Олейников (удивлённо):- Ты кто? Муза? Стоянов (заикаясь и шепелявя):- Нет, ну посмотри на меня. Какая я тебе муза? Я музж! Музж! Олейников (удивлённо):- Муз? Стоянов (заикаясь и шепелявя):- Музж, музж. Из передачи «Городок».
Как назло ну ничего не лезет в голову. Нет ну это прямо какое-то западло! Вчера весь день идея за идеей, а тут бац! Как будто, кто-то вырубил рубильник. Нет ну надо же, как всегда, перед тем как нужно сдавать рукопись у меня все валится и рук и ничего не лезет в голову. «Где же эта муза? Куда же черти её запропастили? Так Марк, спокойно, и главное без паники у тебя есть…» - я перевёл взгляд на часы. – «Двадцать три часа. Всё ещё можно исправить, успеть. Первым делом.. Кофе! Точно кофе, а там уже нахлынет». Я встал с кровати обул тапочки-собаки, которые, втихаря от жены, одевал, когда её не было дома. Конечно, было самому стыдно признаться – что мне нравятся эти мохнатые тапки, но розовый цвет и явная принадлежность к женскому полу, были тем фактором, который не позволял мне говорить об этом. На кухне я нашёл банку с растворимым кофе своей любимой марки. Ну не признавал всей этой, явно придуманной кем-то шутки, что натуральный кофе вкуснее. Да и эта манера пить в маленьких чашечках без сахара. Да это вообще бред! Я всегда беру свою большую, пол-литровую чашку, туда чайную ложку кофе и пять ложек сахару. Вот такая вот штука! И спать не хочется и бодрячёк то, что надо! Ух! Я клацнул по кнопке чайника, зашаркал к холодильнику, чтобы достать масло, как вдруг в соседней комнате кто-то чихнул. Я изумлено остановился и прислушался. Нет, тишина. Вроде показалось. Снова нагнулся, чтобы взять масло, как тут снова кто-то чихнул и высморкался. Скажу честно, я не из пугливых, но когда у тебя в закрытой квартире, кто чихает, да ещё сморкается тут и самый смелый струсит. Ухватив кухонный нож и стараясь не шуметь я вошёл в комнату. На подоконнике, вытирая нос о штору, сидел толстый мужик в одних семейных трусах. - Ты кто такой?! – закричал я. - Фёдор Игнатычь? – как бы не слыша меня, спросил незнакомец. - Урод, тебе чё надо?! Я сейчас милицию вызову! - Во-во вызывай, за одно и время, и контракт потеряешь. А ещё потом будешь доказывать, что ты не псих. Расслабься Федя. К тебе я пришёл. - Да… - я был как-то ошарашен таким ответом. – А по какому делу? - Тебе там, что писать нужно было? - Писать? Это потом, - мой взгляд вновь упал на толстые ляжки и не очень чистые семейные трусы. И ко мне вновь вернулось потерянное самообладание. – Как Вы сюда попали? И что Вам надо? Незнакомец чихнул и вновь вытер руку о шторы. - Я… Я… - толстяк вновь собрался чихать. – Апчхи!!! - опять вытерев руку о штору продолжил. – Я твоя муза, ну вернее не муза, а муз. «Псих какой-то. Наверное, любовник Аллкин из сорок седьмой квартиры. Та ему наплела, что снизу живёт писатель, вот он и выкручивается», - подумал я, а в голос сказал: - Меня не интересует кто Вы там. Это ваше глубоко личное дело. Но чтобы через минуту, Вас здесь не было, ясно! – я угрожающе указал на дверь ножом. - Ну как знаешь Федя, - толстяк спрыгну с подоконника, но вместо того, чтобы опустится на землю, воспарил в сторону двери. От удивления я потерял не только дар речи, но и возможность стоять на ногах. Мне ничего не оставалось, как спокойно дать себе возможность шлёпнутся на пол и потерять сознание, от увиденного.
****
Когда я пришёл в себя, Муза уже не было в комнате. «Показалось что ли?» На кухне что брякнулось и упало на пол, издав характерный звук бьющейся посуды. Через секунду в проёме показался все тот же странный мужик в семейных трусах, который назвал себя Музом и летал по комнате. - Федька, я там это… разбил чашку. Где взять другую? - Вы что и вправду Муз? – игнорируя его вопрос, спросил я. Он вздохнул, и сев рядом на корточки, сказал: - Муз, муз. Будь оно не ладно. Ты у меня последний. - В смысле последний, - я отодвинулся от Муза. - Ой, ка же мне это надоело, - он встал и направился снова на кухню и уже оттуда выкрикнул. – Вставай, чай пить будем, я всё объясню! Так где чашка лежит?! Я поднялся и направился вслед за ни на кухню. Там меня встретили перевёрнутая солонка, осколки чашки на полу и лужа кипятка на полу, кусок хлеба с маслом (надкушенный и лежащий на подоконнике) и трепыхающиеся шторы, открытого кухонного окна. - Фёдор Игнатычь, так, где чашка? – снова пробубнил своим гнусавым голосом Муз. – Чаю хочется. Я, абсолютно машинально, открыл шкафчик и протянул чашку Музу. «Лилька убьёт меня», - подумал я. – «Нет, сначала заставит всё это вылизать языком, а потом уже убьёт» - Не бойся Федя, всё будет в норме. И… - он взял бутерброд и надкусил. – Лилька,– отхлебнув с чашки кипяток, он продолжил говорить с полным ртом. – Ничего тебе не сделает. Муз пил свой чай отвратительно, сёрбая и плямкая словно свинья, от чего мне с каждой секундой становилось не по себе. - Так что Вы мне хотели рассказать? - Чё ты всё Вы, да Вы? Давай, по-простому - ты. Можешь даже звать меня просто Вася. - Вася, - повторил я машинально за новым знакомым. - Да, Вася, - муз почесал свой большой живот и продолжил. – Так меня, по край не мере, будут звать. Я вообще-то… - Постойте как это будут звать? Объяснит… объясни, - я вовремя спохватился вспомнив, что он просил обращаться к нему на ты, так как Вася уже было начал хмурить брови. - Ох, как же мне надоело каждый раз объяснять одно и тоже. Давай так, я расскажу всё от начала до конца, а свои вопросы, типа: «А как это возможно? И что это означает?» будешь задавать потом. Окей? - Окей. Муз Вася покрутил чашку с остатком чая, что-то пробурчал и пошёл к раковине вылить содержимое чашки, при этом, конечно же, забрызгав половину стола брызгами воды. - Слушай, Федя, ты же знаешь что такое загробный мир? В школе проходили? - В школе? – удивлённо переспросил я. - Ах, чёрт, тёмный век. Только слухи. Короче в общих чертах: мир разделяется на три части рай, пекло и бренный мир. Мы сейчас в бренном. В зависимости от того как ты будешь вести себя в бренном мире, тебе дадут визу либо в рай, либо в пекло. Но если вдруг тебе наскучило жить в рае или пекле, ты оформляешь заявку на отработку в бренном мире. Понятно? - Не очень. - Как же тебе объяснить? Чёрт ещё и янтялягент. Короче чтобы попасть в рай – нужно сделать десять хороших поступков, в пекло десять проступков. - А как всё это относится ко мне и Вам, Вася? - Понимаешь, хочу поехать в рай к одной цыпочке, уж больно она мне приглянулась и неоднозначно намекала, когда жила на втором круге ада. - И по этому тебя направили ко мне? Как музу? - Был бы ты первым…Последний ты у меня, - муз взял хлеб, отломал кусок и принялся его жевать. – Справлюсь с тобой и можно сразу идти за бумажкой. Вася снова взял батон, чтобы отломать ещё кусок, но я вырвал хлеб из его рук. - Слушай Вася. Как это там у вас делается, но я тебе уже засчитываю твоё доброе дело. Можешь лететь отсюда. - Неа, не всё так просто. Пока тебе не помогу с твоей писаниной, то не смогу убраться отсюда, - муз громко чихнул и вытерся рукой. - Где ж это тебя так угораздило простыть? - Да этому, как его? Ну, этого… Мысиея наставлял, как писать. А в этих горах знаешь, какой ветер, вот и… - Постой ты говоришь о Моисее? – я удивлено уставился на муза, Васю. - Может и Моисей, я не запоминаю сложных имён. - Так что это ты продиктовал десять заповедей самому Моисею? – мои глаза ещё больше округлились. - Десять? Вроде девять было. Ну, добавил одну и что с этого? А чего ты удивляешься? - А как же Бог и всё остальное? Подожди, так выходит Моисей их сам придумал и сказал… - Нет, конечно, я взял их из наших законов. А что? - Да на этих законах держится одна из самых влиятельных религий нашего мира. Да ты не представляешь, как ты изменил мир! Боже ты мой! Так выходит, - я лихорадочно начал ходить из угла в угол. – Да получается… Вас снова чихнул. Я остановился, оглядел грязные трусы Васи и его волосатый живот. - Тебе бы не помешало одеться. Я сейчас… - Нельзя. Нельзя ничего брать, - остановил меня Вася. – Одежду нельзя. - А остальное? – я указал стол. - А ничего я и не брал, - он махнул рукой и всё вернулось, так как будто я только что покинул стол утром и Вася даже не прикасался к нему. - Как? - от удивления я опешил. - долго объяснять, коротко изменение пространства. - Ты, наверное, великий учёный у себя там, - я указал себе за спину. - Не помнится в последний раз мне целых три недели пришлось вспоминать теорию относительности для этого… ну немецкого еврея. - Эйнштейна? - Во-во. Так хорошо, что я эту тему не прогуливал в школе, а то мне бы была амба, так бы и остался в том времени. - И кому ты ещё помогал? - Итальшке, что картины рисовал, потом паре музыкантов, короче народу было много. Я, было, чуть не справился с одним из заданий, - Вася потянулся к чайнику и включил его, - вот и пришлось всё с начала начинать. Ты чай будешь? - Буду. Итальяшке говоришь, - мои мысли метались между двумя именами Леонардо - да - Винчи или Рафаэль. Кому этот толстяк помог? Я поставил чашки с заваркой и мы стали ждать когда, чайник клацнет кнопкой и мы сможем выпить по чашке горячего чая. **** - Я помню чудное… - Пушкин, давно написано. Уже больше трёх часов Вася пытался натолкнуть меня на хоть какую-то идею и каждый раз он цитировал каких-то классиков либо такую лабуду, что он и сам морщился от произнесённого. - Ладно, давай, тогда это: быть или не … - Шекспир - В лесу родилась… - Кудашева. - Не знаю даже. Не знаю, - он забарабанил пальцами по подоконнику. – Может, давай ты какой-то там химией займёшься? - Нет не моё это. - Музыка? - Нет. - Может мне завтра зайти? Вдруг я чё-то да вспомню? - Мне рукопись завтра сдавать. Муз снова забарабанил по подоконнику. - Слушай, расскажи про свою подругу. - Какую подругу? - Ну, ту, ради которой ты ввязался в это дело. - Маришку? Красивая, умная, внимательная, а главное у неё такие глаза проницательные. В общем, что говорить об этом? Люблю я её. - А она? - Не знаю. Я не спрашивал. Мы замолчали. - Знаешь, что Федя. Я, пожалуй, пойду. - А как же десятый хороший поступок, ведь вновь придётся всё с начала делать. - Да ну её к черту. - Кого? - Маришку. У меня дома жена, дети. - Так ты ещё и женат. А разве… - Можно, в аду всё можно – это, пожалуй, единственное его преимущество, но согласись довольно веское. А в раю скукота. Маришка сама вернётся. Пару сотен лет погуляет и вернётся, - он вздохнул. – Ну, я… буду её ждать… - он секунду помедлил и обернулся, пристально смотря на меня. – А ты Федя прости меня. Вот так вот получилось. Не смог я тебе помочь… - Да нет что ты. Я бы все равно ничего не придумал. Да и не было бы это моим, если бы ты его мне продиктовал. - Будем прощаться? – он усмехнулся. – Привязался я к тебе что ли? Мы обнялись, как самые старые знакомые. Он махнул рукой и исчез. Я уселся на подоконник, как это делал до меня муз по имени Вася. « Надо же. Вот история же. Подумать только черт полюбил ангела…» Я вскочил, сел за клавиатуру и быстро отчеканил название: «Любовь черта с ангелом». Времени оставалось совсем мало, надо было успеть к завтрашнему утру…
****
- Надо же, - две маленькие музы сидели на ветке напротив распахнутого окна, за которым сидел Фёдор Игнатычь и писал новый роман. - Сработало. - А ты говорила, что номер с музом не сработает. Полетели тут одному музыканту помочь нужно, я такое придумала…
Вот Вы сейчас сказали, а мне только так сделать осталось
Так Марк, спокойно, и главное без паники у тебя есть…» - я перевёл взгляд на часы. – «Двадцать три часа. Всё ещё можно исправить, успеть. Первым делом.. Кофе! Точно кофе, а там уже нахлынет».
Оформляется правльно вот так: "Так Марк, спокойно, и главное без паники у тебя есть… - я перевёл взгляд на часы. – Двадцать три часа. Всё ещё можно исправить, успеть. Первым делом.. Кофе! Точно кофе, а там уже нахлынет».
Quote (Инопланетянин)
Конечно, было самому стыдно признаться
Конечно, самому было стыдно признаться.
Quote (Инопланетянин)
Конечно, было самому стыдно признаться – что мне нравятся эти мохнатые тапки, но розовый цвет и явная принадлежность к женскому полу, были тем фактором, который не позволял мне говорить об этом.
Тире не нужно.
Quote (Инопланетянин)
Скажу честно, я не из пугливых, но когда у тебя в закрытой квартире, кто чихает, да ещё сморкается тут и самый смелый струсит.
Кто-то.
Quote (Инопланетянин)
- Ну как знаешь Федя, - толстяк спрыгну с подоконника, но вместо того, чтобы опустится на землю, воспарил в сторону двери.
СпрыгнуЛ.
Quote (Инопланетянин)
Мне ничего не оставалось, как спокойно дать себе возможность шлёпнутся на пол и потерять сознание, от увиденного.
Последняя зпт не нужна.
Quote (Инопланетянин)
- Ой, ка же мне это надоело, - он встал и направился снова на кухню и уже оттуда выкрикнул.
КаК.
Quote (Инопланетянин)
«Лилька убьёт меня», - подумал я. – «Нет, сначала заставит всё это вылизать языком, а потом уже убьёт»
Опять такое оформление прямой речи. Выше показывал, как нужно))
Quote (Инопланетянин)
Лилька,– отхлебнув с чашки кипяток, он продолжил говорить с полным ртом. – Ничего тебе не сделает.
Зпт, тире и с маленькой буквы - предложение прямой речи продолжается.
Quote (Инопланетянин)
Муз пил свой чай отвратительно, сёрбая и плямкая словно свинья, от чего мне с каждой секундой становилось не по себе.
Лишнее слово.
Quote (Инопланетянин)
- Да, Вася, - муз почесал свой большой живот и продолжил. – Так меня, по край не мере, будут звать. Я вообще-то…
То же лишнее слово. По крайней мере. Инопланетянин, мне понравилось, Недочёты и ошибки незначительные. Идея интересная и в достаточной степени иронично выраженная. Особенно, как и должно было быть, мне понравилось завершение.
Vaya con Dios _________________ Самое ужасное поражение обычно случается в самое последнее мгновение перед самым впечатляющим триумфом. Но и самая великая надежда обычно рождается в самой глубокой бездне безнадежности!…
Олейников (удивлённо):- Ты кто? Муза? Стоянов (заикаясь и шепелявя):- Нет, ну посмотри на меня. Какая я тебе муза? Я музж! Музж! Олейников (удивлённо):- Муз? Стоянов (заикаясь и шепелявя):- Музж, музж. Из передачи «Городок».
Ну ничего не лезет в голову, как назло! Нет ну это прямо какое-то западло! Вчера весь день идея за идеей, а тут бац! Как будто, кто-то вырубил рубильник. Нет ну надо же, как всегда, перед тем как нужно сдавать рукопись у меня все валится и рук и ничего не лезет в голову. «Где же эта муза? Куда же черти её запропастили. Так Марк, спокойно, и главное без паники у тебя есть… - я перевёл взгляд на часы. – Двадцать три часа. Всё ещё можно исправить, успеть. Первым делом... Кофе! Точно кофе, а там уже нахлынет». Я встал с кровати обул тапочки-собаки, которые, втихаря от жены, одевал, когда её не было дома. Конечно, самому было стыдно признаться, что мне нравятся эти мохнатые тапки, но розовый цвет и явная принадлежность к женскому полу, были тем фактором, который не позволял мне говорить об этом. На кухне я нашёл банку с растворимым кофе своей любимой марки. Ну не признавал всей этой, явно придуманной кем-то шутки, что натуральный кофе вкуснее. Да и эта манера пить в маленьких чашечках без сахара. Да это вообще бред! Я всегда беру свою большую, пол-литровую чашку, туда чайную ложку кофе и пять ложек сахару. Вот такая вот штука! И спать не хочется и бодрячёк то, что надо! Ух! Я клацнул по кнопке чайника, зашаркал к холодильнику, чтобы достать масло, как вдруг в соседней комнате кто-то чихнул. Я изумлено остановился и прислушался. Нет, тишина. Вроде показалось. Снова нагнулся, чтобы взять масло, как тут снова кто-то чихнул и высморкался. Скажу честно, я не из пугливых, но когда у тебя в закрытой квартире, кто-то чихает, да ещё сморкается тут и самый смелый струсит. Ухватив кухонный нож и стараясь не шуметь я вошёл в комнату. На подоконнике, вытирая нос о штору, сидел толстый мужик в одних семейных трусах. - Ты кто такой?! – закричал я. - Фёдор Игнатычь? – как бы не слыша меня, спросил незнакомец. - Урод, тебе чё надо?! Я сейчас милицию вызову! - Во-во вызывай, за одно и время, и контракт потеряешь. А ещё потом будешь доказывать, что ты не псих. Расслабься Федя. К тебе я пришёл. - Да… - я был как-то ошарашен таким ответом. – А по какому делу? - Тебе там, что писать нужно было? - Писать? Это потом, - мой взгляд вновь упал на толстые ляжки и не очень чистые семейные трусы. И ко мне вновь вернулось потерянное самообладание. – Как Вы сюда попали? И что Вам надо? Незнакомец чихнул и вновь вытер руку о шторы. - Я… Я… - толстяк вновь собрался чихать. – Апчхи!!! - опять вытерев руку о штору продолжил. – Я твоя муза, ну вернее не муза, а муз. «Псих какой-то. Наверное, любовник Аллкин из сорок седьмой квартиры. Та ему наплела, что снизу живёт писатель, вот он и выкручивается», - подумал я, а в голос сказал: - Меня не интересует кто Вы там. Это ваше глубоко личное дело. Но чтобы через минуту, Вас здесь не было, ясно! – я угрожающе указал на дверь ножом. - Ну как знаешь Федя, - толстяк спрыгнул с подоконника, но вместо того, чтобы опустится на землю, воспарил в сторону двери. От удивления я потерял не только дар речи, но и возможность стоять на ногах. Мне ничего не оставалось, как спокойно дать себе возможность шлёпнутся на пол и потерять сознание от увиденного. ****
Когда я пришёл в себя, Муза уже не было в комнате. «Показалось что ли?» На кухне что брякнулось и упало на пол, издав характерный звук бьющейся посуды. Через секунду в проёме показался все тот же странный мужик в семейных трусах, который назвал себя Музом и летал по комнате. - Федька, я там это… разбил чашку. Где взять другую? - Вы что и вправду Муз? – игнорируя его вопрос, спросил я. Он вздохнул, и сев рядом на корточки, сказал: - Муз, муз. Будь оно не ладно. Ты у меня последний. - В смысле последний, - я отодвинулся от Муза. - Ой, как же мне это надоело, - он встал и направился снова на кухню и уже оттуда выкрикнул. – Вставай, чай пить будем, я всё объясню! Так где чашка лежит?! Я поднялся и направился вслед за ни на кухню. Там меня встретили перевёрнутая солонка, осколки чашки на полу и лужа кипятка на полу, кусок хлеба с маслом (надкушенный и лежащий на подоконнике) и трепыхающиеся шторы, открытого кухонного окна. - Фёдор Игнатычь, так, где чашка? – снова пробубнил гнусавым голосом Муз. – Чаю хочется. Я, абсолютно машинально, открыл шкафчик и протянул чашку Музу. «Лилька убьёт меня, - подумал я. – Нет, сначала заставит всё это вылизать языком, а потом уже убьёт» - Не бойся Федя, всё будет в норме. И… - он взял бутерброд и надкусил. – Лилька,– отхлебнув с чашки кипяток, он продолжил говорить с полным ртом, – ничего тебе не сделает. Муз пил чай отвратительно, сёрбая и плямкая словно свинья, от чего мне с каждой секундой становилось не по себе. - Так что Вы мне хотели рассказать? - Чё ты всё Вы, да Вы? Давай, по-простому - ты. Можешь даже звать меня просто Вася. - Вася, - повторил я машинально за новым знакомым. - Да, Вася, - муз почесал большой живот и продолжил. – Так меня, по крайней мере, будут звать. Я вообще-то… - Постойте, как это будут звать? Объяснит… объясни, - я вовремя спохватился вспомнив, что он просил обращаться к нему на ты, так как Вася уже было начал хмурить брови. - Ох, как же мне надоело каждый раз объяснять одно и тоже. Давай так, я расскажу всё от начала до конца, а свои вопросы, типа: «А как это возможно? И что это означает?» будешь задавать потом. Окей? - Окей. Муз Вася покрутил чашку с остатком чая, что-то пробурчал и пошёл к раковине вылить содержимое чашки, при этом, конечно же, забрызгав половину стола брызгами воды. - Слушай, Федя, ты же знаешь что такое загробный мир? В школе проходили? - В школе? – удивлённо переспросил я. - Ах, чёрт, тёмный век. Только слухи. Короче в общих чертах: мир разделяется на три части рай, пекло и бренный мир. Мы сейчас в бренном. В зависимости от того как ты будешь вести себя в бренном мире, тебе дадут визу либо в рай, либо в пекло. Но если вдруг тебе наскучило жить в рае или пекле, ты оформляешь заявку на отработку в бренном мире. Понятно? - Не очень. - Как же тебе объяснить? Чёрт ещё и «янтялягент». Короче чтобы попасть в рай – нужно сделать десять хороших поступков, в пекло десять проступков. - А как всё это относится ко мне и Вам, Вася? - Понимаешь, хочу поехать в рай к одной цыпочке, уж больно она мне приглянулась и неоднозначно намекала, когда жила на втором круге ада. - И по этому тебя направили ко мне? Как музу? - Был бы ты первым…Последний ты у меня, - муз взял хлеб, отломал кусок и принялся его жевать. – Справлюсь с тобой и можно сразу идти за бумажкой. Вася снова взял батон, чтобы отломать ещё кусок, но я вырвал хлеб из его рук. - Слушай Вася. Как это там у вас делается, но я тебе уже засчитываю твоё доброе дело. Можешь лететь отсюда. - Неа, не всё так просто. Пока тебе не помогу с твоей писаниной, то не смогу убраться отсюда, - муз громко чихнул и вытерся рукой. - Где ж это тебя так угораздило простыть? - Да этому, как его? Ну, этого… Мысиея наставлял, как писать. А в этих горах знаешь, какой ветер, вот и… - Постой ты говоришь о Моисее? – я удивлено уставился на муза, Васю. - Может и Моисей, я не запоминаю сложных имён. - Так что это ты продиктовал десять заповедей самому Моисею? – мои глаза ещё больше округлились. - Десять? Вроде девять было. Ну, добавил одну и что с этого? А чего ты удивляешься? - А как же Бог и всё остальное? Подожди, так выходит Моисей их сам придумал и сказал… - Нет, конечно, я взял их из наших законов. А что? - Да на этих законах держится одна из самых влиятельных религий нашего мира. Да ты не представляешь, как ты изменил мир! Боже ты мой! Так выходит, - я лихорадочно начал ходить из угла в угол. – Да получается… Вас снова чихнул. Я остановился, оглядел грязные трусы Васи и его волосатый живот. - Тебе бы не помешало одеться. Я сейчас… - Нельзя. Нельзя ничего брать, - остановил меня Вася. – Одежду нельзя. - А остальное? – я указал стол. - А ничего я и не брал, - он махнул рукой и всё вернулось, так как будто я только что покинул стол утром и Вася даже не прикасался к нему. - Как? - от удивления я опешил. - долго объяснять, коротко изменение пространства. - Ты, наверное, великий учёный у себя там, - я указал себе за спину. - Не помнится в последний раз мне целых три недели пришлось вспоминать теорию относительности для этого… ну немецкого еврея. - Эйнштейна? - Во-во. Так хорошо, что я эту тему не прогуливал в школе, а то мне бы была амба, так бы и остался в том времени. - И кому ты ещё помогал? - Итальшке, что картины рисовал, потом паре музыкантов, короче народу было много. Я, было, чуть не справился с одним из заданий, - Вася потянулся к чайнику и включил его, - вот и пришлось всё с начала начинать. Ты чай будешь? - Буду. Итальяшке говоришь, - мои мысли метались между двумя именами Леонардо - да - Винчи или Рафаэль. Кому этот толстяк помог? Я поставил чашки с заваркой и мы стали ждать когда, чайник клацнет кнопкой и мы сможем выпить по чашке горячего чая. **** - Я помню чудное… - Пушкин, давно написано. Уже больше трёх часов Вася пытался натолкнуть меня на хоть какую-то идею и каждый раз он цитировал каких-то классиков либо такую лабуду, что он и сам морщился от произнесённого. - Ладно, давай, тогда это: быть или не … - Шекспир - В лесу родилась… - Кудашева. - Не знаю даже. Не знаю, - он забарабанил пальцами по подоконнику. – Может, давай ты какой-то там химией займёшься? - Нет не моё это. - Музыка? - Нет. - Может мне завтра зайти? Вдруг я чё-то да вспомню? - Мне рукопись завтра сдавать. Муз снова забарабанил по подоконнику. - Слушай, расскажи про свою подругу. - Какую подругу? - Ну, ту, ради которой ты ввязался в это дело. - Маришку? Красивая, умная, внимательная, а главное у неё такие глаза проницательные. В общем, что говорить об этом? Люблю я её. - А она? - Не знаю. Я не спрашивал. Мы замолчали. - Знаешь, что Федя. Я, пожалуй, пойду. - А как же десятый хороший поступок, ведь вновь придётся всё с начала делать. - Да ну её к черту. - Кого? - Маришку. У меня дома жена, дети. - Так ты ещё и женат. А разве… - Можно, в аду всё можно – это, пожалуй, единственное его преимущество, но согласись довольно веское. А в раю скукота. Маришка сама вернётся. Пару сотен лет погуляет и вернётся, - он вздохнул. – Ну, я… буду её ждать… - он секунду помедлил и обернулся, пристально смотря на меня. – А ты Федя прости меня. Вот так вот получилось. Не смог я тебе помочь… - Да нет что ты. Я бы все равно ничего не придумал. Да и не было бы это моим, если бы ты его мне продиктовал. - Будем прощаться? – он усмехнулся. – Привязался я к тебе что ли? Мы обнялись, как самые старые знакомые. Он махнул рукой и исчез. Я уселся на подоконник, как это делал до меня муз по имени Вася. « Надо же. Вот история же. Подумать только черт полюбил ангела…» Я вскочил, сел за клавиатуру и быстро отчеканил название: «Любовь черта с ангелом». Времени оставалось совсем мало, надо было успеть к завтрашнему утру…
****
- Надо же, - две маленькие музы сидели на ветке напротив распахнутого окна, за которым сидел Фёдор Игнатычь и писал новый роман. - Сработало. - А ты говорила, что номер с музом не сработает. Полетели тут одному музыканту помочь нужно, я такое придумала…
Вот Вы сейчас сказали, а мне только так сделать осталось
Сообщение отредактировал Инопланетянин - Вторка, 28.06.2011, 17:28
- Фёдор Игнатычь, так, где чашка? – снова пробубнил своим гнусавым голосом Муз. – Чаю хочется.
Тут всё же лишнее. Вот смотрите: как персонаж может что-то сказать чужим голосом, не своим? То есть, это слово лишнее. В остальном всё уже лучше.
Vaya con Dios _________________ Самое ужасное поражение обычно случается в самое последнее мгновение перед самым впечатляющим триумфом. Но и самая великая надежда обычно рождается в самой глубокой бездне безнадежности!…