| Семён | Дата: Субботтаж, 09.02.2013, 00:40 | Сообщение # 1 |
|
Приобщенный
Проверенный
Сообщений: 58
Награды: 0
Репутация: 6
Статус: в реале
| 1. Кухня как предчувствие
— Так! Стол будет здесь. Здесь — шкафы, а здесь пойдёт железочка с крючочками. Рельс… Рельса..
— Рейлинг.
— Да, он самый, с крючочками.
Радость носится по кухне с рулеткой, отмечая доли сантиметров и горя глазами в порыве Вдохновения:
— А холодильник уберём.
— Не согласен. Я люблю холодильник. Я буду тосковать по нему.
— Не переживай, холодильник мы поставим… Мы поставим его вот сюда!
(Опять жужжит рулетка)
— Правда, тут пары сантиметров не хватает. Но ты ведь что-нибудь придумаешь?
— Конечно. Обточу его напильником.
— Не язви. Не надо язвить.
Серьёзность её взгляда подтверждает — шутки неуместны. Это святое. Смущаюсь:
— Ладно. Как-нибудь запихну. А стиралка куда пойдёт?
— Стиралка?
(рассеянный взгляд вокруг)
— А стиралка — вот сюда! Здесь немножко не хватает, буквально сантиметров пять, но ты ведь что-нибудь придумаешь? Дверь можно передвинуть, например. Можно ведь?
— Запросто! — вздыхаю.
— Вот! И что бы ты без меня делал?
— Пропал бы к чертям.
Объём предстоящих работ не просто впечатляет. Он ужасает. Но, как говорится, «взявшись за гуж, крепись!»
В коридоре гора мешков, рулонов и коробок.
В кухне — пещера после взрыва вакуумной бомбы. Дочь, заглянув, восхищённо восклицает:
— Ух ты! Какая задница!
Промакивая лицо потной майкой, укоризненно замечаю:
— Никакая это не «задница», дочь моя легкомысленная. Это муки творчества. Так рождается Истинная Красота.
Ночью во сне постоянно замешиваю строительные смеси, плюс-минус чайная ложка воды на тонну раствора.
Руки (в смысле сами лапы) постоянно жужжат от перфоратора и виброшлифмашины. Причём периодически кажется, что жужжат они вслух.
День. Другой. Неделя.
Радость ежевечерне интересуется продвижением на фронтах:
— А это что такое будет?
— Ну, это как бы гнездо под стиралку. Видишь ли, из-за наличия вибраций в щитовых полах может происходить…
— Это понятно, я спрашиваю — нафига оно тут.
— Так я и говорю — в случае щитовых полов рекомендуется устраивать под стиральную машину соответствующих размеров…
— Это понятно. А почему у Сергеевых стиралка просто так стоит без всяких гнёзд? Я у Ленки спрашивала, она сказала: «Фигня всё».
Тут я теряюсь и покаянно вздыхаю:
— Ну что ж теперь-то. Уже сделал…
Неделя. Другая. Моя Радость проявляет признаки беспокойства:
— Как долго у тебя всё. Что так медленно?
— А как иначе? Между прочим, согласно СНИПам один сантиметр цементной стяжки сохнет…
— Это понятно. Но можно ведь и побыстрей. Вон Сергеевым и кухню, и ванную с туалетом за неделю сделали. А ты всё возишься чего-то. В Интернете своём торчишь целыми днями, наверное.
— Ну зачем ты так говоришь…
— Ладно-ладно. Когда обои клеить будем?
— Через месячишко, я думаю, можно будет…
— ЧЕГО?
— Недельки через три... Две… Постараюсь к концу недели!
— Вот и замечательно! И что б ты без меня делал?
В кухне наконец начинают обрисовываться контуры Светлого Будущего. Моя Радость периодически туда заглядывает, замирает и надолго задумывается.
По квартире я теперь хожу вразвалку, походкой с оттяжечкой, поигрывая отросшими бицепсами и поглядывая на домашних мудро-усталым взглядом.
Вскоре обнаруживаются недоразумения.
Драматические, полные трагизма недоразумения с розетками.
— Подожди. Куда это ты розетку присобачил? Я же говорила — возле пола! Внизу! Как у Сергеевых. А ты? Издеваешься, да?
— Ну что ты. Я просто подумал, что мне неудобно будет лазить под стол бриться. Чисто по-человечески неудобно.
— А жизнь не состоит из одних удобств! — неожиданно философски возражает Радость. — Приходится и чем-то жертвовать иногда. А тебе мы купим удлинитель. На двадцать третье февраля.
— Ладно, — соглашаюсь, скрепя сердце, — переделаю.
А Радость продолжает осматриваться и вдруг хватается за голову:
— О нет! Как ты мог? Ты поставил розетку на рабочую стену! На мою красивую, чудесную рабочую стену эту омерзительную гадкую розетку! ЗАЧЕМ?
— Подожди! Здесь должна быть розетка! Здесь должен быть доступ, чтоб можно было выдёргивать из неё электроприборы. И вдёргивать тоже.
— ЗАЧЕМ?
— Но, хорошая моя, тот же холодильник нужно отключать, чтобы помыть, например.
Она смотрит с обречённой грустью (кафель-то испорчен):
— Я тыщу раз мыла холодильник прямо так. И жива, как видишь.
— Но так нельзя! Это же электроприбор! Он ведь и загореться может!
Радость безутешна:
— Холодильник? Загореться? Бред какой-то. Это же не духовка. Он наоборот холод делает.
Она обречённо машет рукой.
Кажется, в этот раз я победил.
Нет, всё-таки я опять проиграл. Определённо.
Спустя недели и месяцы разрушении-восстановлений, глотания пыли, обедов из кастрюлек и мучительных поисков консенсуса мы стоим посреди чистой и эротически-гладкой пустой кухни.
— Да-а, — благоговейно вздыхает Радость, — и что б ты без меня делал…
— Пропал бы совсем, — киваю и осторожно интересуюсь:
— Пора заказывать?
— Ага, — решается она, — пора!
2. Чего изволите?
Полгода.
Полгода напряжённых размышлений, мозгового штурма, жестоких противоречий и сомнений. И всего три вопроса — что, где, почём.
Понятно, со стороны это может показаться неким жлобством. Пошлым вещизмом.
Но разваленный до размахрённого убожества старый гарнитур вопил, стучал в сердце отваливающимися дверцами. Старый добрый трудяга-гарнитур из прессованного картона, эпохи первых коммерческих экспериментов в стране.
Моя Радость очень долго мечтала о кухне, очень. Она с тоской смотрела на кухни друзей-знакомых и горько вздыхала.
Было нельзя.
Было поступление дочи в универ с сопутствующими неизбежными ныне издержками, затем какие-то затруднения, потом какие-то шероховатости и трения. Всякое было.
И вот наконец.
Она отрывает глаза от монитора и говорит жалобно:
— Я даже не знаю…
Пожимаю плечами. Я-то знаю. Но в этом деле нельзя «давить». Только лаской. Пусть будет так, как будто она сама выбрала. Иначе, если что-то пойдёт не так — не избежать мне гибели скорой и мучительной.
Нет, ну в общих вопросах определились. Например – с ценовым диапазоном. Обоюдно решили, что дорогие кухни — это пошло. Это вызывающе. К тому же денег на них нету.
Но и за дешевизной решили не гоняться. Покупать дрова — какой интерес?
Потом начались хождения по мебельным салонам. Салоны неприятно поражали: «Скока-скока? Стало быть — Карельская Берёза? А что тогда? Тамбовские Опилки? Спасибо, мы подумаем»
Попутно выяснилось, что в наших местных пенатах наши местные мебельные фабрики куда-то исчезли. Вместо них теперь раскинули свои индустриальные мощности базары китайских трусов.
Нет, ну в подвалах и гаражах некие энтузиасты сколачивают эксклюзив на любой вкус, но такую мебель я и сам на коленке сделаю, зачем куда-то ходить.
В конце концов результаты поисков свелись к двум известным брендам. И стало ещё трудней.
Радость грустно смотрит на десяток открытых «окон» на мониторе и качает головой:
— «Глафиру» все ругают. А «Шопенгауэровские» не ругают. Но и не хвалят. Почему не хвалят?
— Ленивый народ. Скупой на доброе слово. Давай купим и похвалим.
— Нет. Надо сначала подумать.
Размышления идут круглосуточно.
Ночью из сладкой дрёмы меня вырывает горячечный шёпот в ухо:
— Какая, ты говоришь, столешница должна быть?
— М-м-м… Агхм… Ох… Зелёная.
— Вот! У «Шопенгауэровских» — зелёная! У «Глафиры» — тоже зелёная! Я точно знаю! Ленка Сергеева говорила, у них «Глафира»!
— А-а… Мнмм. Тогда хорошо…
— Чего хорошо-то? Какую покупать будем?
— Её и купим… Хр-р-р…
— Вот змей…
Днём звонок на сотовый. Радость звонит. Наверное, что-то срочное.
— Ты знаешь, — её голос звучит задумчиво, — я тут подумала, мне «классика» не нравится. Всё-таки «хайтэк» у нас лучше смотреться будет…
Она минут пять рассуждает в трубку, потом бросает: «Ну пока!» и отключается.
Я понимаю — ей просто надо выговориться. Напряжение слишком велико.
Постепенно к выбору с поисками подключаются все родственники и знакомые. Во мнениях царит ужасный разнобой, что ещё больше сбивает с толку.
А время подходит. Время поджимает. И настаёт момент принятия Решения. Окончательного и Бесповоротного Решения.
— Так какую кухню брать будем? — с отчаянием в голосе спрашивает меня Радость.
Но я твёрд, как скала:
— Какую скажешь. Какая тебе понравится, ту и закажем.
Она даже не ругается. Просто беспомощно молчит уже. Силы на исходе.
Патовая ситуация решается сама собой — через десятые руки мы узнаём, что где-то в дальнем микрорайоне существует Фирма, в которой работает Паша. Фирма оформляет заказы на «Шопенгауэровские» кухни, а Паша — Волшебник. Нет, никакой не фокусник, а именно Волшебник. Должность у Паши обыкновенная — мебельный дилер, но призвание мистическое — Раздвигатель Пространств.
Через десятые руки мы получили абсолютно точную информацию, что Паша однажды разместил в шестиметровой кухне «хрущёвки» полный комплект корпусной мебели со встраиваемой техникой, включая посудомойку и стиральную машину. Паша владел навыками свёртывания-развёртывания кухонных континуумов и выноса габаритов в четвёртое измерение.
Это решило всё.
От дилера зависит очень многое. От него зависит, соберётся ли ваш гарнитур в некую оформленную самодостаточную конструкцию, или предстанет в виде хаотического набора плоскостей и перпендикуляров, поддерживаемого шваброй для устойчивости.
От него так же зависит, сколько раз вы будете дозаказывать и перезаказывать на фабрике «деталь мебельную боковую шестьдесят-на-двадцать три, цвет «металлик».
А если дилер к тому же Волшебник — о лучшем и мечтать не приходится.
Шаманские бубны и горловое пение тибетских лам звучали в наших головах, когда мы решили: «Идём к Паше».
3. Волшебники и Колдуньи
Выбор дилера сродни выбору невесты.
Хочется знать всё, вплоть до интимных подробностей. Но каждому дилеру, как и невесте, есть что скрывать. У всех имеется своя загадка. А потому лучше прибегать к старым домостроевским способам взаимного законтачивания, то есть, сватовству.
Пашу нам посватали старые знакомые, люди вполне надёжные. Не доверять их мнению было бы просто неприлично.
К тому моменту у нас уже созрела чёткая концепция грядущей кухни — никаких изысков. Никаких барных стоек, «островков», интегрального освещения и подпольной вентиляции. Никакой встроенной техники - ни стеклянных мангалов, ни сатураторов под Гжель.
Примерно стандартный набор шкапчиков и тумбочек а ля «Рождённые в СССР»; просто, со вкусом и функционально.
С этой дозревшей, устоявшейся в умах и главное – просчитанной концепцией мы пришли в Башню Волшебника.
Естественно, никто не ждал, что Паша будет при колпаке со звёздочками и волшебной бороде. Мы ожидали увидеть эдакого пожилого седоватого мужичка в комбинезоне и с огрызком карандаша за ухом.
Ан нет, Волшебником оказался очень молодой человек в красивом пиджаке. Со скучающим видом он гонял козявок по экрану монитора компьютера.
— Вы Павел? — недоверчиво спросила Радость.
— Да, это я, — просто ответил Волшебник и, не отрывая глаз от козявок, поинтересовался:
— Кухню хотите, наверное?
— Ага, — сказали мы.
— Ну, погуляйте здесь пока, присмотритесь.
Мы на цыпочках пошли по выставочному залу присматриваться. В зале было красиво. Там были кухни, штук пять. А может и больше. Они были очень красивые. «Видишь, какие бывают Кухни?» — шёпотом спросила меня Радость. «Вижу» — прошептал я. Больше я не знал, чего говорить.
Мы оцепенели возле какого-то гигантского гарнитура, сияюще-прекрасного, как американская пожарная машина.
— Нравится? — тихо спросил Паша. Он стоял позади нас, сложив руки на груди.
Мы молча покивали.
— А забирайте, — махнул рукой Волшебник. — Прямо сейчас. Отдаю со скидкой.
Радость вздохнула и сказала немножко жалобно:
— Это нам не очень нужно. У нас это даже в зал не поместится.
— Сейчас модно совмещать зал с кухней, — вкрадчиво сказал Паша.
Я стряхнул с себя наваждение и возразил:
— У нас придётся совмещать ещё с ванной и туалетом. Плюс соседский коридор отхватить. Давайте к делу.
— К делу так к делу, — пожал плечами Паша, — рассказывайте, что там у вас.
На листе бумаги я накарябал примерный план помещения и свои представления о грядущем обустройстве кухни:
— Вот. Нам надо, чтобы так. Примерно.
Паша глянул на листок, кивнул и задумался, смежив веки. Он буквально ушёл в себя.
Почему-то показалось, что сейчас он откроет очи и заговорит гекзаметром: «Ловких дизайнерских рук эти старые требуют стены. Чутко внимайте ахейцы, смятенно взалкавшие кухню: мойка, в углу утвердившись, всецело пребудет ко славе, там же возрадуют сердце шкафы «тандембокс» выдвижные…»
Но Паша, очнувшись, заговорил чётко, быстро, рисуя на плане хищные стрелки:
— Это – сюда. Стиралку – вот сюда. Здесь уголок и мойка. Вот таким образом!
— Э-э, не понял, — засомневался я, — плита вместе с холодильником? Это как-то… Слишком свежо.
— Хорошо, — охотно согласился Паша, — плиту выкидываем, ставим варочную панель. У нас чудесные варочные панели.
Тут заволновалась Радость. Ей явно не хотелось выкидывать нашу новенькую плиту:
— Нам бы без панелей. Всё-таки газ.
— Электрическую! — кивнул Паша.
— Ну нет, платить придётся…
— Да сколько там платить! — с тёплой укоризной улыбнулся Волшебник. — Вот, смотрите сюда. На одну яичницу из трёх человек требуется столько киловатт. Картошка -
чуть побольше. Итак, три раза в день (столько вы будете есть), получается…
Паша быстро выписывал столбики цифр, щёлкал калькулятором:
— Итого в месяц двести киловатт. Смешная цифра.
«А суп не посчитал» — подумал я, но вслух сказал:
— Нет, мы всё-таки воздержимся. Давайте как-нибудь без встроенных приборов.
— Зря, — сказал Паша. Он был явно разочарован.
— Тогда остаётся одно. Стиралку — вот сюда, — он провёл последнюю стрелку и уронил карандаш на бумагу.
В моей душе нарастал некий дискомфорт:
— Подождите. Но как же подставка под машинку…
— Переносить, — пожал плечами Паша.
— Но у нас тут коммуникации…
— Долбить.
— А здесь у нас короб…
— Ломать. Больше никак. Что я ещё могу предложить?
«Застрелиться» — подумал я, но вслух промолчал.
Молчали все. Минуты три.
Потом Радость вздохнула и сказала:
— Спасибо. Нам надо это обдумать.
И потянула меня за руку к выходу.
Нет, всё-таки моя жена — мудрая женщина, как ни крути.
— Заходите, — тепло сказал Волшебник.
— Чудак какой-то, — недовольно хмурилась Радость, когда мы вышли на воздух, — ему бы всё раздолбать.
— Он не чудак. Он Поэт Кухонных Пространств. И художник. И композитор тоже. Просто мы не можем летать так высоко, в тех сферах, где летают Кухонные Поэты. У нас с тобой для этого маловато фантазии и денег. Надо с этим смириться, Радость моя.
— Да вот хренушки! Мы пойдём к конкурентам! А этот… Пускай дальше летает.
В конкурирующей фирме, несмотря на труднопроизносимое название (что-то вроде «Снабстройконкретпоставка»), царила совершенно иная, гораздо более тёплая обстановка.
В каком-то закутке торгового центра, среди пары-тройки гарнитуров порхали две девчонки лет так под сорок: «Кухню? Запросто!»
Через пять минут мы уже все перезнакомились и звали друг друга по именам. С полным пониманием и душевностью.
По намечающейся традиции я опять начинаю выводить каракулями примерный план помещения, но дилер Таня меня останавливает:
— Всё-всё-всё! Я поняла!
И тут же быстро и уверенно изображает карандашом на листе нашу кухню в аксонометрической проекции. Просто пейзаж в графике. Я слегка фигею. Хочется спросить: «Позвольте, а мы с вами раньше не встречались, случайно? Конкретно, на этой кухне?»
Подозрительная осведомлённость.
А может, поразительная.
В десять минут все вопросы компоновки и комплектации решены и мне, собственно, больше нечего делать.
Можно передать дела супруге и ехать по магазинам искать отбойники для дверей. А с цветовыми решениями и гаммами останется разбираться Радость — это её святое.
Мужикам в цветовые феерии лучше не соваться. Потому что обязательно выйдет или «муть», или «кич». А нужно, чтоб для души и глаз.
Радость появляется домой уже к вечеру.
Вся какая-то светлая, нездешняя и непривычно молчаливая. Тихая улыбка освещает её лицо.
«Всё нормально?» — спрашиваю. «Да», — тихо так, задумчиво. «Во сколько обошлось?» — мне просто интересно, вписались мы в сумму или нет.
Она застенчиво улыбается и называет цифру…
Кажется, я икнул. Не помню точно.
Потом захихикал.
Потом понял, что это всерьёз и спросил шёпотом: «А на что мы жить будем?»
«Займём, — Радость беспечно пожимает плечами, — выкрутимся как-нибудь».
Минут через десять меня перестаёт шатать, я наконец прикуриваю сигарету с правильного конца и решаю: «А собственно, что такого?»
Ну, маленько вышли из бюджета.
Делов-то.
В конце концов, не корову же покупаем.
Мы покупаем гораздо больше. Мы покупаем некий Символ. Символ чего, я пока не врубился, но символическое значение в этом точно присутствует.
Иначе бы оно столько не стоило.
4. Возведение
У Радости поднялась температура.
Вчера нам привезли гарнитур, упакованный во много-много картонных коробочек, она весь вечер ходила вокруг, читала этикетки, гладила рукой. А сегодня поднялась температура. Наверное потому, что сегодня нашу Кухню будут Возводить. На нервной почве, наверное, температура возникла.
Радость ходит из угла в угол, поглядывая на часы: «Где же это они, интересно?»
Она имеет в виду Воздвигателей Кухонь.
Вообще, в народе существует чёткое устоявшееся мнение: покупаешь кухню – одновременно нанимай мастеров-воздвигателей от той же фирмы. Неважно, что ты сам владеешь какими угодно мебельными навыками; мастера просто необходимы, ибо – вдруг недовоз. Вдруг перпендикулярность нарушена и стыковка невозможна. Вдруг ноги не того размера. Нюансов может быть масса, поэтому лучше, когда сама фирма разбирается чего она назаказывала и что теперь с этим делать.
Мастера появляются практически вовремя.
Сначала зашёл один, спросил: «А где мой напарник?» И ушёл.
Потом зашёл второй, поинтересовался: «К вам ещё один мастер не заходил?» И тоже ушёл.
Потом где-то в таинственной дали они всё-таки встретились и вернулись уже вдвоём.
Работа закипела.
Что обрадовало.
Мастера – серьёзные, взрослые мужики. Чувствуется – с опытом. Не какие-нибудь там студенты-практиканты. Зубры!
— По-моему, от одного перегаром тащит, — задумчиво говорит Радость.
— Да не придумывай. Это одеколон такой.
— Не-ет, кто-то из них точно с похмелья.
У моей Радости тонкое чутьё на это дело. Я знаю по личному опыту. Поэтому не спорю:
— Ну и что? Даже если так – они ж не за рулём.
— Они собирают МОЮ кухню, — угрюмо говорит Радость.
И это действительно аргумент.
Работа кипит, дрель жужжит, шурупы вкручиваются, я бегаю с охапками упаковочного картона. Стараюсь не мешать. Не висеть над душой. Сам не люблю, когда через плечо подсматривают. Потому и не подсматриваю – мужики опытные, знают что делают. Чего соваться-то?
Однако, некоторая озабоченность всё-таки возникает.
У них нет шуруповёрта. Мебельщик без шуруповёрта, это как-то… нелогично.
Ну да неважно.
Пробегая в очередной раз вдруг замечаю, что мастер-1 прикручивает расставку для плиты в несколько иное, неожиданное место:
— Э-э, мужики, а это разве не к плите идёт?
Мастер снисходительно улыбается:
— Нет, это здесь для красоты. Такой дизайн.
Мысленно пожимаю плечами: «Ладно, потом переделаю. Там на две минуты трудов»
Но озабоченность усиливается.
На кухне трещит перфоратор. Странно. Они же стол собирают, что там долбить?
— В общем, к стене мы это дело пришурупили, — деловито сообщает мастер, — но нужно ещё к полу прикрепить. А то качаться будет. Ничего, если мы вот здесь пол продолбим?
Мама моя… К полу…
— Нет, давайте лучше не будем к полу столы прикручивать, — я в лёгком ошеломлении.
— Ну, как хотите. А то ведь качаться будет.
— Пусть немножко качается. Это ничего.
«Ладно. И здесь переделаю» — мысленно прикидываю как и что, а вслух говорю на всякий случай:
— К потолку тоже крепить ничего не надо.
Мастера согласно кивают и начинают забивать стиралку под столешницу. Та не помещается. Сопротивляется и хищно скрежещет. Как хорошо, что этого не видит Радость. Я издаю протяжный стон. Мысленно, конечно.
— Стало быть, в распор пойдёт? — спрашиваю упавшим голосом.
— Нормально пойдёт! — ободряют мастера. — Она же не сильно трясётся?
— Не сильно. Так, чуть-чуть…
До меня доходит, что сделать по-нормальному они просто не смогут. У них нет нужного крепежа. Нет кое-каких деталей, не предусмотренных заводской спецификацией, но без которых вся работа пойдёт к чертям собачьим. И похоже, у них нет представления, как это должно в конце концов выглядеть.
Ладно, пусть делают как могут. Главное – побыстрей. А там – сами как-нибудь.
Мастера вешают шкафы. Перфоратор оставляет дыры, как от снарядов. Какие уж там дюбеля…
— Тут стены мягкие, — пытаюсь посоветовать, — хорошо бы гладким сверлением…
— Точно, — кивает мастер, — очень мягкие. Прямо беда.
И продолжает самозабвенно долбить.
Я плетусь в зал, размышляя о загадках человеческой психологии и рассчитывая объём предстоящих восстановительных работ.
Через какое-то время шум стихает.
Мастер говорит как-то неуверенно:
— Тут это… Проблема небольшая.
Выясняется, что «верх» у кухни на десять сантиметров длиннее чем «низ». Это некрасиво. И вообще, по идее так не должно быть.
Минут пятнадцать всем скопом изучаем чертежи. На картинке всё правильно. В жизни как-то не так. Парадокс.
Потом кого-то осеняет: «Столешница короткая!»
Вот именно!
Слава богу, разобрались наконец. А то думали-думали: «Что такое?». А тут вот оно что! Сразу-то и не понять! Теперь всё ясно, всё хорошо. Молодцы, сообразили всё-таки.
— Ну и? — спрашивает Радость.
— В каком смысле? — мастера смотрят невинными глазами.
— Надо что-то с этим делать.
— А так не нравится?
— Так – не нравится.
Мужики на минуту задумываются, потом начинают предлагать варианты: пододвинуть левее, перевесить правее, дозаказать стол подлиннее, дозаказать шкаф покороче…
— А можно поменять столешницу? — высказываю своё видение.
— Можно, — вздыхает мастер, — только вы ведь без мойки сидеть будете. Без воды.
— Мы посидим, — твёрдо говорит Радость. — Сколько надо, столько и посидим.
Мастер пожимает плечами и достаёт телефон.
Вот!
Это тот самый момент, ради которого и приглашаются сборщики мебели. Не ради закрученных шурупов, забитых дюбелей и навешенных дверок! Нет. Суровые и бывалые мастера мебельщики нужны для одного – набрать номер и сказать в трубку: «Тамар! Тут, короче, какая-то фигня полная».
А устанавливать причины и выстраивать следствия факта фигни уже не нам. Это уже дело Фирмы. Удобно! Хотя и стоит денег, конечно.
— Через неделю будет столешница, — обещает мастер, — тогда придём и доделаем. Будьте спокойны.
— Спасибо большое! Досвиданья вам! — прощаюсь с максимальной теплотой в голосе.
Нет уж. Больше мы не увидимся, это точно. Мавры сделали своё дело.
Главное – отдайте нам нашу столешницу. И всё. Будем вспоминать друг о друге с тёплой грустью.
С тёплой грустью Радость смотрит на недостроенный гарнитур:
— Ну почему нам так не везёт? — вздыхает она.
— Да нормально всё, — я сижу, набрасывая небольшой списочек деталей, которые нужно будет завтра купить и привинтить к новой Кухне, — бывает и хуже. Гораздо хуже. А это так – мелочи, не стоит расстраиваться.
Оставались, действительно, мелочи.
Большой Кухонный Марафон подходил к финишу.
ЭПИЛОГ
Мы сидим на новых стульях за новым столом. Пьём красное полусладкое. В телевизоре лирично напевает не совсем блатной шансонье. А что, неплохо поёт. В принципе, меня сейчас даже Киркоров не смутил бы.
Настроение такое.
Только что прилепил декор, и — всё. Всё. Даже не верится.
Радость оглядывает линолеум на полу:
— Прибраться бы… Я теперь только на кухне буду убираться. А в остальной квартире не охота совсем.
Я киваю:
— А можно вообще в кухню переселиться.
— Да… Хорошо… Хорошо же?
— Ну дык! Что б я без тебя делал… — это я говорю?
Хм. Действительно, это говорю я.
|
| |
| |
