я в шоке.
нарисовался оборотень какой-то.. жуткий и страшный.

И спросит Бог:
— Никем не ставший,
Зачем ты жил? Что смех твой значит?
— Я утешал рабов уставших, — отвечу я.
И Бог заплачет.
(Игорь Губерман)

Я помню всю свою жизнь с самого начала. С момента рождения и до самой смерти. Я запомнил каждую секунду, каждый миг своего существования. Я голем. Обычный глиняный голем. Точнее был им. Мы, големы, не слишком сообразительны, но обладаем потрясающей памятью. Мы можем запоминать тысячи имен, лиц, значений...
Я помню как меня извлекли из горна. Моя глиняная плоть была красной от жара, а сознание чистым, как у ребенка. Высокая фигура мага пугала , отталкивала, но слова древнего свитка внутри моего тела узнали его, заставляя повиноваться.
- Подними правую руку! - крикнул волшебник. Мое тело зашевелилось, повинуясь приказу. Но я не знал какая рука правая, поэтому лишь бестолково дернулся.
- Черт! Опять бракованный! - Воскликнул маг и наотмашь ударил меня посохом, превращая в кучу черепков.
Да, я помню всю свою жизнь. С момента рождения и до самой смерти.

Ужас

Я внушаю ужас. Мне даже не нужно стараться, достаточно просто существовать. Вы думаете обо мне и страх приходит. Многие пытаются его скрыть, называют отвращением, но я-то знаю... Знаю, что вы в ужасе. Меня это веселит. Приятно ощущать власть над мнящими себя королями природы. Высшие хищники, пфе!
Мне ничего от вас не нужно кроме... Кроме крови. Сладкая, пьянящая, она течет по вашим жилам. Манит и зовет.
Жертва выбрана, я приближаюсь. Она не понимает, что происходит, не чувствует, как мои зубы прорывают кожу. Сладкий миг.
Момент понимания неизбежен. Меня замечают. Прерывают мою трапезу криками, полными ужаса и отвращения:
- Пиявка-а-а-а-а!
Да, я пиявка. И что?

жутко-болезненно-чувствительная. и эээм... немного пугающая.

все так искренне описано, будто тринадцатиглазое рядом сидит

И спросит Бог:
— Никем не ставший,
Зачем ты жил? Что смех твой значит?
— Я утешал рабов уставших, — отвечу я.
И Бог заплачет.
(Игорь Губерман)

Сумрик, я буду пристально следить за тобой. если совсем набекрень пойдешь - скажу

главное, самой не спутаться на любовных романах

И спросит Бог:
— Никем не ставший,
Зачем ты жил? Что смех твой значит?
— Я утешал рабов уставших, — отвечу я.
И Бог заплачет.
(Игорь Губерман)

Танец Духов

Пламя костра танцует в ночи, предвещая танец человека. Уже замерли по кругу темнокожие исполины, уже занесли руки над барабанами. Лица и тела музыкантов покрыты белыми узорами, чтобы Великие Духи могли разглядеть их в этой ночи и отметить старание своих сынов. Высокая фигура входит в круг. Шаман. Сегодня он будет плясать с Духами Их Танец, чтобы призвать Их милость, Их защиту и покровительство. Многочисленные амулеты и маленькие погремушки, висящие на его шее и поясе, не скрывают наготы дряхлого тела. Встречать Духов нужно таким, каким они тебя сотворили. Шаман замирает перед костром, подняв вверх руки и глядя в небеса. Старческая спина распрямляется, фигура приобретает величественность, словно молодость и сила вернулись к нему в эту ночь.

Звучат первые удары барабанов. Ритм, отбиваемый крепкими руками по натянутой коже, раскалывает ночное спокойствие, заставляет воздух вибрировать в такт. Неподвижная фигура Шамана начинает раскачиваться, все сильнее и сильнее, а потом он внезапно срывается в безумную пляску, следуя за боем барабанов. Пламя костра тянется ввысь и в его свете мечется человеческая фигура, изгибаясь, подпрыгивая, вскидывая руки в приглашающем жесте. Отблески света на эбеновой коже, ноги ударяют в песок, взметая облачка пыли, гремят погремушки. Подает голос диджериду, ее утробный рев возносится к небу, натягивая невидимую нить, прокладывая дорогу Великим Духам в мир живых, чтобы они могли присоединиться к пляске в свою честь. И вот уже шаман не один в круге, вокруг него мечутся тени, повторяя все безумные движения, танцуя вместе с ним, наслаждаясь вместе с ним. Энергия танца и жизни бурлит в воздухе, ускоряя ритм сердца, заставляя хватать ртом воздух. Все быстрее и быстрее бьют барабаны, все громче и протяжней ревет диджериду. Глаза шамана закатились, он больше не видит живых, теперь он зрит Духов, пляшущих вокруг. Его тело блестит от пота, движения становятся все резче и ломаней, длинные волосы, с вплетенными амулетами и перьями, хлещут по спине и плечам.

Внезапно раздается самый протяжный, самый надрывный стон диджериду. Он взрезает воздух, уносясь к небесам, и затихая среди звезд. Тени исчезают из круга, пламя костра успокаивается, превращаясь в крохотные язычки на почти остывших углях. Барабаны звучат все тише и, наконец, замолкают. Шаман останавливается, его плечи опускаются, ноги начинают дрожать, и он обессиленно валится на песок.
Издалека, оттуда, где небо сходится с землей, доносятся гулкие, рокочущие раскаты грома. Танец понравился Духам. Их милость близка.