Центр фантастики — будущее
Стоит сразу сделать оговорку, чтоб к середине статьи читателя не вынесло вперед ногами от шока, — речь пойдет в большинстве о собственно фантастике. А в ином — применяйте, как пожелаете. Ведь все сказанное ниже должно сослужить только пользу, оказаться своеобразной подсказкой, толчком к новому стилю.
Теперь, представьте повозку, запряженную лошадьми. Она так тихонечко себе едет по проселочной дорожке и тут — БАЦ! — взлетает. Мало верится, да? Или пышные платья викторианской Англии, а под ними костюм из нано элементов — еще одна ересь. Логично, что когда мы встречаем фантастику, сразу в голове всплывает что-то захватывающе-нереальное, такое, чего мы еще не знаем, и обычно связанное с высокоразвитым будущим. Бластеров не было в прошлом, и космические корабли не используются в современном обществе для похищения жителей Альфа-Центавры, поэтому — фантастика. Другими словами, фантастика в читательском воображении — это мир технологичный, такой, которого не было, нет сейчас, но возможно, появится… да? А почему бы и не так?
В 2002 году в фильме ''Особое мнение'' зритель наблюдал за героем Тома Круза, который управлял голографическим дисплеем, зависшим в воздухе, сегодня же трехмерный интерфейс будущего разработан, между прочим, и в России, компанией DisplAir. Созданный 3D экран может воспроизводить любое изображение вплоть до HD видео, а также снабжен функцией мультитач. Невзрачная коробочка производит пар, на котором отображается картинка, а сенсоры инфракрасной камеры отвечают за распознавание множественных прикосновений. Кто сказал, что это фантастика?
Многое из того, что писатели придумывали раньше, сейчас становится реальностью. Античные летательные аппараты — сейчас самолеты, огненные римские колесницы — наскаровские автомобили. Да что долго думать! Меч джедая нынче используется в каждой частной стоматологической клинике, причем довольно функционально. Ввиду этого логично предположить, что фантастика описывает в большинстве своем будущее. Есть, конечно, примеры реализации сюжета в современном мире или возвращения героя в прошлое, но все подобное происходит обязательно путем применения футуристических технологий.
Осторожно, недостаток фантастики!
Месить воду в ступе можно долго, описывая в подробностях, чего именно читателю не хватило в книге этой или той. Тут автор перегнул палку с реализмом героя, там — подал чрезмерно нереальный сюжет, еще где-то — устроил на полкниги размышлительную размазню, что к пятисотой (из восьмисот) странице чтец, наконец, захлопнул книгу и пошел к книготорговцу, желая старательно обругать его за подлянку. Но мы-то умные, месить воду не станем. А вот реальные недостатки, частоповторяемые, вычленим.
Из самых слабеньких возьмем любовь. Да, в фантастике — это несомненный недостаток. А вы представьте себе человека лет эдак через пятьдесят, при современной тенденции агрессивного развития общества, который умильно покрывает заботой всех, кто попадается ему на пути. Если только вам не захочется написать утопию, герой книги не может быть вселюбящим, всепонимающим и, в общем, всем остальным, что можно привязать к уважению и социальности. Не нужно делать героя психом, не имеющим ничего святого. У него в любом случае есть ценности, верования, идеи, но это не романтический образ, который то и дело всплывает сейчас в литературе реализма только потому, что в современном мире такого не встретишь. Никто не призывает автора грубить, но задуматься над характером будущего — стоит. Может, фантогерой будет скорее прагматичным и агрессивным, чем добродушным типом, цель которого — спасти мир просто так?
Второй по силе недостаток — культурность и окультуривание читателя. Классиками было принято раз на абзац вводить образовательно-этический элемент, благодаря чему для окультуривания общества они использовали не только главную идею текста, но и пропаганду. Говорили — нужно быть добрым и теплым, нежным и смелым, с настоящим героическим характером. Из этого, между прочим, и вылился романтизм, который покупают с прилавков современные домохозяйки. Но фантастика — это не идеологическая проза и тем более не учебник этики. Это жанровое произведение, призванное завлечь читателя так, чтоб отвлекся он только на последней странице. Не нужно рассказывать о том, что нарисовано на картине Дали! Об этом он прочтет в Википедии.
Третий, и заключительный в нашем случае, — недостаток скорости. Да-да-да, знаем-слыхали: необходимо в деталях показать героя — как он выглядел, что кушал или надевал, о чем думал и как думал — несомненно. Но это все опять-таки касается не жанрового произведения. Зачем читателю знать всякие подробности о герое, если ему намного более важно, как герой выйдет из очередной фантастической передряги? К тому же, характер и принципы можно показать через сюжетные ходы, а внешность вообще скрыть, если он — инопланетный преступник, которого разыскивает вся галактика. Потом — этот надоевший языковой принцип мелодичности. Союзы делают текст гладким, значит вместо запятых нужно использовать только и, а, у, о… Вот и получается, что начинающий автор так желает угодить публике, что рассказывает обо всем в деталях, совершенно забывая, что влияет на читателя, как снотворное. Никакой скорости текста, никакой живости, из-за обилия всего того, что нужно дописать или — правильно дописать.
Избавление: прагматизм, акультурность, ускорение
В начале ХХ века футуристы затеяли настоящую пропаганду в обществе. Итальянцы, потом подхватившие эстафету русские, писали о скорости, ритме, моде, о взгляде в будущее — вперед! Картины посвящали поездам и автомобилям, в литературе стремились использовать нечто такое, что должно повергнуть в шок обыкновенного читателя. Авангардность достигла таких высот, что общество строго поделилось на две части: за и против. А футуристы ругались, невежливо дебатировали и даже дрались за правоту своей идеи. Такие типы частенько подначивали публику, призывали к революции, бунту, и всяко пытались достичь скандальной известности. Им это удалось. Футуристический манифест моментально рассказал обществу, что почем, и объявил эру агрессии, индустриализации, технологического прогресса, стремления в будущее и отказа от всевозможных условностей и культурных норм. Прямолинейно? — Да. Футуристы плевать хотели на культуру, и — плевали.
Интересно то, что футуристы отвергали не только культурные ценности своего поколения, но и жизнь для них являлась всего лишь биологическим циклом. Чувства доверия, привязанности и любви почитали за человеческие слабости, а гордость, отчаянную борьбу за идею и силу воли считали наилучшими достоинствами. Если романтики твердили о духе, то футуристы — о материи, если символисты использовали намеки, то футуристы так прямолинейно резали правду-матку, что порой становилось не до смеха.
Эти использовали все невероятное, неизвестное, необычное, интегрировали в искусство прообразы будущего и, в большинстве своем, неосуществимого. Отказывались от использования лишних слов в тексте, лишних знаков препинания и союзов, лишь бы ускорить поток речи. Словотворцы, между прочим, — как раз из футуристов. Помните Маяковского с его невероятным количеством склеенных неологизмов? Медногорлый, бесконечночасый, пианинить, стихачить, декабрый, фырк, Бродвеище… А как звучит, да? Лихо, с толком, звучно!
Адище города окна разбили
на крохотные, сосущие светами адки.
Рыжие дьяволы, вздымались автомобили,
над самым ухом взрывая гудки.
(Адище города. Маяковский В.)
Цель — футурофантастика
Иногда кажется, что футуристы и были первыми фантастами. Извините, а кому еще в голову придет посвятить картину автобусу? Или во все горло кричать о глобальной урбанизации? Скорей всего, именно тому, кто со временем придумает бластер, минималистичную космическую шлюпку и роботов, прессующих мусор на вымершей планете.
Фантастика — довольно прямолинейный жанр. Мировое устройство подается ''как есть'', без сглаживаний острых углов, а герой становится чаще прагматичным, чем подверженным романтическому настроению. Если сравнивать жанр фантастики и течение футуризма, то бесспорно можно прийти к выводу: футуристы и фантасты — родичи, близкие, кровные, и органичная совместимость жанра и течения неоспорима.
Теперь в самый раз задаться вопросом, а что, если попробовать писать фантастику не в привычном реализме, а со всем футуристическим сумасшествием, со смешением фантодопущений и целеустремленной веры в будущее? Отказаться от лишних слов, придать тексту реактивной скорости. Может, главный герой получится уникальным, первым, неповторимым? А мир, вычищенный от привычных норм и рамок, окажется филигранным? Ведь согласитесь, фантастическому герою явно не хватает изюминки, удивления, будущизма. Возможно, эпатажа, агрессии и корыстолюбия? А насытить фантастический образ романтизмом, сентиментальными штучками и духовностью, учитывая полное насыщение таковым у остальных, окажется казусом. Нужно что-то свежее, настоящее, устремленное вперед так же, как фантастика стремится — вперед.
Выводов делать не будем, потому что нет одного вывода. Интересность книги — это целый рой аспектов. И вполне объяснима привычка — думать, что все зависит от автора. Но порой выбор оригинального пути может сыграть только на руку будущему знаменитому фантасту. А исследование близких жанру течений приведет к уникализации новосозданного шедевра.
Текст: Адриэл Ханна |
