Ну не к месту тут безличное предложение! Вот хоть тресни, а не к месту.



Ветер что? Просится дополнение. Ну, что шелестит в ветвях или еще что-то в этом духе. А то после тишины простая констатация ветра несколько сбивает.



Почему вы так жестоко выпиливаете местоимения? Зачем? Абракадабра же выходит с этими безличными.



Вот, опять же, игра на нюансах. После упоминания нового звука ждешь именно описания звука, а получаешь про щеки. Если банально переставить части предложения местами, будет гораздо гармоничнее.



И это сразу станет гармоничнее. Потому как будет получаться, что он морщится от того, что щеки сырые и рукой по лицу проведет тоже от этого. Сейчас получается, что он от того, что капли по респиратору барабанят, начинает по ецу ладошкой возить.



И снова не к месту безличное.



Это просто для примера. Вот в таком разрезе безличные предложения уместны. Объект не теряется и все понятно.



Не знаю, как правильно объяснить... Не будут половицы скрипеть, если на них что-то бросить. У меня вот в холле пол скрипит. Подо мной скрипит, под кошкой даже скрипит. А вот уронила надысь тяжелый чемодан с шуриком - фиг, не скрипят. Разный тип нагрузки. Понятнее не могу объяснить, увы.



коричневый ствол сосен - это не цвет. А по тексту выходит, что цвет. Для сравнения, вот так было бы гармонично:
Уже появились цвета: серые стволы стали коричневыми, бесцветная до того хвоя заиграла сочно-зеленым...
Ну, это пример, не судите строго.



Внезапно! Хоть бы пару фраз, что мальчик все же уснул, а то фраза выскакивает, как черт из табакерки.



Неуклюже как-то. Ведь не весь на самом-то деле, окно вон стеклянное во всю стену, да и вообще, не все же там деревянное.



Вот тут просто не поняла, что случилось.



Некрасиво. Какой-то Мойдодыр получается.



Клопы едят тряпки?



Зачем тут прошлое время?



И снова...



И еще...



И еще.



Имхо, словечко какое-то усипусишное, деффчаковое. И еще. Слишком много какого-то этакого из чего-то. Понятно, что герой не знает, но все равно.



Мелодия вспоминает.




Взрыв смеха это взрыв смеха. Его ни с чем не перепутаешь.
А вообще, насколько я поняла, там что-то вроде закадрового смеха, как в ситкомах, было наложено? Или это диджей сам ржал? Сейчас из текста очевидного ответа не следует, стоит как-то понятнее обозначить, имхо.



Тут такая штука. По-научному я не объясню, конечно, терминов не знаю, но своими словами - есть такая штука эффект приближения. Так вот человеку этот эффект очень подходит. Движение от общего плана к крупному. Особенности мышления. Поэтому, делая наоборот, нужно очень аккуратно делать. В выделенном куске из-за этого появились весьма самостоятельные пальцы, которые словно отдельно от человека что-то там крутят.



Смотрит на свист?



Тревога бросает взгляд



Снова безличное не к месту



Нет тут для ГГ внезапности.

Голос в голове. Металлический, бесстрастный. Что-то говорит, но в полусне не разобрать — сознание ещё туго воспринимает информацию. 501-й открывает глаза, обводит взглядом чуть освещённую крохотную комнату, в которой помещается лишь кровать-капсула с уже открытым верхом. Голос повторяет:
— Работник Аш-эн-один-миллиард-пять-миллионов-сто-двадцать-семь-тысяч-пятьсот-один, время сна истекло две минуты тридцать одну секунду назад. Сейчас шестнадцать ноль-ноль. Вы спали два часа и три минуты.
Тихий стук в дверь. Хорошо, что комната запирается. Только здесь можно почувствовать себя в одиночестве хотя бы на пару часов. Жалко, что это уединение всего лишь иллюзия.
Встав с кровати — та сразу же задвинулась в стену, — 501-й делает шаг к прозрачному шкафчику, берёт новый зелёный комбинезон, натягивает. Ткань облегает почти всё тело, свободны лишь голова и кисти рук.
В дверь снова деликатно стучат.
— Открыть, — даёт команду 501-й. Дверь отъезжает вбок.
На пороге стоит 003-й. Его лицо лучится доброжелательностью ещё больше, чем обычно: видимо, сегодня было удачное патрулирование.
501-й давно не видел своего отражения, но уверен, что выглядит в точности так же: лысая голова на тонкой шее, правильные шаблонные черты лица, длинная худощавая фигура, обтянутая тканью… Только у этого комбинезон — чёрной (цвет Надзора) и другой номер на груди.
— Доброго пробуждения, Пятьсот Один! — приветствует писклявым голосом 003-й. — Слышал, тебя перевели. На ЗПСП? Поздравляю!
— Здравствуй, да, спасибо, — бесцветно проговаривает 501-й. Хочется выговориться, высказать этому всё в лицо, но… что это изменит? И он просто проходит в дверной проём мимо посторонившегося товарища.
— А я вот тоже сейчас на Земле работаю! — зачем-то сообщает 003-й в спину бывшему коллеге, уже идущему по коридору. Тот не оборачивается.
Спальни занимают огромную площадь. Пятьдесят ярусов, на каждом из которых по десять тысяч комнат. Дизайнеры поработали отлично: меняющие цвет в зависимости от времени года стены (сейчас они салатовые) украшены объёмными изображениями растений. Они шевелятся, завиваются, расцветают. Кажется, что идёшь по джунглям, структурированным и приведённым в порядок. Вспоминается фасад, который украшают живые цветы, тропические деревья и кустарники. Они опутывают здание, как плющ, собирают солнечную энергию и посредством многочисленных установок-преобразователей превращают её в электрическую. Перемещение по зданию и за его пределы осуществляется с помощью лифтов-телепортов — один большой на каждую тысячу комнат, производящий транзит из точки А в точку Б согласно расписанию. Как раз к такому лифту 501-й сейчас направляется.
Коридор выводит к большой — метров двадцать в диаметре — платформе. К ней, так сказать, ведут все дороги: проходы между комнатами лучами сходятся на телепорте. Тут уже стоят около пятидесяти пассажиров. Все на работу.
501-й проходит в центр платформы — его любимое место. Все лифты сделаны из прозрачного материала, так что можно видеть то, что происходит на ярусах выше и ниже этого. Вниз смотреть неинтересно: всего лишь девять этажей, а вот вверх…
Кажется, что огромная труба уходит до самых небес, и видно пушистые белоснежные облака, плывущие по бескрайнему морю синевы. И из этих воздушных кораблей кверху ногами торчат маленькие чёрные человечки: пассажиры лифтов, находящихся на этажах выше.
Неожиданно в голове 501-го (да и у многих других) раздаётся голос Системы:
— Транзит под номером тридцать-три-вечер. Точка А: Спальни номер шесть, этаж девять. Точка Б: Завод по Производству Себе Подобных, ЗПСП номер четыре, холл. Текущее время: шестнадцать ноль пять. Время отправления: шестнадцать ноль шесть. Просьба всем пассажирам встать на платформу. Правила безопасности: не пытайтесь выйти за пределы платформы во время транзита, это может привести к…
— Однажды зимой слякотный дизайн помещения изменили на весенний: цветочки распускались, листики зеленели, — мечтательно говорит кто-то рядом. — Сделали это для поднятия настроения, так сказать. Но я думаю, что это была просто-напросто ошибка Системы…
— Слишком много ты думаешь, — перебивают говорящего раздражённо. — Как Система может ошибаться? Сказали, что для поднятия настроения, значит так и есть.
— Думать у нас не запрещено! — Мечтательность голоса сменяется незлобным возмущением. — Даже наоборот — приветствуется!
— А я и не спорю… — говорит раздражённый.
— Ты только представь, если сейчас — в конце знойного лета — вернут хоть на час зимний дизайн… — К мечтателю вернулся его обычный тембр голоса.
— Было бы неплохо, — немного смягчился раздражённый.
С виду все одинаковые, но каждый — индивидуальность, думает 501-й, оглядываясь на говорящих. Одни и те же условия воспитания, обучения, работы, и даже искусственный коллективный разум не могут сформировать в каждом один и тот же характер. Человек всегда останется человеком, как его не улучшай.
Пол лифта начинает плавно загораться фиолетовым.
— Транзит через десять секунд, — сообщает Система.
501-й смотрит сначала вниз, потом вверх: люди во всех телепортах, соблюдая правила безопасности, жмутся к центру платформы. Фиолетовый свет становится всё ярче, и уже не видно нижних-верхних этажей — их будто заволокло туманом — и даже соседи по платформе начинают расплываться. 501-й закрывает глаза.
Теперь он больше никогда не будет управлять дроном, не будет патрулировать жилые районы, не будет искать и убивать (пытаться убить) террористов и незарегистрированных… и самое главное: он больше никогда не увидит космос.
После повторения инцидента 501-го перевели из Надзора на Завод по Производству Себе Подобных: предприятие, поставившее на поток выращивание Человека Нового. Это своего рода инкубатор следующей расы, дар Наставников старому и вымирающему поколению Человека Разумного. В отличие от Управления по Надзору за Населением, находящегося на Луне — первом форпосту человека в космосе, это предприятие располагается на Земле в самом центре Китая.
Теперь 501-й занимается встраиванием в мозг новорожденных — довольно крепких и высоких людей — личных чипов: приборов, позволяющих беспрепятственно подключаться к Системе, а значит открывающих доступ ко всем знаниям человечества. После двух месяцев освоения чипа Новые смогут работать по специальности. Своеобразная ирония: 501-й вживляет чипы будущим ловцам террористов и незарегистрированных.
Человек Новый — механизм разумной жизни на Земле. Каждая отдельная личность — винтик, взаимозаменяемая деталь, которая точно знает своё место. Во времена Человека Разумного говорилось, что великими не рождаются… Современность развернула наоборот это понятие.
На заводе существует множество отделов. В одних выращивают гениальных инженеров, строителей, в других — гениальных художников, писателей, музыкантов, в третьих — гениальных солдат-программистов, стратегов, учёных и так далее. Всего: около пяти тысяч в день на каждом из двадцати четырёх заводов по всей Земле. Теперь не нужно выбирать профессию. Выбор уже сделала Система. Она управляет всеми процессами, всей инфраструктурой. Она отдаёт команды, думает, прогнозирует. Она направляет эволюцию.
501-й был редким исключением: один раз на миллион попадаются работники, которых переводят с одной должности на другую. Это ошибка. Ошибка Системы. Но даже Системе — отточенному механизму управления — это свойственно, ведь её создал человек. Сначала, ещё до прихода Наставников, она была обыкновенным банком данных, но уже в то время начала вытеснять традиционные источники информации и средства связи. Позже проводился массовый эксперимент: Человек Разумный делал первые шаги к созданию искусственного коллективного разума. Но эксперимент провалился: тысячи подопытных не выдержали нагрузки. Два мира. Реальный и виртуальный. Немногие счастливчики смогли вернуться в настоящее, остальные навсегда увязли в городах цифрового мира…
— Транзит произведен, — сообщает Система. — Точка прибытия: Завод по Производству Себе Подобных, ЗПСП номер четыре, холл. Удачного рабочего дня.
Уже почти неделю 501-й здесь. Каждый день он механически просыпается, перемещается в лифте, двадцать два часа подряд отрабатывает на конвейере, вживляя в десятки лысых затылков чипы, затем вновь перемещается в лифте и забывается на пару часов в капсуле сна. Нравится ли ему такая работа?.. Коллеги от неё просто в восторге.
— Знаешь, я обожаю это! — говорит 501-му 140-й, не глядя орудуя в черепе новорожденного. — Работал бы без сна, но Кодекс обязывает. Каждый день два часа на перезагрузку. Но после рабочего дня ещё столько энергии! И столько пустых голов остаётся! — Он с задором шлёпает по лысине новорожденного. Тот вздрагивает, но покорно остаётся сидеть.
— Угу, — сосредоточенно отвечает 501-й, лишь бы что-нибудь ответить. Его работа продвигается медленно: вставляет всего лишь двенадцать чипов в час, когда коллеги — всего пять человек — справляются в три раза быстрее. Несмотря на то, что Система предоставила полный пакет знаний о новой профессии, 501-й не может в совершенстве овладеть ей. Он был рождён патрульным, все два месяца в Академии его учили искусству управления дроном, а не внедрению железяк в черепные коробки…
— А ты что такой грустный? — осведомляется 140-й и тут же, будто забыв про свой вопрос, бодро говорит: — Как же я люблю это! Всегда мечтал здесь работать. Даже когда сам сидел на этом самом конвейере. В то время, помнится, установка чипов производилась автоматически. Но после геноцида вышел приказ о наборе персонала. Помнишь геноцид? Как нет?! А, тебя не было в то время… Это всё «Человечество». Террористы. Очень хорошо, что их деятельность практически устранена. Так, о геноциде: лет десять назад этим негодяям удалось проникнуть на один из заводов. Они пытались взломать управление процессами производства, но это не удалось. И не удивительно!.. Тогда террористы поступили как варвары: перерубили кабели, изолировали завод от всех источников питания, в том числе аварийных. Погибло около десяти тысяч Новых, находящихся ещё в «утробе»… геноцид.
140-й молчит, видимо, ожидая реакцию 501-го. Тот из вежливости кивает.
— Теперь половину работы на заводе — самую ответственную — выполняют люди, мы. И даже если отключение энергии повторится, работники смогут обеспечить нормальное функционирование предприятия... А знаешь, насчёт частичной отмены автоматики у меня есть своя гипотеза. Ведь когда-нибудь человечество полетит в космос, так?
501-й с интересом поворачивается к собеседнику. Тот молчит, хитро смотрит. Видимо, понимает, что заинтересовал.
— Продолжай, — говорит 501-й. Тогда 140-й с гордостью и с ещё большим энтузиазмом, чем до этого, сообщает:
— Люди прилетят на другую планету, и им нужно будет размножаться. Значит, без заводов никак. Поэтому нужно их построить. Дроны-строители смогут возвести здание, обеспечить питание и работу. Но даже Система порой ошибается, нельзя полностью доверять машине. Ею можно только управлять. Поэтому люди незаменимы на заводе.
— А у меня своя гипотеза, — разочарованно говорит 501-й, аккуратно ввинчивая чип в голову новорожденного. — Просто любому ребёнку нужны тёплые человеческие руки.

— Транзит с четырнадцати часов десяти минут по четырнадцать часов сорок шесть минут из точки А: завод по Производству Себе Подобных, ЗПСП номер четыре, холл и по всем направлениям отменён в связи с неисправностью на узле. Пассажирам просьба ожидать в холле.
501-й вздыхает. Из-за небольшой задержки на рабочем месте ему придётся ждать целых полчаса. Радует, что он не один — вокруг около двадцати таких же работяг.
В просторном холле завода довольно светло: огромные лампы по стенам освещают помещение золотистым светом, когда как высокий потолок погружён во мрак. В нём растворяется верх огромных белых колонн, закрученных в спираль. Пол выложен большими серыми плитами, которые украшены китайскими иероглифами. Выход — небольшая стеклянная дверь. Ею уже давно никто не пользуется: Новые редко выходят на улицу, если только работа обязывает. Снаружи, искажённый отблесками внутреннего света холла, виднеется один из городских ярусов. Неоновые огни, какие-то расплывчатые силуэты.
501-й незаметно для самого себя оказывается у прозрачной двери. Та услужливо открывается.
Не слишком оживлённая улица: редкие прохожие на тротуарах, ещё реже — электромобили, плывущие по трассе между небоскрёбами, которые привязаны друг к другу трубками пешеходных переходов. Из решёток в асфальте поднимается беловатый пар. Кругом — реклама. Пережиток прошлого. Китайские иероглифы сменяются латиницей, бегущей то слева направо, то сверху вниз. Здесь только яркие цвета: красный, жёлтый, зелёный... На огромных табло довольные здоровые лица пьют что-то, едят что-то, нюхают; красивые девушки, наряженные по моде, завлекают в различные культурные и не очень заведения, обещают скидки, первый раз — бесплатно. Всё это не для 501-го. Не для Нового. Ведь он не нуждается в пище, развлечениях и прочем. Генная инженерия и технологии Наставников помогли человечеству перейти на следующую ступень эволюции. Всё то, что присуще животному — предку человека — изъято из высшего организма: необходимость в пище и размножении. Также были устранены практически все человеческие пороки: гнев, зависть, алчность, гордыня, лень… Новый человек — идеальный работник, делающий всё для блага и процветания цивилизации. А эта улица… в таких местах Человек Разумный доживает своё.
На 501-го, застывшего посреди тротуара, недовольно поглядывают прохожие — обычные люди. Тогда он решает добраться до Спален пешком. В голове тут же создаётся маршрут. Идти не слишком далеко — каких-то три квартала.
Необычно находиться в таком людском потоке. 501-й заинтересованно рассматривает проходящих мимо. Такие разные, но всё же общее в них есть. Маски. Белые, с подведёнными чёрным глазами, красивые. Они скрывают практически все лица, от этого ещё сложней понять, кто здесь принадлежит к какому полу. Но 501-й, как и любой Новый, умеет это определять с помощью Системы, ведь в ней собрана информация обо всех людях. Любой прохожий не моложе пятидесяти. Многие женщины одеты в разноцветные блузы, поверх которых накинуты коротенькие курточки из блестящего материала; в длинные облегающие брюки и туфли на высокой платформе. Причёски короткие, яркие, всклокоченные. Мужчины же носят сандалии, шорты выше колен, открывая гладкие ноги; обтягивающие торс однотонные водолазки с неприличным рисунком. На голове: длинные ухоженные волосы.
Прохожие — в основном женщины — смущённо отворачиваются, заметив взгляд 501-го. Мужчины же наоборот: как-то косо поглядывают голограммами красивых глаз, появившихся на линзах масок, вытягивают алые губы в большую прорезь для рта.
Среди толпы есть и Новые. Они сразу же выделяются ростом и узнаваемой внешностью. Все куда-то спешат, в отличие от Разумных, в большинстве своём бесцельно слоняющихся по улице.
Навигатор в голове выводит к широкой площади, расположенной на крыше одного из не слишком высоких небоскрёбов. Она разбита жёлтой разметкой на шесть спортивных площадок. Лишь на одной из них — баскетбольной — есть люди. Четыре мужчины, — каждому не больше сорока — одетые в чёрные шорты, красные длинные майки и маски, открывающие нижнюю половину лица, играют в стритбол. 501-й знает об этой игре: как-то видел статью в информационной ленте о старых видах спорта. Он подходит ближе, с интересом наблюдает за спортсменами.
Высокий китаец с «ёжиком» на голове обводит полного лысого собрата по нации, даёт пас коренастому африканцу с дредами. Тот идёт в нападение, перепрыгивает невысокого с европейской внешностью и забивает сверху. Висит на кольце (толстые косички шатаются перед маской), смотрит на 501-го. Затем спрыгивает, мягко приземлившись на твёрдую поверхность. Высокий китаец тут же с размаху одобрительно хлопает его по спине. Африканец дёргает подбородком в сторону Нового, и остальные спортсмены тоже его замечают.
— Что-нибудь угодно? — по-английски спрашивает невысокий европеец.
501-й знает этот язык так же хорошо, как несколько десятков других. Он открывает рот, чтобы ответить, но его угрожающим голосом прерывает африканец:
— Шёл бы ты отсюда.
Он стоит, ссутулившись и расставив мускулистые руки, в одной держит мяч. Дреды закрывают глаза.
— Может, он хочет сыграть с нами? — с вызовом спрашивает высокий китаец. Его друзья усмехаются, разглядывая 501-го.
— Не против, — спокойно говорит тот.
Европеец удивлённо присвистывает, полный китаец с улыбкой мотает головой.
— Ты, Новый, хочешь сыграть с нами? — с иронией спрашивает африканец, делая акцент на последнее слово, наклоняет голову к плечу.
— Будет интересно на это посмотреть, — говорит полный китаец и , всё ещё улыбаясь, достаёт из кармана тоненький гаждет-обод, прицепляет к маске. Прямоугольная стекляшка перед глазом разгорается символами.
— Тогда ты с ним, — говорит африканец 501-му, резко мотнув головой в сторону европейца и бросив ему мяч.
— Так, ребятки, — бормочет полный, — запись пошла…
501-й на мгновение прикрывает глаза, даёт запрос Системе. Перед взором мелькают баскетбольные матчи, только лучшие игры. Теперь он обладает полнейшей информацией об этом виде спорта, знает практически всё, даже имена спортсменов двадцатого века, всю карьеру просидевших на скамейке запасных.
Европеец отдаёт мяч. 501-й ведёт, довольно легко прорывает оборону африканца, затем обходит китайца, прыгает и, пропустив в полёте мяч под обеими ногами, забивает. Мужчины обалдело смотрят на него.
Теперь разводит африканец. Резко смещается вправо, пасует напарнику. Тот, сделав головокружительный дриблинг, отдаёт обратно. Пас, ещё один.
501-й знает наперёд, где будут стоять противники. Перед его внутренним взором уже построился фантом будущего игры, основанный на анализе движений, жестов, мимики и психологическом состоянии спортсменов. Он без труда перехватывает мяч и выводит из своей зоны, затем с лёгкостью обходит преграждающих путь и, сделав полёт знаменитого когда-то баскетболиста по имени Трейси, вновь забивает.
Прохожие останавливаются, удивлённо глядят, включают запись на гаджетах. Человек Новый играет в баскетбол с обычными людьми. Будет миллион просмотров.
После четвёртого гола африканец срывается.
— Да иди ты к чёрту! — кричит он. — Хренов робот! Машина!
— Внимание, опасность, — звенит в голове Нового голос Системы. — Данная личность выказывает агрессию. Просьба незамедлительно покинуть место…
501-й начинает пятиться, а африканец угрожающе надвигаться.
— Новые люди! — гневно говорит он. — Да не люди вы! Проклятые жестянки, вот вы кто!
— Вали отсюда! — кричит высокий китаец, стоящий немного поодаль вместе с товарищами.
Опешивший 501-й разворачивается и быстрым шагом уходит в расступившуюся толпу.

— Работник аш-эн-один-миллиард-пять-миллионов-сто-двадцать-семь-тысяч-пятьсот-один, — раздаётся в голове, — вы снимаетесь с чипирования и направляетесь на работу в отдел выращивания. Вместо вас назначается работник под номером…
501-й облегчённо вздыхает. Система наконец осознала его бесполезность здесь. Он встаёт, оставляя на конвейере сгорбленного, голого и «недоделанного» новорожденного с отверстием в затылке, идёт по уже намеченному маршруту. Коллеги не глядят вслед — все уже проинформированы, всё так, как должно быть.
Новая работа — следить за приборами, которые показывают различные характеристики развития организма плодов. Конечно, Система видит малейшие отклонения, но человек всё равно должен осуществлять контроль и принимать решения.
На рабочем месте — в небольшом кабинете с одним огромным окном-монитором, выходящим в зал с инкубаторами — 501-й совсем один. И хорошо: никто больше не бубнит над ухом… да и кресло здесь удобное.
Прошла очередная неделя, и 501-й вновь не переносит свою работу. Двадцать два часа в сутки он просто сидит перед окном, на котором мелькают различные графики, диаграммы, вращаются модели лёгких, сердца, аккумуляторов… Эту картину два на два метра он уже может нарисовать по памяти, причём со всеми деталями и нюансами.
Ни одного происшествия, ни одного отклонения или какого-нибудь сбоя не произошло за всё это время. И зачем 501-й здесь нужен? Конечно, судя по рассказу 140-го, Система не слишком надёжна, но всё же прошло уже десять лет, и технологии за эти годы не стояли на месте. Всё постоянно улучшается, совершенствуется. В том числе и охрана предприятия, которая многократно усилилась со времён геноцида. Да и «Человечество» было окончательно ликвидировано после теракта и уже точно угрозы не представляет. А то происшествие с лифтом было вызвано совершенной случайностью: при смене вахты произошла небольшая путаница (один из коллектива лифтёров заработался и задержался на пару минут), и из алгоритма действий работников выпало включение одного из узлов. Система здесь совершенно ни при чём.
501-й от бездействия перечитал почти все шедевры мировой литературы, написанные за последние десять столетий, хоть и хорошо знаком с ними ещё с Академии. Сейчас же, навалившись на спинку кресла и закрыв глаза, он листает какую-то «брошюру» о конце света 2012, которая подвернулась ему в Системе при запросе «Майя». В голове пробегает страница за страницей, глава за главой, но 501-й до сих пор не понимает, как же люди начала двадцать первого века — уже довольно цивилизованные — верили в такой глупый предрассудок, как апокалипсис, да ещё и предсказанный по календарю. И ведь столько кино сняли, книг написали… целый массовый психоз.
Но как ни странно, пессимистичные прогнозы могли осуществиться на пятьдесят лет позднее намеченной жрецами даты. Именно тогда человечество стояло над пропастью.
К середине двадцать первого века Мир окончательно разделился на два противоборствующих блока: Запад и Восток. Тогда Человек Разумный вёл игру: кто первый. Конкурировали во всём: военная промышленность и технологии, социальная сфера и идеология, энергетика... Запад производил топливо из всего, что горит, Восток жёг «неразбавленную» нефть (до тех пор, пока ресурсы не истощились); Запад окрасил всё в синюю — с денежно-зелёным оттенком — демократию, Восток — в кроваво-красный социализм; Запад построил ракету, способную убить только противника, не тронув своего, Восток — способную уничтожить не только Землю, но и Луну… Список можно продолжать и продолжать, но в игре настало время последнего хода: кто первый нажмёт кнопку.
Обстановка накалилась на одной из бесчисленных встреч глав двух сверхдержав. Кто-то не так выразился, ляпнул лишнее, кто-то на кого-то косо глянул, фыркнул или цокнул ни к месту… Мир конкуренции, довольно успешно процветавший и развивавшийся, пошатнулся. И когда гло́тки разрывались в последнем приказе, явились они. Церковь, процветавшая в те годы, назвала это вторым пришествием. «Ангелы сошли на землю!» — кричали патриархи наперебой с папами (эти же «ангелы» впоследствии ликвидировали руками земных властей все религии, поставив во главу Вселенной вместо единого и седовласого бога Разум). Но Человек Разумный по своей природе подозрителен и эгоистичен, и поначалу «гостей» восприняли как угрозу. Но всё направленное на них оружие выходило из строя, не успев выстрелить. Пришельцы отключили все пусковые установки ракет, тем самым обнажив каждую сторону конфликта. Перепуганные лидеры сверхдержав тут же заключили мирный договор и создали коалицию. Остроумные художники нарисовали флаг Земли: крепкое рукопожатие на фоне планеты, а в верхнем левом — летающая тарелка.
— Внимание! — раздаётся голос. 501-й вздрагивает от неожиданности, открывает глаза. — Утечка биомассы в капсуле дэ-сто-сорок-три. Просьба разрешить полную герметизацию.
— В просьбе отказываю, — радостно говорит 501-й, отчего сам удивляется. — Я схожу, посмотрю…
— Действия безрассудного характера караются Кодексом. — Металлический голос Системы будто становится ещё суровее. — Просьба разрешить полную герметизацию.
501-й не отвечает, хватает «инструмент» — серую металлическую коробку, имеющую широкий спектр применения в ремонтных работах — и спускается в зал с инкубаторами. Наконец-то появилось дело!
Капсула-инкубатор Д-143 находится где-то в середине многочисленных рядов, обозначенных латинскими буквами. Каждая капсула в свою очередь имеет два номера. Один соответствует её порядку, а второй — длинный — номер Нового, находящегося внутри.
Коридор между инкубаторов. Те нависают стеклянными выпуклыми поверхностями. Внутри каждого в красноватой мутной жидкости находится человек, поддерживаемый трубками и шлангами, прикреплёнными к телу. Сжавшийся, как все эмбрионы, спящий в утробе машины.
Вдалеке, как раз возле капсулы Д-143, 501-й замечает тёмную фигуру. Она сидит около инкубатора, что-то делает руками.
— Просьба разрешить полную герметизацию, — всё твердит Система, но 501-й не слушает. Он приближается, и с каждым шагом напряжение внутри нарастает. Кто это? Какой-нибудь сотрудник, пришедший починить капсулу? Но зачем же тогда Система запрашивает?
Человек замечает 501-го, медленно встаёт. Его фигура довольно низкая и широкая, но деталей в полумраке зала пока не разобрать.
Между ними уже метров двадцать, и 501-й окончательно осознаёт, что это не сотрудник завода. Длинный коричневый плащ, на голове плотно прилегающая к лицу тканевая маска, прорези для глаз скрыты под чёрными очками. Стоит неподвижно, широко расставив ноги, руки в карманах.
501-й останавливается шагах в десяти от человека. Ближе подойти не решается. Система всё неистовствует:
— Просьба разрешить полную герметизацию. Просьба разрешить полную…
Нарушитель? Но как? Как он преодолел охрану, биологический сканер, камеры? Почему Система не засекает его присутствие? Если это враг, террорист, то уже давно должен быть уничтожен…
Человек резким движением вырывает правую руку из кармана, хватается за ушко очков, замирает. Затем медленно снимает их, отводя руку вбок. Левая всё ещё в кармане.
501-й видит глаза нарушителя: серые, глубокие, застывшие, как лёд. Пытается обратиться к Системе, сообщить о проникновении, но та будто сошла с ума:
— Просьба разрешить… полную… просьба… герметизацию. Просьба… полную…
Тогда Новый медленно поднимает два пальца к виску, устанавливает связь с охраной. Замечает, что человек с подозрением смотрит на «инструмент» в его руке.
— Пятьсот один? — раздаётся в голове подхриповатый голос 032-го. — Что-то случилось?
Тут человек поднимает взгляд, смотрит прямо в глаза. Начинает мотать головой, как бы говоря: «Не надо». 501-й пытается собраться с мыслями, сообщить. Но будто какая-то сила удерживает его. Всё тело пробивает дрожью. В мыслях появляется образ девочки Аманды Ли… она смотрит как-то с укором, и тоже, как этот человек, качает головой.
— Нарушитель… — выдавливает 501-й вслух.
— Что? — спрашивают в гудящей голове. — Повтори. Помехи.
Человек тем временем бросает очки, выставляет руку в чёрной кожаной перчатке ладонью вперёд. Внутри 501-го в районе солнечного сплетения что-то сжимается. Аккумулятор. Нового начинает сгибать пополам, но тут приходит мысль, что поддаваться нельзя.
— Нарушитель… — вновь уже хрипит он. — Камера…
— Что? Камера? — говорят на том конце, наконец расслышав. — А что с ней? Эй, кто это? Вот чёрт… Тревога!
Неожиданно человек вынимает из кармана вторую руку. В ней сжимает какой-то предмет. Пистолет — понимает 501-й. Вдруг взгляды людей пересекаются. Странно, но серые глаза террориста, похоже, выражают сожаление. Тихий хлопок — луч в мгновение прорезает пространство в десять шагов.
Живот Нового обжигает, но потом боли нет — в месте попадания больше нечему болеть. «Инструмент» вылетает из дёрнувшейся руки, попадает в одну из капсул. Стекло разлетается, и красноватая жидкость вырывается, оставляя нерождённого безвольно висеть на шлангах, начинает растекаться по полу, обволакивая лежащее тело с ровным отверстием в солнечном сплетении.

Больше нет ощущения холодного металлического пола и кислого запаха биомассы, невидно света прожекторов в потолке. Лишь тьма и нарастающее гудение в голове. Будто бы сотни, а теперь тысячи механизмов крутятся, задевают друг за друга, вдвигаются, выдвигаются, стучат и клацают. Кода гул становится невыносимым, всё резко стихает. Откуда-то из глубины начинают доноситься голоса. Неясные, бормочущие, резко взвизгивающие и кричащие. Затем и это пропадает. Наступает почти полное небытие. Только непроглядная, обволакивающая тьма, густая, как свернувшаяся кровь, заполняющая всё вокруг.
Похоже на миг перед слиянием с дроном, когда сознание приспосабливается к управлению машиной, но здесь это происходит много дольше. 501-й понимает, что мёртв. Тут же удивляется: он может думать.
Внезапно грубоватый голос врезается в сознание:
— Странно, обычно Новые реагируют быстро. Этот, видимо, бракованный.
501-й ждёт продолжения, но вероятно, его не будет. Тишина вновь заполняет всё.
Кто это говорил? Тот террорист, склонившийся перед убитым, или работники завода, обнаружившие труп? Странно, что 501-й может слышать. Значит, некоторые функции организма ещё работают. Правда, с перебоями.
Вспоминается текст последней статьи Всемирного Кодекса: «Каждому зарегистрированному жителю планеты Земля после смерти обеспечивается жизнь во Всемирном Информационном Пространстве (по-другому: ВИП или Система) с использованием личного «айпи». Порядок оцифровывания сознания смотреть в приложении…»
Значит, скоро 501-й увидит Систему изнутри. Ещё в Академии слышал, что обеспечением нормального функционирования ВИП занимаются немногие погибшие Новые (именно погибшие, так как своей смертью пока ещё никто не умирал, да и в ближайшие лет сто точно не умрёт — заряда аккумулятора хватит сполна). Видимо, такая участь ждёт и его…
Неожиданно голос 140-го — бывшего напарника по конвейеру — прорезает тишь:
— Просто нельзя, чтобы за человека всю работу выполняла машина, понимаешь? Да и вообще, нужно же чем-то занять толпы людей... что? Искусством? А ты представь, что случится глобальный катаклизм, и Система исчезнет. Роботов больше не будет. Кому тогда восстанавливать цивилизацию? Художникам? Поэтам? Они нужны только тогда, когда человек требует духовной пищи, а после катаклизма необходимы рабочие, инженеры, строители... Поэтому мы здесь.
Голос замолкает. И тут тьма начинает рассеиваться. Свет потихоньку загорается, будто бы медленно, размеренно выкручивают рычаг подачи энергии. И вот белоснежное сияние заполняет всё вокруг.
501-й осознаёт, что стоит на твёрдой поверхности. Оглядывается. Вокруг кроме света ничего нет. Идёт вперёд. Каждый шаг отдаётся гулким стуком, будто поверхность сделана из твёрдой пластмассы. Скоро становится ясно, что идти можно бесконечно — на горизонте не видно ничего, лишь неотличимое от «пластмассового» пола «небо».
Странно, он представлял Систему по-другому. Точнее знал, что она не бесконечная белая площадка, что в ней собрана вся информация, когда-либо оцифрованная. Около ста зеттабайт. Колоссальный объём. И где же всё это? Или, может, то место, где сейчас находится 501-й, порог, входная дверь в ВИП? Или это то, что ещё не занято информацией?..
Вокруг начинает что-то появляться. Какой-то сероватый дымок. Он струится из щелей между шестигранных плит, которыми уложен пол. Странно, 501-й только сейчас замечает эту брусчатку. Дымок заворачивается, кружится, будто танцует. Неожиданно несколько струек сливаются в одну большую, резко взмывают вверх, затем обрушиваются на площадь, разлетаются серыми клубами. Когда смог немного рассеивается, 501-й замечает фигуры. Пятеро высоких, с длинными руками и ногами, похожими на ветви деревьев. Они приближаются, одетые в тёмно-синие обтягивающие комбинезоны. Лица сияют голубым, лица Наставников. Подойдя, существа встают вокруг Нового. 501-й поднимает голову, видит склонившегося над ним. Каплевидные фиолетовые глаза на полголовы кончиками сходятся к носу-щёлкам, крохотный рот шевелится, голубые впалые щёки подрагивают. Наставник что-то говорит, но ни слова не слышно. Остальные тоже смотрят, пытаются что-то объяснить, плавно жестикулируя руками-ветвями, втолковать младшему брату по разуму. Но тот не слышит, будто с рождения глух, лишь с удивлением смотрит то на одного, то на другого великана, подняв изумлённые глаза. Тогда один из Наставников медленно поднимает руку и дотрагивается до 501-го, проводит тонким пальцем по номеру на его груди. Затем выпрямляется, смотрит куда-то. Остальные следуют его примеру. Их величественный стан завораживает, и нет сомнения, что существа это высшие, много превосходящие Человека Нового, и уже точно Человека Разумного.
Тут 501-й понимает, что вновь один. Наставники исчезли, оставив после себя лишь серый дым. Но вот появилось новое чувство. Ощущение, которое сопровождает всех живых Новых. Чувство цифр. Они вокруг, в каждом предмете, в каждом здании, машине и человеке. Но ведь здесь, в Системе, нет ничего материального, и тогда сознание пытается придать цифровому миру форму.
Гранёные плиты начинают вырываться из пола, образуют здания, целые небоскрёбы. Серый дым превращается в фигуры, но те уже обычные, человеческие. Толпы людей, безликих, одинаковых, начинают заполнять улицы. Они идут единым потоком, шагают мимо как-то механически и даже бестолково. Оцифрованные души.
Когда-то люди верили в бессмертие души. Лишь верили, но наверняка не знал никто, какая она, существует ли, где находится при жизни и куда именно уходит после. Теперь же ясно: душа — поступки, мысли, слова, жесты, мимика. Душа — всё то, что человек представляет собой при жизни. Всё это ежесекундно стекается в Систему, и после смерти личности создаётся её цифровая копия. Тогда человек существует во Всемирном Информационном Пространстве. Бессмертие души реально. Любой живущий человек может связаться со своим умершим родственником, другом или просто знакомым, используя компьютер и личный «айпи» или ДНК.
Для душ созданы целые виртуальные мегаполисы со своей инфраструктурой и законами. Оцифрованные люди так же живут, ходят на работу, видятся с друзьями, отмечают праздники, занимаются творчеством, любят…
501-й замечает, что небоскрёбы уже не белые. На них, как на гигантских экранах, мелькают лица незнакомых людей — улыбающиеся и грустные, хмурые и бесстрастные; разные бытовые сцены, от семейных ссор до встреч влюблённых; текстовые сообщения, от обычных «Привет!» и «Пока!» до «Я тебя люблю!» и «Он умер». Жизнь людей. Вся. Без цензуры. И это отсутствие личной жизни обеспечивает бессмертие, ведь чтобы полностью перенести сознание в виртуальную реальность, нужно знать о человеке всё, начиная от момента рождения и до мгновения смерти. Совсем небольшая цена для жизни после смерти, и поэтому её выбирают все.
— Приветствую, — внезапно раздаётся голос Системы. Он заполняет всё вокруг, но в то же время лишь внутри головы. — Добро пожаловать в «Европу».
Последнее слово заставляет вздрогнуть. Любой житель планеты знает хронику тех страшных событий. Тридцать лет назад в самый расцвет человеческой цивилизации появилась болезнь, с которой не сравнится даже Испанка, в начале двадцатого века унёсшая жизни до ста миллионов людей. Эпидемия началась где-то в центре Европы и за два дня расползлась на тысячи километров. Вирус ужасающей силы. После заражения не было никаких симптомов, характерных для любой другой болезни. Факт заболевания определялся только после гибели заражённого: человек ложился спать и больше не просыпался. Сердце останавливалось. Десятки городов, наполненных миллионами навсегда уснувших жителей.
В Европе начался хаос: в городах рядом с центром заражения процветали мародёрство, анархия, массовый психоз. Люди не ложились спать, так как боялись не проснуться. Сошедшие с ума выходили на улицы, кричали о грянувшем апокалипсисе, призывали к покаянию. На такие митинги собирались целые толпы людей, измученных бессонными ночами. Многие пытались бежать подальше от очага инфекции, но…
Земное правительство, заседавшее тогда в Сеуле, отреагировало мгновенно: были отключены все телепорты и перекрыты транспортные магистрали. В считанные дни вокруг заражённой Европы с помощью огромных машин-строителей возвели защитную полосу: железобетонную стену восемь метров в высоту и шесть в толщину. Угрозу распространения вируса вглубь материка удалось остановить на берегу реки Волги. Каждый день сюда приходили тысячи измученных людей и навсегда засыпали у стены, отделявшей их от остального мира.
Почти сразу был найден антидот против вируса. Им оказалась обыкновенная вода, приправленная серебром — люди тут же вспомнили Церковь. Но, к сожалению, выпивший «святую» воду не исцелялся — вирус погибал только при обработке вне организма. Поэтому весь периметр заражённой зоны ежедневно опрыскивали антидотом. Удачное совпадение для сложившейся ситуации: защитная полоса протянулась по берегам рек и морей, так что недостатка в воде не было, а вот серебро — до того, как в стене было организовано его синтетическое производство — доставляли вереницы транспортных судов. Но полностью обеззаразить весь материк даже сейчас не представляется возможным. Территория заражения слишком огромна: от Гренландского моря до Средиземного с севера на юг и от Бискайского залива до реки Волги с запада на восток. Болезнь унесла жизнь трети жителей Земли — практически всего населения Европы.
Причина появления вируса так и остаётся неизвестной. Кто-то говорит о необычной солнечной активности, которая вызвала мутации, кто-то о биологическом оружии, оставшемся со времён Второй холодной войны, а кто-то винит во всём Наставников — якобы инопланетных захватчиков и поработителей землян.
Сейчас Европа живёт лишь в цифровом мире. Здесь все те, кто погиб тридцать лет назад. Хорошо, что у каждого есть шанс проснуться, пускай и после смерти.
501-й идёт по оживлённой улице. Фигуры, недавно безликие, а теперь с радостными лицами проходят мимо, спешат куда-то. Это очень похоже на тот китайский район, только вместо масок — улыбки. По дорогам шныряют прозрачные автомобили, поезд надземного метро проносится над головой. На белых небоскрёбах, подобно рекламе, всё так же мелькают картины жизни. И всё это в абсолютной тишине. Поэтому становится полной неожиданностью услышать пронзительный детский смех.
Он доносится из переулка слева, и 501-й заходит туда. В просторном дворе, зажатом между высоток, расположилась детская площадка. То тут, то там торчат хиленькие деревца. Качели, горки, песочницы и карусели облеплены детьми разного возраста. Дети бегают, резвятся и смеются, и этот смех, отражаясь от небоскрёбов, разносится по всему городу. Но вот 501-й оглядывается и понимает, что домов больше нет, и что до горизонта простирается парк с детскими площадками. Деревья здесь, прибавившие в размерах, похожи на стражей. Но стражи эти будто слеплены из воска, да и всё вокруг лишь кажется настоящим. И даже дети, и звонкий смех, и радость…
Вспоминается ещё одна трагедия, начавшаяся за двадцать лет до Эпидемии. Повсеместно начали рождаться мёртвые дети. Процент выкидышей вырос в разы. Врачи разводили руками, а люди не могли поверить, что в высокотехнологичном современном обществе может быть такая проблема.
Спустя пять лет каждый второй ребенок на Земле рождался мёртвым. Тогда и появился проект «Нерождённый». Он решал вопрос о перенесении сознания умерших при родах в Систему и последующего обеспечения их духовного роста и развития. Поначалу проект работал хорошо: младенцы жили в информационном пространстве почти так же, как жили бы в реальном мире. Родители общались с детьми посредством подключения к Системе, воспитывали их, играли, любили…
Но вскоре проект пришлось закрыть в связи со всплеском суицида среди родителей — они уходили из жизни, чтобы быть рядом со своими чадами. Также многие общественные организации выступали против «Нерождённого»: воспитанием нужно заниматься в реальной жизни и с реальными детьми, а не с их цифровыми подобиями. Так последняя надежда на рождение, пусть даже и в Системе, была отнята у умерших при родах.
Причина появления на свет мёртвых детей была установлена: в прошлом, ещё до прихода Наставников, человечество неумело проводило эксперименты в области генетики. Модификации подвергались многие сорта культурных растений, а также домашние животные. Всё это делалось ради увеличения урожайности, плодоносности, для улучшения качества продуктов, которые люди употребляли в пищу. Но, изменяя геном, учёные прошлого добивались лишь поверхностных результатов, а влияние генномодифицированных продуктов на организм потребителя в долгосрочной перспективе не подвергалось должному изучению. В итоге спустя три поколения на Земле начали рождаться мёртвые дети. И сейчас, в настоящее время, во всём мире рождается лишь один ребёнок на несколько миллионов.
Число нерождённых даже трудно сосчитать… Вопреки тому, что проект закрыли, они всё ещё существуют здесь. Играют, резвятся, радуются этой бутафорной жизни. Их смех становится всё громче и уже перерастает в оглушительный гвалт. Барабанные перепонки разрываются, и 501-й закрывает ладонями уши, всё сильнее и сильнее сдавливает голову, только бы не слышать. Тут колени касаются пола — уже нет сил стоять на ногах. Чувствуется, как по щекам течёт что-то тёплое, и 501-й видит багровые капли, разбивающиеся о белоснежную поверхность. Сознание меркнет, глаза закрываются.

Неужели это и есть тот самый Рай? Жизнь после смерти? И ему, 501-му, придётся вечно ходить по иллюзорному городу с прилепленной на лицо улыбкой? Работать в любимом цифровом ЗПСП, читать новости из мира живых, разговаривать с такими же, как он о том, что погода сегодня какая-то пасмурная? И быть безгранично счастливым? В этом месте, в этой подделке Мира?.. Хотя, почему в подделке? Всё довольно натурально. Что здесь, что там… одно и то же.
Появляется понимание того, что вокруг больше нет парка с восковыми деревьями и детскими площадками. Даже твёрдая поверхность пола исчезла. Тело парит, и крохотные пузырьки приятно облепляют голую кожу. 501-й понимает, что он в камере выращивания. В утробе Завода. Голова, разрывавшаяся от крика нерождённых, перестаёт гудеть, всё тело расслабляется, настаёт полный покой. Спустя время веки медленно приподнимаются.
Поначалу видно лишь красное марево биожидкости. Потом за стеклом начинает появляться коридор и ещё что-то смутное… виднеется лишь странный силуэт. Он становится всё отчётливей, и теперь уже ясно, что перед капсулой стоит человек. 501-й видел его когда-то, но не может вспомнить… Кто же это? Новый смаргивает багровую пелену, пытается разглядеть. Вдруг человек делает шаг вперёд. И теперь можно чётко увидеть его длинный коричневый плащ и чёрную маску, сквозь прорези которой смотрят ледяные серые глаза.