Семён | Дата: Субботтаж, 09.02.2013, 00:40 | Сообщение # 1 |
Приобщенный
Проверенный
Сообщений: 58
Награды: 0
Репутация: 6
Статус: в реале
| 1. Кухня как предчувствие
— Так! Стол будет здесь. Здесь — шкафы, а здесь пойдёт железочка с крючочками. Рельс… Рельса.. — Рейлинг. — Да, он самый, с крючочками. Радость носится по кухне с рулеткой, отмечая доли сантиметров и горя глазами в порыве Вдохновения: — А холодильник уберём. — Не согласен. Я люблю холодильник. Я буду тосковать по нему. — Не переживай, холодильник мы поставим… Мы поставим его вот сюда! (Опять жужжит рулетка) — Правда, тут пары сантиметров не хватает. Но ты ведь что-нибудь придумаешь? — Конечно. Обточу его напильником. — Не язви. Не надо язвить. Серьёзность её взгляда подтверждает — шутки неуместны. Это святое. Смущаюсь: — Ладно. Как-нибудь запихну. А стиралка куда пойдёт? — Стиралка? (рассеянный взгляд вокруг) — А стиралка — вот сюда! Здесь немножко не хватает, буквально сантиметров пять, но ты ведь что-нибудь придумаешь? Дверь можно передвинуть, например. Можно ведь? — Запросто! — вздыхаю. — Вот! И что бы ты без меня делал? — Пропал бы к чертям.
Объём предстоящих работ не просто впечатляет. Он ужасает. Но, как говорится, «взявшись за гуж, крепись!» В коридоре гора мешков, рулонов и коробок. В кухне — пещера после взрыва вакуумной бомбы. Дочь, заглянув, восхищённо восклицает: — Ух ты! Какая задница! Промакивая лицо потной майкой, укоризненно замечаю: — Никакая это не «задница», дочь моя легкомысленная. Это муки творчества. Так рождается Истинная Красота.
Ночью во сне постоянно замешиваю строительные смеси, плюс-минус чайная ложка воды на тонну раствора. Руки (в смысле сами лапы) постоянно жужжат от перфоратора и виброшлифмашины. Причём периодически кажется, что жужжат они вслух. День. Другой. Неделя.
Радость ежевечерне интересуется продвижением на фронтах: — А это что такое будет? — Ну, это как бы гнездо под стиралку. Видишь ли, из-за наличия вибраций в щитовых полах может происходить… — Это понятно, я спрашиваю — нафига оно тут. — Так я и говорю — в случае щитовых полов рекомендуется устраивать под стиральную машину соответствующих размеров… — Это понятно. А почему у Сергеевых стиралка просто так стоит без всяких гнёзд? Я у Ленки спрашивала, она сказала: «Фигня всё». Тут я теряюсь и покаянно вздыхаю: — Ну что ж теперь-то. Уже сделал…
Неделя. Другая. Моя Радость проявляет признаки беспокойства: — Как долго у тебя всё. Что так медленно? — А как иначе? Между прочим, согласно СНИПам один сантиметр цементной стяжки сохнет… — Это понятно. Но можно ведь и побыстрей. Вон Сергеевым и кухню, и ванную с туалетом за неделю сделали. А ты всё возишься чего-то. В Интернете своём торчишь целыми днями, наверное. — Ну зачем ты так говоришь… — Ладно-ладно. Когда обои клеить будем? — Через месячишко, я думаю, можно будет… — ЧЕГО? — Недельки через три... Две… Постараюсь к концу недели! — Вот и замечательно! И что б ты без меня делал?
В кухне наконец начинают обрисовываться контуры Светлого Будущего. Моя Радость периодически туда заглядывает, замирает и надолго задумывается. По квартире я теперь хожу вразвалку, походкой с оттяжечкой, поигрывая отросшими бицепсами и поглядывая на домашних мудро-усталым взглядом.
Вскоре обнаруживаются недоразумения. Драматические, полные трагизма недоразумения с розетками. — Подожди. Куда это ты розетку присобачил? Я же говорила — возле пола! Внизу! Как у Сергеевых. А ты? Издеваешься, да? — Ну что ты. Я просто подумал, что мне неудобно будет лазить под стол бриться. Чисто по-человечески неудобно. — А жизнь не состоит из одних удобств! — неожиданно философски возражает Радость. — Приходится и чем-то жертвовать иногда. А тебе мы купим удлинитель. На двадцать третье февраля. — Ладно, — соглашаюсь, скрепя сердце, — переделаю. А Радость продолжает осматриваться и вдруг хватается за голову: — О нет! Как ты мог? Ты поставил розетку на рабочую стену! На мою красивую, чудесную рабочую стену эту омерзительную гадкую розетку! ЗАЧЕМ? — Подожди! Здесь должна быть розетка! Здесь должен быть доступ, чтоб можно было выдёргивать из неё электроприборы. И вдёргивать тоже. — ЗАЧЕМ? — Но, хорошая моя, тот же холодильник нужно отключать, чтобы помыть, например. Она смотрит с обречённой грустью (кафель-то испорчен): — Я тыщу раз мыла холодильник прямо так. И жива, как видишь. — Но так нельзя! Это же электроприбор! Он ведь и загореться может! Радость безутешна: — Холодильник? Загореться? Бред какой-то. Это же не духовка. Он наоборот холод делает. Она обречённо машет рукой.
Кажется, в этот раз я победил. Нет, всё-таки я опять проиграл. Определённо.
Спустя недели и месяцы разрушении-восстановлений, глотания пыли, обедов из кастрюлек и мучительных поисков консенсуса мы стоим посреди чистой и эротически-гладкой пустой кухни. — Да-а, — благоговейно вздыхает Радость, — и что б ты без меня делал… — Пропал бы совсем, — киваю и осторожно интересуюсь: — Пора заказывать? — Ага, — решается она, — пора!
2. Чего изволите?
Полгода. Полгода напряжённых размышлений, мозгового штурма, жестоких противоречий и сомнений. И всего три вопроса — что, где, почём.
Понятно, со стороны это может показаться неким жлобством. Пошлым вещизмом. Но разваленный до размахрённого убожества старый гарнитур вопил, стучал в сердце отваливающимися дверцами. Старый добрый трудяга-гарнитур из прессованного картона, эпохи первых коммерческих экспериментов в стране.
Моя Радость очень долго мечтала о кухне, очень. Она с тоской смотрела на кухни друзей-знакомых и горько вздыхала. Было нельзя. Было поступление дочи в универ с сопутствующими неизбежными ныне издержками, затем какие-то затруднения, потом какие-то шероховатости и трения. Всякое было. И вот наконец.
Она отрывает глаза от монитора и говорит жалобно: — Я даже не знаю… Пожимаю плечами. Я-то знаю. Но в этом деле нельзя «давить». Только лаской. Пусть будет так, как будто она сама выбрала. Иначе, если что-то пойдёт не так — не избежать мне гибели скорой и мучительной.
Нет, ну в общих вопросах определились. Например – с ценовым диапазоном. Обоюдно решили, что дорогие кухни — это пошло. Это вызывающе. К тому же денег на них нету. Но и за дешевизной решили не гоняться. Покупать дрова — какой интерес?
Потом начались хождения по мебельным салонам. Салоны неприятно поражали: «Скока-скока? Стало быть — Карельская Берёза? А что тогда? Тамбовские Опилки? Спасибо, мы подумаем» Попутно выяснилось, что в наших местных пенатах наши местные мебельные фабрики куда-то исчезли. Вместо них теперь раскинули свои индустриальные мощности базары китайских трусов. Нет, ну в подвалах и гаражах некие энтузиасты сколачивают эксклюзив на любой вкус, но такую мебель я и сам на коленке сделаю, зачем куда-то ходить.
В конце концов результаты поисков свелись к двум известным брендам. И стало ещё трудней. Радость грустно смотрит на десяток открытых «окон» на мониторе и качает головой: — «Глафиру» все ругают. А «Шопенгауэровские» не ругают. Но и не хвалят. Почему не хвалят? — Ленивый народ. Скупой на доброе слово. Давай купим и похвалим. — Нет. Надо сначала подумать.
Размышления идут круглосуточно. Ночью из сладкой дрёмы меня вырывает горячечный шёпот в ухо: — Какая, ты говоришь, столешница должна быть? — М-м-м… Агхм… Ох… Зелёная. — Вот! У «Шопенгауэровских» — зелёная! У «Глафиры» — тоже зелёная! Я точно знаю! Ленка Сергеева говорила, у них «Глафира»! — А-а… Мнмм. Тогда хорошо… — Чего хорошо-то? Какую покупать будем? — Её и купим… Хр-р-р… — Вот змей…
Днём звонок на сотовый. Радость звонит. Наверное, что-то срочное. — Ты знаешь, — её голос звучит задумчиво, — я тут подумала, мне «классика» не нравится. Всё-таки «хайтэк» у нас лучше смотреться будет… Она минут пять рассуждает в трубку, потом бросает: «Ну пока!» и отключается. Я понимаю — ей просто надо выговориться. Напряжение слишком велико.
Постепенно к выбору с поисками подключаются все родственники и знакомые. Во мнениях царит ужасный разнобой, что ещё больше сбивает с толку. А время подходит. Время поджимает. И настаёт момент принятия Решения. Окончательного и Бесповоротного Решения. — Так какую кухню брать будем? — с отчаянием в голосе спрашивает меня Радость. Но я твёрд, как скала: — Какую скажешь. Какая тебе понравится, ту и закажем. Она даже не ругается. Просто беспомощно молчит уже. Силы на исходе.
Патовая ситуация решается сама собой — через десятые руки мы узнаём, что где-то в дальнем микрорайоне существует Фирма, в которой работает Паша. Фирма оформляет заказы на «Шопенгауэровские» кухни, а Паша — Волшебник. Нет, никакой не фокусник, а именно Волшебник. Должность у Паши обыкновенная — мебельный дилер, но призвание мистическое — Раздвигатель Пространств. Через десятые руки мы получили абсолютно точную информацию, что Паша однажды разместил в шестиметровой кухне «хрущёвки» полный комплект корпусной мебели со встраиваемой техникой, включая посудомойку и стиральную машину. Паша владел навыками свёртывания-развёртывания кухонных континуумов и выноса габаритов в четвёртое измерение.
Это решило всё. От дилера зависит очень многое. От него зависит, соберётся ли ваш гарнитур в некую оформленную самодостаточную конструкцию, или предстанет в виде хаотического набора плоскостей и перпендикуляров, поддерживаемого шваброй для устойчивости. От него так же зависит, сколько раз вы будете дозаказывать и перезаказывать на фабрике «деталь мебельную боковую шестьдесят-на-двадцать три, цвет «металлик». А если дилер к тому же Волшебник — о лучшем и мечтать не приходится.
Шаманские бубны и горловое пение тибетских лам звучали в наших головах, когда мы решили: «Идём к Паше».
3. Волшебники и Колдуньи Выбор дилера сродни выбору невесты. Хочется знать всё, вплоть до интимных подробностей. Но каждому дилеру, как и невесте, есть что скрывать. У всех имеется своя загадка. А потому лучше прибегать к старым домостроевским способам взаимного законтачивания, то есть, сватовству.
Пашу нам посватали старые знакомые, люди вполне надёжные. Не доверять их мнению было бы просто неприлично. К тому моменту у нас уже созрела чёткая концепция грядущей кухни — никаких изысков. Никаких барных стоек, «островков», интегрального освещения и подпольной вентиляции. Никакой встроенной техники - ни стеклянных мангалов, ни сатураторов под Гжель. Примерно стандартный набор шкапчиков и тумбочек а ля «Рождённые в СССР»; просто, со вкусом и функционально.
С этой дозревшей, устоявшейся в умах и главное – просчитанной концепцией мы пришли в Башню Волшебника. Естественно, никто не ждал, что Паша будет при колпаке со звёздочками и волшебной бороде. Мы ожидали увидеть эдакого пожилого седоватого мужичка в комбинезоне и с огрызком карандаша за ухом. Ан нет, Волшебником оказался очень молодой человек в красивом пиджаке. Со скучающим видом он гонял козявок по экрану монитора компьютера. — Вы Павел? — недоверчиво спросила Радость. — Да, это я, — просто ответил Волшебник и, не отрывая глаз от козявок, поинтересовался: — Кухню хотите, наверное? — Ага, — сказали мы. — Ну, погуляйте здесь пока, присмотритесь. Мы на цыпочках пошли по выставочному залу присматриваться. В зале было красиво. Там были кухни, штук пять. А может и больше. Они были очень красивые. «Видишь, какие бывают Кухни?» — шёпотом спросила меня Радость. «Вижу» — прошептал я. Больше я не знал, чего говорить.
Мы оцепенели возле какого-то гигантского гарнитура, сияюще-прекрасного, как американская пожарная машина. — Нравится? — тихо спросил Паша. Он стоял позади нас, сложив руки на груди. Мы молча покивали. — А забирайте, — махнул рукой Волшебник. — Прямо сейчас. Отдаю со скидкой. Радость вздохнула и сказала немножко жалобно: — Это нам не очень нужно. У нас это даже в зал не поместится. — Сейчас модно совмещать зал с кухней, — вкрадчиво сказал Паша. Я стряхнул с себя наваждение и возразил: — У нас придётся совмещать ещё с ванной и туалетом. Плюс соседский коридор отхватить. Давайте к делу. — К делу так к делу, — пожал плечами Паша, — рассказывайте, что там у вас.
На листе бумаги я накарябал примерный план помещения и свои представления о грядущем обустройстве кухни: — Вот. Нам надо, чтобы так. Примерно. Паша глянул на листок, кивнул и задумался, смежив веки. Он буквально ушёл в себя. Почему-то показалось, что сейчас он откроет очи и заговорит гекзаметром: «Ловких дизайнерских рук эти старые требуют стены. Чутко внимайте ахейцы, смятенно взалкавшие кухню: мойка, в углу утвердившись, всецело пребудет ко славе, там же возрадуют сердце шкафы «тандембокс» выдвижные…»
Но Паша, очнувшись, заговорил чётко, быстро, рисуя на плане хищные стрелки: — Это – сюда. Стиралку – вот сюда. Здесь уголок и мойка. Вот таким образом! — Э-э, не понял, — засомневался я, — плита вместе с холодильником? Это как-то… Слишком свежо. — Хорошо, — охотно согласился Паша, — плиту выкидываем, ставим варочную панель. У нас чудесные варочные панели. Тут заволновалась Радость. Ей явно не хотелось выкидывать нашу новенькую плиту: — Нам бы без панелей. Всё-таки газ. — Электрическую! — кивнул Паша. — Ну нет, платить придётся… — Да сколько там платить! — с тёплой укоризной улыбнулся Волшебник. — Вот, смотрите сюда. На одну яичницу из трёх человек требуется столько киловатт. Картошка - чуть побольше. Итак, три раза в день (столько вы будете есть), получается…
Паша быстро выписывал столбики цифр, щёлкал калькулятором: — Итого в месяц двести киловатт. Смешная цифра. «А суп не посчитал» — подумал я, но вслух сказал: — Нет, мы всё-таки воздержимся. Давайте как-нибудь без встроенных приборов. — Зря, — сказал Паша. Он был явно разочарован. — Тогда остаётся одно. Стиралку — вот сюда, — он провёл последнюю стрелку и уронил карандаш на бумагу.
В моей душе нарастал некий дискомфорт: — Подождите. Но как же подставка под машинку… — Переносить, — пожал плечами Паша. — Но у нас тут коммуникации… — Долбить. — А здесь у нас короб… — Ломать. Больше никак. Что я ещё могу предложить? «Застрелиться» — подумал я, но вслух промолчал.
Молчали все. Минуты три. Потом Радость вздохнула и сказала: — Спасибо. Нам надо это обдумать. И потянула меня за руку к выходу. Нет, всё-таки моя жена — мудрая женщина, как ни крути. — Заходите, — тепло сказал Волшебник.
— Чудак какой-то, — недовольно хмурилась Радость, когда мы вышли на воздух, — ему бы всё раздолбать. — Он не чудак. Он Поэт Кухонных Пространств. И художник. И композитор тоже. Просто мы не можем летать так высоко, в тех сферах, где летают Кухонные Поэты. У нас с тобой для этого маловато фантазии и денег. Надо с этим смириться, Радость моя. — Да вот хренушки! Мы пойдём к конкурентам! А этот… Пускай дальше летает.
В конкурирующей фирме, несмотря на труднопроизносимое название (что-то вроде «Снабстройконкретпоставка»), царила совершенно иная, гораздо более тёплая обстановка. В каком-то закутке торгового центра, среди пары-тройки гарнитуров порхали две девчонки лет так под сорок: «Кухню? Запросто!» Через пять минут мы уже все перезнакомились и звали друг друга по именам. С полным пониманием и душевностью.
По намечающейся традиции я опять начинаю выводить каракулями примерный план помещения, но дилер Таня меня останавливает: — Всё-всё-всё! Я поняла! И тут же быстро и уверенно изображает карандашом на листе нашу кухню в аксонометрической проекции. Просто пейзаж в графике. Я слегка фигею. Хочется спросить: «Позвольте, а мы с вами раньше не встречались, случайно? Конкретно, на этой кухне?» Подозрительная осведомлённость. А может, поразительная.
В десять минут все вопросы компоновки и комплектации решены и мне, собственно, больше нечего делать. Можно передать дела супруге и ехать по магазинам искать отбойники для дверей. А с цветовыми решениями и гаммами останется разбираться Радость — это её святое. Мужикам в цветовые феерии лучше не соваться. Потому что обязательно выйдет или «муть», или «кич». А нужно, чтоб для души и глаз.
Радость появляется домой уже к вечеру. Вся какая-то светлая, нездешняя и непривычно молчаливая. Тихая улыбка освещает её лицо. «Всё нормально?» — спрашиваю. «Да», — тихо так, задумчиво. «Во сколько обошлось?» — мне просто интересно, вписались мы в сумму или нет. Она застенчиво улыбается и называет цифру…
Кажется, я икнул. Не помню точно. Потом захихикал. Потом понял, что это всерьёз и спросил шёпотом: «А на что мы жить будем?» «Займём, — Радость беспечно пожимает плечами, — выкрутимся как-нибудь».
Минут через десять меня перестаёт шатать, я наконец прикуриваю сигарету с правильного конца и решаю: «А собственно, что такого?» Ну, маленько вышли из бюджета. Делов-то. В конце концов, не корову же покупаем. Мы покупаем гораздо больше. Мы покупаем некий Символ. Символ чего, я пока не врубился, но символическое значение в этом точно присутствует. Иначе бы оно столько не стоило.
4. Возведение
У Радости поднялась температура. Вчера нам привезли гарнитур, упакованный во много-много картонных коробочек, она весь вечер ходила вокруг, читала этикетки, гладила рукой. А сегодня поднялась температура. Наверное потому, что сегодня нашу Кухню будут Возводить. На нервной почве, наверное, температура возникла. Радость ходит из угла в угол, поглядывая на часы: «Где же это они, интересно?» Она имеет в виду Воздвигателей Кухонь.
Вообще, в народе существует чёткое устоявшееся мнение: покупаешь кухню – одновременно нанимай мастеров-воздвигателей от той же фирмы. Неважно, что ты сам владеешь какими угодно мебельными навыками; мастера просто необходимы, ибо – вдруг недовоз. Вдруг перпендикулярность нарушена и стыковка невозможна. Вдруг ноги не того размера. Нюансов может быть масса, поэтому лучше, когда сама фирма разбирается чего она назаказывала и что теперь с этим делать.
Мастера появляются практически вовремя. Сначала зашёл один, спросил: «А где мой напарник?» И ушёл. Потом зашёл второй, поинтересовался: «К вам ещё один мастер не заходил?» И тоже ушёл. Потом где-то в таинственной дали они всё-таки встретились и вернулись уже вдвоём. Работа закипела.
Что обрадовало. Мастера – серьёзные, взрослые мужики. Чувствуется – с опытом. Не какие-нибудь там студенты-практиканты. Зубры!
— По-моему, от одного перегаром тащит, — задумчиво говорит Радость. — Да не придумывай. Это одеколон такой. — Не-ет, кто-то из них точно с похмелья. У моей Радости тонкое чутьё на это дело. Я знаю по личному опыту. Поэтому не спорю: — Ну и что? Даже если так – они ж не за рулём. — Они собирают МОЮ кухню, — угрюмо говорит Радость. И это действительно аргумент.
Работа кипит, дрель жужжит, шурупы вкручиваются, я бегаю с охапками упаковочного картона. Стараюсь не мешать. Не висеть над душой. Сам не люблю, когда через плечо подсматривают. Потому и не подсматриваю – мужики опытные, знают что делают. Чего соваться-то?
Однако, некоторая озабоченность всё-таки возникает. У них нет шуруповёрта. Мебельщик без шуруповёрта, это как-то… нелогично. Ну да неважно.
Пробегая в очередной раз вдруг замечаю, что мастер-1 прикручивает расставку для плиты в несколько иное, неожиданное место: — Э-э, мужики, а это разве не к плите идёт? Мастер снисходительно улыбается: — Нет, это здесь для красоты. Такой дизайн. Мысленно пожимаю плечами: «Ладно, потом переделаю. Там на две минуты трудов» Но озабоченность усиливается.
На кухне трещит перфоратор. Странно. Они же стол собирают, что там долбить? — В общем, к стене мы это дело пришурупили, — деловито сообщает мастер, — но нужно ещё к полу прикрепить. А то качаться будет. Ничего, если мы вот здесь пол продолбим?
Мама моя… К полу… — Нет, давайте лучше не будем к полу столы прикручивать, — я в лёгком ошеломлении. — Ну, как хотите. А то ведь качаться будет. — Пусть немножко качается. Это ничего. «Ладно. И здесь переделаю» — мысленно прикидываю как и что, а вслух говорю на всякий случай: — К потолку тоже крепить ничего не надо.
Мастера согласно кивают и начинают забивать стиралку под столешницу. Та не помещается. Сопротивляется и хищно скрежещет. Как хорошо, что этого не видит Радость. Я издаю протяжный стон. Мысленно, конечно. — Стало быть, в распор пойдёт? — спрашиваю упавшим голосом. — Нормально пойдёт! — ободряют мастера. — Она же не сильно трясётся? — Не сильно. Так, чуть-чуть…
До меня доходит, что сделать по-нормальному они просто не смогут. У них нет нужного крепежа. Нет кое-каких деталей, не предусмотренных заводской спецификацией, но без которых вся работа пойдёт к чертям собачьим. И похоже, у них нет представления, как это должно в конце концов выглядеть.
Ладно, пусть делают как могут. Главное – побыстрей. А там – сами как-нибудь.
Мастера вешают шкафы. Перфоратор оставляет дыры, как от снарядов. Какие уж там дюбеля… — Тут стены мягкие, — пытаюсь посоветовать, — хорошо бы гладким сверлением… — Точно, — кивает мастер, — очень мягкие. Прямо беда. И продолжает самозабвенно долбить. Я плетусь в зал, размышляя о загадках человеческой психологии и рассчитывая объём предстоящих восстановительных работ.
Через какое-то время шум стихает. Мастер говорит как-то неуверенно: — Тут это… Проблема небольшая.
Выясняется, что «верх» у кухни на десять сантиметров длиннее чем «низ». Это некрасиво. И вообще, по идее так не должно быть. Минут пятнадцать всем скопом изучаем чертежи. На картинке всё правильно. В жизни как-то не так. Парадокс. Потом кого-то осеняет: «Столешница короткая!» Вот именно! Слава богу, разобрались наконец. А то думали-думали: «Что такое?». А тут вот оно что! Сразу-то и не понять! Теперь всё ясно, всё хорошо. Молодцы, сообразили всё-таки.
— Ну и? — спрашивает Радость. — В каком смысле? — мастера смотрят невинными глазами. — Надо что-то с этим делать. — А так не нравится? — Так – не нравится.
Мужики на минуту задумываются, потом начинают предлагать варианты: пододвинуть левее, перевесить правее, дозаказать стол подлиннее, дозаказать шкаф покороче… — А можно поменять столешницу? — высказываю своё видение. — Можно, — вздыхает мастер, — только вы ведь без мойки сидеть будете. Без воды. — Мы посидим, — твёрдо говорит Радость. — Сколько надо, столько и посидим.
Мастер пожимает плечами и достаёт телефон.
Вот! Это тот самый момент, ради которого и приглашаются сборщики мебели. Не ради закрученных шурупов, забитых дюбелей и навешенных дверок! Нет. Суровые и бывалые мастера мебельщики нужны для одного – набрать номер и сказать в трубку: «Тамар! Тут, короче, какая-то фигня полная». А устанавливать причины и выстраивать следствия факта фигни уже не нам. Это уже дело Фирмы. Удобно! Хотя и стоит денег, конечно.
— Через неделю будет столешница, — обещает мастер, — тогда придём и доделаем. Будьте спокойны. — Спасибо большое! Досвиданья вам! — прощаюсь с максимальной теплотой в голосе.
Нет уж. Больше мы не увидимся, это точно. Мавры сделали своё дело. Главное – отдайте нам нашу столешницу. И всё. Будем вспоминать друг о друге с тёплой грустью.
С тёплой грустью Радость смотрит на недостроенный гарнитур: — Ну почему нам так не везёт? — вздыхает она. — Да нормально всё, — я сижу, набрасывая небольшой списочек деталей, которые нужно будет завтра купить и привинтить к новой Кухне, — бывает и хуже. Гораздо хуже. А это так – мелочи, не стоит расстраиваться.
Оставались, действительно, мелочи. Большой Кухонный Марафон подходил к финишу.
ЭПИЛОГ
Мы сидим на новых стульях за новым столом. Пьём красное полусладкое. В телевизоре лирично напевает не совсем блатной шансонье. А что, неплохо поёт. В принципе, меня сейчас даже Киркоров не смутил бы. Настроение такое. Только что прилепил декор, и — всё. Всё. Даже не верится. Радость оглядывает линолеум на полу: — Прибраться бы… Я теперь только на кухне буду убираться. А в остальной квартире не охота совсем. Я киваю: — А можно вообще в кухню переселиться. — Да… Хорошо… Хорошо же? — Ну дык! Что б я без тебя делал… — это я говорю? Хм. Действительно, это говорю я.
|
|
| |