I have lived nearly fifty years, and I have seen life as it is. Pain, misery, hunger ... cruelty beyond belief. I have heard the singing from taverns and the moans from bundles of filth on the streets. I have been a soldier and seen my comrades fall in battle ... or die more slowly under the lash in Africa. I have held them in my arms at the final moment. These were men who saw life as it is, yet they died despairing. No glory, no gallant last words ... only their eyes filled with confusion, whimpering the question, "Why?"
I do not think they asked why they were dying, but why they had lived. When life itself seems lunatic, who knows where madness lies? Perhaps to be too practical is madness. To surrender dreams — this may be madness. To seek treasure where there is only trash. Too much sanity may be madness — and maddest of all: to see life as it is, and not as it should be!

Пресытившись земною суетой,
Я вглядываюсь в облачное небо,
И облаков кудрявящийся строй
Расходится, пусть редкою порой,
Чтоб я нырнул туда, где прежде не был.

Туда, где расцветает звёздный сад;
От света где истаяли все тени;
Галактики где яростно кружат
Под песню Сфер, под Песнь Тысячелетий.

Где истинное Дерево Миров,
Окутанное дымкой совершенства
Из маленьких огрехов, и грехов,
И тонких и изысканных штрихов,
Сияет красотой почти что женской,

Как женщина, потупившись, храня
Бесчисленное множество секретов,
Готовое открыть их для меня,
Обрушить со склоняющихся веток.

Где мимо туч сиятельной листвы
Порхает большеглазый юный ангел,
Ладошкою срывающий цветы:
Созвездия Бельчонка и Совы -
И вьющий в диадему этот пламень.

Со вздёрнутою гордо головой,
С по-детски беззаботною улыбкой,
Она следит внимательно за мной
И прячется игривою мурлыкой,

Чтоб выскользнуть за сотню звёздных лет,
За тридцать три непройденных парсека,
И приласкать пушисто-тусклый свет
Отары леденеющих комет,
Как гладили б барашков человеки;

Чтоб крикнуть мне, зажмуривши глаза,
Про самую свою большую тайну,
Про самые большие чудеса
На свете сем, таком необычайном,

Про то, что предрекло Великий Взрыв,
Про мир богов в восточной полусфере,
Про то, кто нынче в мире том шериф...
И про любовь - ни слова не сокрыв -
Что зиждется на дружбе и на вере.

Про всё, что есть, что было и грядёт,
Кричит мне синеглазый юный ангел...
Беззвучно приоткрыт девичий рот,
Но - что ж таить? - изящнейшей огранки.

Она глядит смешливой синью глаз,
Улыбку заменив на маску "Строгость",
И шепчет... вроде: "В следующий раз
Чтоб был как штык" - срываясь в новый пляс,
Сшибив меня в заждавшуюся пропасть,

Где я проснусь с больною головой
И буду жить под Солнцем одиноким,
Но - помнить про бельчоночка с совой
Над личиком смешливо-синеоким.