Мерзлый асфальт не согреют шаги Сотен спешащих прохожих. Пластик в ладонях, взгляды наги Ждущих на каменных ложах.
Слезы в летах, сгорбленный стан Рвется, обычно, где тонко. Слово «Надежда», будто изъян Карандашом на картонке. Владыки делятся - ненавидят люди. А рот голодный, как ни раскрывай. Здесь невиновные непричастных судят, Пока власть режут, словно каравай.
Пью горькую за твой уход В кругу друзей, но, вряд ли, с ними Все пожеланья - в свой черед, Здоровья, счастья, быть любимым.
Пойду, шатаясь и смеясь, Под анекдоты и куплеты На зимний вечер в снег и грязь. Я ждал тебя весь день, вообще-то.
Но ты боишься приходить, Тебе в мороз идти негоже. Ведь заболеешь, может быть, Без теплых маленьких сапожек.
Зима у детства моего. Давно раздарены игрушки. Январь, не зная ничего, Трясет распоротой подушкой. Владыки делятся - ненавидят люди. А рот голодный, как ни раскрывай. Здесь невиновные непричастных судят, Пока власть режут, словно каравай.
Мимо на каталке провезли Лишь бахил больничных слышу шорох. Словно простынями поросли Дни, недели, скопленные в ворох.
Взгляд уперся в белый потолок. Жизнь течет со старой кинопленки Крик младенца доктор уволок, Завернув в бесцветную пеленку.
Сколько праздных выдохов отдать За глубокий вдох? ничуть не жалко… Накрепко заправлена кровать, Еду из палаты на каталке. Владыки делятся - ненавидят люди. А рот голодный, как ни раскрывай. Здесь невиновные непричастных судят, Пока власть режут, словно каравай.
Про благостный покой мне утро все толкует, Что серым пробежала полоса. И словно к стенке подхожу к столу я, Блокнот и ныне бел, мне нечего сказать.
Вокруг шумы и голоса о чем-то важном, Пора идти, пора решать, пора менять. Проклятый трезвый взгляд, глаза на влажном, Ни водки выпить, ни пилюль принять.
Сегодня в доме тихий час, в затылке ноет, Стучит январь, канючит, хочет на постой. Прогнать никак нельзя, и утренней порою Он шепчет мне: «Пустой, пустой, пустой» Владыки делятся - ненавидят люди. А рот голодный, как ни раскрывай. Здесь невиновные непричастных судят, Пока власть режут, словно каравай.
Пьяный вечер, дешевая водка, Твой портрет с черной лентой в углу. Девять дней, душа моя смята, Как окурок дряной на полу.
Нам нельзя было вместе, Карина. Разошлись, ты наверх, а я вниз. Не успели закончить картину. Не раскрасили счастья эскиз.
Грусть навстречу тяжелой походкой. Как обьятья ее горячи. Пьяный вечер, дешевая водка. Собутыльник - огарок свечи. Владыки делятся - ненавидят люди. А рот голодный, как ни раскрывай. Здесь невиновные непричастных судят, Пока власть режут, словно каравай.
Когда осень встретилась с юностью, Там, где дружба с тоскою встретилась. Прячась в небе за тучи упругостью, Солнце нас как всегда не заметило.
А вокруг ни души, только мы с тобой, Золотой наслаждаемся жалостью. Юный дождь, воды барабанный бой Забавляют нас детскою шалостью.
Там, где лето встретилось с осенью, Мы с тобой тихо мокнем на лавочке. Позабытая мамою девочка И судьбой позабытая шавочка. Владыки делятся - ненавидят люди. А рот голодный, как ни раскрывай. Здесь невиновные непричастных судят, Пока власть режут, словно каравай.
Скорбь и воронье пируют у Нанси, На поле брани, у нагого тела. Сражен отважный рыцарь, Господи, спаси! Разбит в бою и предан смерти Карл Смелый.
Мария, дочь его - Бургундии оплот, Ее отрада, гордость и забота. Но рок закон исправно свой блюдет, Уже готовя соколиную охоту.
Храпит скакун, охотой распален, А за спиною гибели прелюдия, Судьба, смеясь о бремени твоем, Швырнет к ногам презренного Бургундию. Владыки делятся - ненавидят люди. А рот голодный, как ни раскрывай. Здесь невиновные непричастных судят, Пока власть режут, словно каравай.
А вот это точно про славян. Сразу почему-то именно наши страны вспоминаются. Может оттого, что у них на Западе всё воспринимают по-другому? Из-за менталитета.
Vaya con Dios _________________ Самое ужасное поражение обычно случается в самое последнее мгновение перед самым впечатляющим триумфом. Но и самая великая надежда обычно рождается в самой глубокой бездне безнадежности!…
Когда то, знаешь, я вернусь. Вдохну тепло двери открытой И, Богу сотворив молитву, Родного дома стен коснусь.
Ты не придешь, хоть волком вой, Не сбудутся надежды наши, Не сваришь мне любимой каши И не споешь над спящим мной.
На небе облака не те, Ты не ушла, но я не рядом. Под черным бархатным нарядом Ты спишь в подземной темноте.
Вернусь. Все было как вчера. Найду твой сон, будить не стану. И молча, на колени встану, Коснусь могильного бугра.
Красиво… Ветер, дух шальной Шумит зеленою травою. Со сном объятой головою, Прилягу рядышком с тобой Владыки делятся - ненавидят люди. А рот голодный, как ни раскрывай. Здесь невиновные непричастных судят, Пока власть режут, словно каравай.
Мимо на каталке провезли Лишь бахил больничных слышу шорох.
вот здесь потерялся. провезли кого? провезли мимо чего?... Далее начинаешь ловить смысл, но это уже "навздогин бурякив". Читатель споткнулся - интерес потерян. А вообще Я не от мира сего, но мне тут как-то уютненько. (Из глубин подсознания).
Хорошие стихи. Точный размер. Яркие образы. Приятно читать. Жаль - все о грустном... Если вы хотите получить то, чего у вас никогда не было, вы должны быть готовы сделать то, что никогда не делали.
Спасибо за отзывы:) Владыки делятся - ненавидят люди. А рот голодный, как ни раскрывай. Здесь невиновные непричастных судят, Пока власть режут, словно каравай.
Я никогда таким не видел неба, Солнца нет, добро в снегу замерзло. Хапнуть бы побольше сил и хлеба, Про чужие души думать поздно.
Красочной бы чушью выиграть кубок, Жалостливых глаз пройти бы мимо, Руку бы просящего отбросить грубо, Да премию за доброту прикинуть... Владыки делятся - ненавидят люди. А рот голодный, как ни раскрывай. Здесь невиновные непричастных судят, Пока власть режут, словно каравай.
Хулиганская переделка песни Гайтаны и СКАЙ "Не йди" (думаю, большинство из вас ее слышали)
В кабіні з парашутом страшно так! Заплющенні очі. Пілот дає мені стрибати знак, А я до хати хочу.
Та чую я удар, лечу униз. Пищу, немов ондатра. Від страху мокрий, бормочу під ніс Слова, неначе мантру.
Не бзди, не бзди, не бзди. Владыки делятся - ненавидят люди. А рот голодный, как ни раскрывай. Здесь невиновные непричастных судят, Пока власть режут, словно каравай.
Она шла никуда Меж двумя берегами, Тихо пела вода Под босыми ногами.
Так хотела тепла, Так хотела быть рядом. По молчанью плыла, По восторженным взглядам.
Локон-свет, лед насквозь, Землю поит с ладошки. Холод с зеленью врось, Не совсем, понарошку.
Вторя танцу тогда И кругам под ногами, Тихо пела вода Меж двумя берегами. Владыки делятся - ненавидят люди. А рот голодный, как ни раскрывай. Здесь невиновные непричастных судят, Пока власть режут, словно каравай.
Хорошее стихотворение. Начало красивое, но последние две строчки ещё лучше. Мне понравилось.
Vaya con Dios _________________ Самое ужасное поражение обычно случается в самое последнее мгновение перед самым впечатляющим триумфом. Но и самая великая надежда обычно рождается в самой глубокой бездне безнадежности!…
Хорошо получилось! С образами всё замечательно. Особенно порадовало: "По молчанью плыла, \\ \По восторженным взглядам" Есть, правда, пара мест, на которых споткнулся при чтении. В сущности, мелочи:
ЦитатаFuin ()
Она шла никуда
При чтении получается "Она" с ударением на "О". Спондей. Можно переставить слова в строке: "Шла она в никуда" (именно "в никуда", потому как "идти никуда" - значит вообще не идти, а "в никуда" - движение без конкретного вектора). Тут надо ещё искать верные слова в строку. С неё стихотворение начинается, она задаёт ритм и должна быть безупречна.
ЦитатаFuin ()
Холод с зеленью врось, Не совсем, понарошку.
А это уже чисто на уровне ощущений. Дробление в строке мешает плавности. Чисто технически всё в норме, но при прочтении читатель делает невольную паузу, тормозится на излёте строфы.
Огромадное спасибо за полезный разбор. Обязательно учту. Владыки делятся - ненавидят люди. А рот голодный, как ни раскрывай. Здесь невиновные непричастных судят, Пока власть режут, словно каравай.
Fuin, а я удивлена вашими стихами... Очень сильно удивлена, я давно так не удивлялась! А еще больше тому, что я сюда ни разу не заходила.
Первую вашу выкладку прочитала все на одном дыхании. В каждом чувствуется скорбь и боль. И восприняла я их все, как единый цикл. Очень чуткий каждый образ. Очень... пережитый. Что-то там где-то сбитый ритм? Ничего не знаю, не мешает. Я читала в полном углублении в слова. И они мне плавно пелись. Очень красиво! Я в восхищении.
И спросит Бог: — Никем не ставший, Зачем ты жил? Что смех твой значит? — Я утешал рабов уставших, — отвечу я. И Бог заплачет. (Игорь Губерман)
