— Расскажите об издательстве «Время». Как оно было основано?

— В 2000 году был создан издательский дом «Время», который начал выпуск газеты «Время новостей». Меня из «Огонька», где я был исполнительным редактором журнала, коллеги пригласили в газету на должность заместителя главного редактора. Новая газета — это всегда интересно, но я уже был «отравлен» книгами, поскольку несколько лет занимался их выпуском. Решил попробовать совмещать газету и книги. Так в издательском доме «Время» появилось книжное подразделение.  Его директором стала Алла Гладкова, с которой мы давно дружили и вместе работали.

Для российского  книжного дела эти годы были, пожалуй, окончанием периода романтического развития. Все основные товарные ниши более-менее заполнились, дальние потайные ящики писательских столов опустели, чудеса (огромные тиражи, мгновенный успех, шальные деньги) стали совсем редки. И стало понятно, что дружить-то книгам с газетой можно, но финансы следует разделить. Так книжное издательство «Время» стало юридически и финансово независимым. И цель стала совершенно понятной — выполнять культурную программу, которую мы сами же себе и наметили, и жить при этом на свои.

— Наверняка за время существования издательства собралась большая «библиотека своих авторов»?

— Именно во «Времени» только за последние годы увидели свет книги замечательных прозаиков Петра Алешковского, Андрея Дмитриева, Бориса Евсеева,  Елены Катишонок, Майи Кучерской, Анатолия Курчаткина, Руслана Киреева, Олега Павлова, Марии Рыбаковой, Александра Иличевского, Виктора Шендеровича, Марка Харитонова, Мариэтты Чудаковой, Евгения Клюева… Большое внимание уделяется выпуску собраний сочинений. Уже вышли в свет многотомники Н. Гоголя, В. Высоцкого, Ф. Искандера, М. Зощенко, И. Губермана, И. Бабеля, А. Сахарова, Э. Тополя, В. Быкова (на белорусском языке), М. Жванецкого, В.Смехова, Л.Зорина.

— Можете назвать ваши самые успешные проекты и самых популярных писателей?

— Особая гордость издательства — 30-томное Собрание сочинений А. Солженицына, издающееся в России впервые. Постоянный и верный автор издательства — Михаил Жванецкий, книги и диски которого ежегодно допечатываются. Одно из самых долгожданных — первое в России собрание сочинений А. Платонова в 8 томах, которому в 2011 году была присуждена премия «Книга года».

— Что для вас значат номинации и премии?

— В одной Италии, по-моему, литературных премий около двух тысяч. И когда премия муниципалитета маленького итальянского городка вдруг присуждается какому-то крупному русскому писателю, мы подаём это как большую и серьёзную победу. Я считаю это нормальным, премия — это моральная поддержка писателя, а если она дополняется материальной — ещё лучше. «Книга года» материальной поддержки лишена, но моральная поддержка не только писателю, но и издателю чрезвычайно важна, поскольку поддерживают его сегодня довольно слабо, а ему приходится бороться со многими проблемами

— Какие проблемы вы имеете в виду? Они влияют на издательские планы?

— Издательство живёт трудно — как и вся книжная отрасль в России. Нам отчасти даже чуть легче, чем многим. Например, мы выпускаем достаточно дорогие и качественные книги, а покупатель этих книг — человек с определённым образованием и интеллектуальной подготовкой. Он, конечно, тоже стал жить труднее и хуже, его доходы упали, но он сэкономит, образно выражаясь, на колбасе или на бытовой технике, но не на книгах. Второй сегмент книжного рынка, в котором мы начали довольно активно работать и который даже растёт в последнее время — это детские книги. Мы выпустили уже пару десятков книг для подростков, вырастили даже нескольких авторов, которые научились разговаривать с современными детьми, научились увлекать их. И книги этих авторов хорошо продаются.

— Как подбираются книги в печать? Где вы находите авторов?

— Мы практически не занимаемся переводной литературой, издаём только своё. А издавать то, что само плывет в руки, далеко не всегда стоит. Некоторые издатели на это идут,  скупают что попало и уже по продукту на прилавке видно, что это далеко не лучшее. А издано дорого, с помпой, написано «мировой бестселлер». Нет, это не наша ниша.

А отечественные  авторы как-то сами подбираются, это не тот случай, когда надо их мелким неводом ловить, чтобы непременно сформировать линейку из 50 или 100 названий. Автор приходит,  и если его рукопись нам нравится, мы ее издаем. А если автору у нас понравилось, он приносит следующую книгу. И потом: мы издаём 100, максимум 150 книг в год. Это ровно то количество, которое можно самим прочесть, оценить, отредактировать, оформить — то есть собственным вкусом, собственной репутацией отвечать за качество продукции. Это не обезличенный индустриальный конвейер.

— Наверняка есть и обратная сторона?

— Представьте себе, что в издательстве выходит некая серия, заработавшая читательскую любовь и авторитет. И сразу же появляются авторы, которые хотят издаться непременно в этой серии — они даже готовы сами за это заплатить. Соблазн велик, но тут уж приходится выбирать: либо ты рискуешь репутацией и соглашаешься на сделку, либо теряешь деньги, но сохраняешь лицо. Второе — предпочтительней, причем, не только в моральном, но и в коммерческом отношении. Мы знаем немало издательских серий, в которых вслед за успешными «паровозами» выстраивались слабенькие книжки, которые быстро заваливали всю серию.

— Но ведь и прибыль нужна. И деньги на издательские проекты из ниоткуда не берутся.

— Для этого существуют многочисленные фонды, грантодатели, попечительские советы и благотворительные программы, чтобы издатели могли к ним обращаться в случае необходимости. Если у нас есть достойный проект, нам очень хочется его осуществить, но он дорогой, и нужны «длинные» деньги. Тогда мы сами обращаемся в разные фонды и, должен сказать, часто получаем вполне позитивный отклик.

— Расскажите об отношении «Времени» к издательскому делу в общем.

— Мы находимся в сегменте, который именуют качественной книгой. И мне всегда казалось, что наш бизнес — не вполне бизнес, он всегда содержит в себе дополнительную составляющую под названием «миссия». Вот когда эта миссия вымывается, выковыривается, так сказать, из нашего дела, и остается голый бизнес, мне это глубоко неприятно. И в то же время я вижу, что сегодня кризис вынуждает многих издателей идти по этому пути. Этот путь мне представляется ошибочным.

— Про какой путь идет речь?

— Путь издания «легкой» в плане заработка литературы. Есть две точки зрения. Одна такова, что сейчас, в условиях кризиса, люди будут книг покупать меньше, но будут покупать более качественные книги. Потому что те, для кого чтение было насущной необходимостью, от книг не откажутся, они им нужны по-прежнему. А вторая точка зрения такова: «Ну, кризис, надо людям чего полегче давать почитать, им сейчас не до умного, им бы сейчас детективчик на ночь, им бы сейчас разгрузиться немножко, давайте выбросим на рынок чего-нибудь подешевле, попроще, это как раз хорошо пойдет». Мне эта точка зрения кажется ошибочной и вредной. И я очень надеюсь на то, что она проиграет.

— Именно поэтому «Время» издает чаще литературу ХХ века?

— Да, и это не маркетинговый выбор. Сегодня выгоднее издавать переводную литературу — так, по крайней мере, нам говорит торговля. Если учесть, что русской литературы едва ли наберётся 5% в составе мировой, естественно, полки в российских магазинах заполнились переводами. В том числе, чрезвычайно достойных и заметных книг. Среди них, конечно же, современная русская проза теряется, она перестает быть приоритетной для издателей. И у нас выросло целое поколение писателей, которым трудно издаться.

— Вы помогаете таким авторам добраться до своего читателя?

— Сегодня современный русский прозаик, написав роман, который вполне достоин быть изданным, оказывается в трудном положении. Он идёт либо в два-три крупных издательства, которые выпускают прозу, там ему говорят примерно следующее: «имени у вас нет, финал неправильный, сделайте нам happy-end, да и фамилия у вас неподходящая, нужно подобрать звучный псевдоним, мы книжку в серию поставим, но придется сократить рукопись на треть», — и так далее. Я не утрирую, это реальный разговор. И как только автор попадает в эти жернова, у него появляется масса причин сломаться. Либо он покупается на этот соблазн («черт с вами, буду писать чего хотите, рука у меня набита, и у меня получится ваша заказная книжка»), либо вовсе отказывается от контактов с издателем («пойдите вы все, я буду писать в стол, потом история разберется»), либо ещё что-нибудь. Все варианты негодны.

— А как принимаете новичков вы?

— Кто-то из них нам очень нравится, и мы его издаем. При этом маршруты складываются по-всякому. Например, у нас вышла чудесная книжка Михаила Нисенбаума «Тёплые вещи». Я рукопись не читал (ну, не все я успеваю!), читала Алла Михайловна Гладкова — и ей книжка очень понравилась. Но после выхода книги совесть меня все-таки мучила. И я решил прочитать. Уселся, открыл и спохватился в три часа ночи, подумав: «Да что ж я, в самом деле, как школьник зачитался!» Прекрасная книжка. Я, рассказывая об этом писателю, нашему автору Петру Алешковскому, признался: «Слушай, вот такая замечательная книжка, а я её подписывал в печать, не читая». Он ответил: «Так у неё такие рекомендации были!» Я в ответ: «Какие рекомендации?» Он: «Ну как? Это вам Женя Попов эту книжку рекомендовал, он и автора к вам отправил». Я говорю: «Откуда ты знаешь?» Он: «Ну как? Это мне Женя Попов и рассказал». То есть я, как муж, который все узнаёт последним, вдруг выясняю, что это целая история. Молодой человек, не профессионал, написал свою первую книжку, показал её Евгению Попову, а тот — притом, что сам Попов издается не у нас — рекомендовал ее издательству «Время», где её прочли и сказали: «Берём!» Вот такая приятная цепочка. К сожалению, эти цепочки не у каждого автора складываются.

—  Но это по рекомендации. Довольно сложный путь.

— Ну что делать? Надо кому-то давать читать, чтобы написанное тобой кому-то понравилось. Таких историй я могу рассказать много.

— Как вы читаете новые рукописи? Всегда дочитываете до конца?

— Говорят, что дегустатору необязательно есть всю кастрюлю, можно попробовать на вкус и отложить. Но это некоторое лукавство, потому что только очевидную графоманию можно быстро распознать. Есть много средней литературы, когда ты читаешь и ждёшь: «Ну, может быть, он все-таки как-то выкрутится в финале, выдумает что-то». Кроме того, много знакомых людей, с которыми ты связан давними отношениями, и книгу должен дочитать, потому что потом тебя непременно спросят о чем-то конкретном, а ты проявишь полное незнание сюжета.

— Давайте уделим немного внимания тематике нашего выпуска. Итак, какому типу героя вы отдаете предпочтение?

— Честное слово, мы сегодня не задумываемся об образе героя, когда составляем редакционный план. Это было естественно в советские времена, когда требовалось отчитаться перед идеологическими инстанциями о проделанной работе. Сегодня этого нет, слава богу. И герой появляется ровно такой, каким он ходит по улицам — то есть сложный, разный, «неправильный», чаще всего — не герой.

— Но в современной литературе ведь есть свой тип?

— В том значении, в каком книжного героя мыслили прежде (героический, правильный, с воспитательным уклоном) он пропал из нашего поля зрения. И появляется, по моим наблюдениям, лишь а паралитературе, которая изготавливается под заказ — героический следователь,  лихой десантник, мститель-одиночка и т. п. Наверное, это тоже нужный персонаж на рынке, но если речь идет о той литературе, которая, как говаривали встарь, пишется кровью сердца, то для начала литературной карьеры это не лучший вариант. Впрочем, осуждать никого не буду — есть разные подходы, разные потребности. Кому-то важно понравиться десятерым уважаемым критикам, а кому-то — одному продюсеру с деньгами.

— А публика? Кого выбирает она?

— Публика тоже очень разная, поэтому невозможно дать универсальный рецепт успеха определенного у нее. Да, Фандорин нравится многим. Но, боюсь, что нравится Акунин, а не его герой. Кто бы мог подумать, что Даниэль Штайн потянет на полумиллионный тираж? Читатель шкурой чувствует талант и правду, и если это есть в наличии — успех будет.

— Как вы оцениваете состояние современной русской литературы?

— Оно, на мой вкус, прекрасно: море легких соблазнов (сценарии телесериалов, треп в ЖЖ, немедленное выкладывание всего, что больше трех букв, в сеть); горы трудностей (недостаток культурных издательств, вырождение рецензий в аннотации, заказная критика, отрезанная от литпроцесса провинция); всеобщий стон о гибели великого дела Гутенберга. То есть, сейчас самое время родиться литературному шедевру и все эти, извините за выражение, тренды послать ко всем чертям.

— Какой видите литературу через пару лет?

— Я плохой предсказатель, консервативный.  Например, я думаю, что бумажная книга как культурный феномен переживет многие сегодняшние электронные новинки. А  другие предсказатели, прогрессивные,  чуть ли не поднимают меня на смех. Впрочем, кое в чем мы с прогрессистами совпадаем: широко распространится электронная книга, в некоторых областях (учебная, научная, справочная литература) она очень сильно потеснит бумажные носители; продавцы электронных книг научатся извлекать из Сети деньги и прижучат пиратов. Впрочем, допускаю, что события могут пойти по совсем иному руслу — например, радикально изменится представление об авторском  праве, и писательский гонорар будет выплачиваться из каких-то иных источников, а вовсе не из выручки издателей. Честно говоря, я даже надеюсь на такой поворот событий — мне он кажется справедливым и разумным.

— Говорят, в России теперь читают мало и уж точно не серьезную литературу.

— Если учитывать Интернет, то меньше в России читать не стали. А писать стали точно больше. Издательство же, как мне представляется, производит не бумажную упаковку, а ее содержание. Это довольно сложное дело, оно требует экспертных знаний, редакторского мастерства, художественного вкуса, маркетинговых навыков и еще много чего. И, по идее, квалифицированному  издательству должно быть почти все равно, в каком виде оно выпускает свой продукт – в папирусном, бумажном, электронном или, например, в каком-нибудь позитронном. И спрос на работу такого издательства никогда не упадет. Нам остается лишь соответствовать такому идеалу — сейчас и в будущем.

— Как вы относитесь к электронным изданиям?

— Доброжелательно. Мы делаем электронные версии практически всех своих книг. Пока это скорее дань тренду, нежели заработок. Реально это даёт в 100-200 раз меньше денег, чем книги бумажные. Я слежу за западными тенденциями, понимаю, что мы отстаём от них лет на пять, и по всей видимости, далее будем идти теми же маршрутами. В США продажи электронных книг растут быстрыми темпами, но самому существованию рынка бумажных книг эти продажи пока не угрожают. Я считаю, что издателю должно быть абсолютно безразлично, на каком носителе он издаст свою книжку. У издателя своя роль, он должен подготовить книгу, он должен провести с ней всю предпечатную подготовку, которая очень сложна. Интернет ведь замусорен барахлом, плохо изданными, плохо обработанными, плохо подготовленными книгами, и рано или поздно читатель поймёт, что ему лучше купить книгу с копирайтом, с гарантированным качеством, чем пользоваться сетевым ресурсом. А эту гарантию качества обеспечивают только издатели.

Мы убеждены, что рынок электронных книг никогда не заменит рынка книг бумажных. И не только потому, что «на наш век хватит». Это не так. Бумажная книга никуда не денется в принципе. Это просто разные товары. И обоим найдётся место на рынке. В каком соотношении, не знаю. Но мне очень нравится, что электронные книги сегодня вытесняют с рынка всякую бумажную лабуду. Зачем покупать бульварную литературу? Чтобы потом выбрасывать? Бумагу переводить?

— Как обычно продвигаются книги «Времени»?

— Мы раскладываем яйца во все корзины, потому что если книга попала в длинный список или в короткий список номинантов, это означает, что  ее автор попал в разговоры,  в обсуждения. То есть книгу кто-то взял в руки, перелистал, опубликовал её название. Растёт число упоминаний, уже одно это в век Интернета очень важное обстоятельство, а если уж кого-то серьезно зацепило и начинается обстоятельное обсуждение — это для книги большая удача.

— Какой в среднем тираж книг издательства?

— Тиражи очень разные, но в целом маленькие. У нас типовой тираж 3-5 тысяч, сейчас нижняя планка опустилась до 1,5 тысяч экземпляров. Это уже предел рентабельности. Но такой тираж делает книгу дорогой. Мы не можем соревноваться в цене с большим издательством, потому что, когда они печатают 30 тысяч, понятно, что их книга получается втрое дешевле, чем наша с тиражом в 3 тысячи экземпляров.

— А взаимодействие с библиотеками как происходит?

— Мы работаем, во-первых, с теми библиотеками, которые  обращаются к нам напрямую, и стараемся их обслужить, даже если это крошечные заказы. А во-вторых, у нас есть замечательный партнёр в лице фонда «Пушкинская библиотека». У нас давние и отработанные годами отношения. Каталог в количестве нескольких сот экземпляров  рассылается в бумажном и электронном виде по  клиентам, заказы приходят в «Пушкинскую библиотеку». Обычно в библиотеку уходит 20-25% общего ассортимента.

Справка:

Издательство «Время», созданное в 2000 году, выпускает современную русскую прозу и поэзию, русскую классику XX века и документальную прозу, критику и литературоведение, а также книги для детей. За время существования более пятидесяти книг были удостоены серьезных литературных премий («Русский Буккер», «Книга года», «Ясная поляна», «Дебют» и др.).

Особая гордость издательства — 30-томное полное Собрание сочинений Александра Солженицына, издающееся в России впервые. 10 томов «Красного колеса» и трёхтомник «Архипелаг ГУЛАГ» в новой, окончательной, авторской редакции уже стоят на полках магазинов. Первое в России собрание сочинений Андрея Платонова в 8 томах — одно из самых долгожданных. В 2011 году проекту была присуждена премия «Книга года».

«Время» издает качественную литературу ХХ века. Это сочинения классиков, многие их которых издаются в собраниях и — впервые в России. Особого внимания заслуживает серия «Поэтическая библиотека», в которой вышли уже более пятидесяти книг.

Если вам посчастливилось стать автором «Времени», вашу книгу запомнят. Но писать для них нужно действительно хорошо. Никаких штампов, произведений строгого формата. Только неповторимый авторский стиль — залог успеха.