлестаковски похлопать по плечу и сказать: “Ну, как дела, брат Шекли?”
— А кого можете выделить из современников? — Из современных писателей хочу выделить прежде всего Терри Пратчетта. Его Плоский Мир — настоящая революция в жанре фэнтези. Пратчетт сумел превратить классическую сказочную фэнтези в остро-социальную литературу. Другой английский писатель — Дуглас Адамс — пример того, как можно войти в историю литературы с одной единственной книгой. Я прочитал “Путеводитель по Галактике” и его продолжение “Ресторан на конце света” в оригинале еще в 80-е. И пришел в полный восторг. К сожалению, для русскоязычного читателя эти книги не прозвучали. И виновато в этом издательство АСТ. Неизвестно по каким причинам они издали книги Адамса в сокращенном переводе, выхолостив из них самую суть. Вот представьте себе сокращенный вариант “Двенадцати стульев”, в котором оставили голый экшн. Что получится? Рядовая книжонка о том, как два жулика крадут и вспарывают стулья в поисках сокровищ. Кому она такая будет нужна? С “Путеводителем” именно это и произошло. В безобразном переводе пропали знаменитый Адамсовский юмор, его тонкая ирония и блестящая сатира.
— Вы говорите о зарубежных. Но наверняка есть и наши, русские, заслужившие ваше одобрение? — Из российских писателей мне импонирует Андрей Белянин. В первую очередь — его великолепная серия книг “Тайный сыск царя Гороха”. Точно также, как Пратчетт, нисколько не смущаясь, использует сюжеты и персонажей Шекспира, Белянин создал своих ЗнаТоКов — был такой культовый телесериал в СССР в 70-е годы про следователя Знаменского и его помощников: опера Томина и эксперта Кибрит. У Белянина это: младший лейтенант Никита Ивашов, местный простак-богатырь Митька в качестве оперативного сотрудника на все случаи, и эксперт-криминалист Баба-Яга. Белянин обладает великолепным чувством русского языка. Недаром же он состоялся и как поэт. Речь каждого Белянинского персонажа колоритна и уникальна. Другой писатель — Михаил Успенский. “Похождения Жихаря” — одна из лучших книг настоящего русского фэнтези. Великолепное знание русского, даже скорее сибирского фольклора; непревзойденное умение стилизации и неординарный мир перепутанного времени — вот рецепт этого шедевра.
— Что скажете о современном Пилюлькине — Сергее Лукьяненко? — Выделим его в жанр твердой фантастики. Я хочу немного поговорить о его книге “Звездная тень”. При внешней увлекательности сюжета, эта книга неизмеримо глубокая и даже страшная. Лукьяненко взял идеализированный мир коммунистического будущего, описанный в книгах Ефремова и Стругацких. И вывернул его наизнанку. Он ничего не изменил: те же интернаты, где дети растут и учатся под надзором мудрых и заботливых Учителей; тот же Мировой Совет, в котором на благо всем людям заседают лучшие умы планеты; те же Прогрессоры, незаметно и ненавязчиво помогающие менее развитым цивилизациям. Но в результате появился агрессивный мир, поработивший несколько цивилизаций и продолжающий экспансию. Мир тотального контроля над взрослыми и подавления творческого потенциала у детей. Страшный мир фашизма, замаскированного под коммунизм.
— Самый интересный вопрос новичка касается, несомненно, издания. Вы помните свои первые шаги к печати? Какими они были? Боялись ли отправлять первую рукопись? — Ну чего же тут бояться. В угол не поставят. Наоборот. Думаю каждый начинающий автор, посылая рукопись в издательство, считает, что осчастливил человечество. Представляет, как всполошатся, забегают там редакторы — а вы уже читали новую работу писателя Х? Непременно прочтите! Это необходимо срочно издать! Не смейтесь, я почти серьезно. Надо верить в себя. Посылать рукописи следует сразу в несколько издательств. Никогда не ждите, пока вам ответит одно, прежде чем послать в другое. Боитесь, что согласятся сразу два или три? Ну, во-первых, не считайте себя фигурой равной Черчиллю. Во-вторых, если это случится, то вам же лучше — сможете выбрать наилучший контракт. Я общался со многими издательствами. Обычно получал ответ следующего содержания: “Литературный редактор высоко отозвался о вашей рукописи, однако коммерческий директор отклонил ее издание”. Я продолжал рассылку и, в конце концов, находил своего издателя.
— Как реагируют читатели на ваши книги? Существует ли обратная связь читатель — писатель? — Такая связь есть. И она очень важна для меня. Когда я вижу в интернете отзывы типа “Евгений Якубович — мой любимый писатель” или “Программист для преисподней — моя любимая книга” это для меня самая высокая награда. Комментарии на литературных сайтах, письма на email — все это очень важно. Случаются и курьезы. По сюжету в романе “Програмист для преисподней” понадобилось указать телефонный номер черта Евлампия. Я решил провести эксперимент и указал номер... своего собственного сотового телефона. И стал получать звонки от читателей! Звонки разнились по всему возможному спектру: от нежного девичьего “Ой, простите, пожалуйста, я вот в интернете читаю книжку... ”, до начальственно-покровительственного баса: “Якубович? Га! Я так и думал. Га! Юморист”. Это было забавно и интересно. В первый раз я сам обалдел от неожиданности. Хотелось заорать, как кот Матроскин: “Ура, заработало!” Потом пообвык, стал нормально разговаривать со звонившими: а кто вы, а откуда узнали о книге, и тому подобное. Но все больше и больше не давала покоя мысль — а сработает ли мина второго уровня? И вот однажды поздно вечером раздался звонок. В трубке послышался взволнованный неуверенный мальчишечий голос: “Евлампия можно?” Это был мой звездный час. Стараясь воссоздать интонацию, с которой Борис Хасанов начитал книгу на диске, я ответил характерной фразой черта: “Кхе, кхе. Евлапмий слушает”. В ответ в трубке то ли икнули, то ли пискнули и отключились. А я, обычно очень сдержанный человек, впервые в жизни сжал кулак, согнул руку в локте и громко сказал: “Yes!”
— Оставьте совет “на бис” о том, с чего начать писать фантастику? — На одном из литературных сайтов начинающий автор написал о себе следующее: “Я еще молод и плохо знаю жизнь. Поэтому я пишу фантастику”. Категорически не согласен с этим. Фантастика и даже сказочное фэнтези должны писаться о реальных персонажах. Иначе получатся полупрозрачные изобретатели и герои-освоители космоса из “Понедельника”. Вам кажется, что вы не знаете жизнь? Что вам неоткуда брать персонажей? Тем более, скажем, для сказочного жанра фэнтези? Присмотритесь к окружающим вас людям. Вот сосед напротив — то, что называется простой работяга. Всю неделю он работает на заводе и по возможности тащит кое-что оттуда домой. Выходные он проводит на шести сотках, так называемой, дачи, где вместо отдыха весь день ковыряется в огороде и в саду. А потом опять же везет все это домой, консервирует и заготавливает на зиму. Это же готовый гном! А вот этажом выше живет артист местного драмтеатра. Благородная внешность, красивая правильная речь, приятные манеры. И при этом грязная душонка, погрязшая в театральных дрязгах и мелких интрижках. Ведь в каждом театре, на одного героя-любовника приходится десяток статистов с пожизненным амплуа “кушать подано”. А играть первые роли хотят все. Вот и подсиживают друг друга, готовы продать и предать лучших друзей всего лишь за хорошую роль в новой пьесе. Кого можно написать с такого человека? Конечно же – эльфа. Не полупрозрачного абстрактного сказочного персонажа, а готовую цельную личность.
