|
| Цитата дня |
Жизнь коротка, искусство — вечно.
(Гиппократ) |
|
|
|
История Плоскостопии
|
|
| Лункрай | Дата: Понеделка, 18.08.2014, 23:56 | Сообщение # 1 |
|
Главный троль сайта
Проверенный
Сообщений: 2715
Награды: 29
Репутация: 37
Статус: в реале
| История Плоскостопии
На златом крыльце сидели:
Царь, царевич, король, королевич,
Сапожник, портной -
Кто ты будешь такой?
Говори поскорей,
Не задерживай
Добрых и честных людей!
(считалка)
…и там, в этом подземелье, ему,
связанному по рукам и ногам,
поставили клистир из ледяной воды с песком…
(Мигуэль де Сервантес Сааведра,
«Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский»)
Коза Дереза стояла на береговой кромке великой Молочной реки. Задние ноги ее вдавились в дрожащую твердь кисельного берега, а передние были по самые бабки погружены в теплое молоко.
Вечерело. Теплый туман стлался над розовеющим потоком. Камыш отражался в блескучем киселе и, как водится, шумел. Коза, двигая из стороны в сторону челюстью, смотрела на небо. Над закатом, окрашенный последними лучами солнца в морковные цвета, летел ангел, маленький и невзрачный. Коза безразлично думала о том, что ему, наверное, одиноко летать в холодном извечном покое. Зябко передернув боками и оскальзываясь в черном от вечернего сумрака киселе, Дереза побрела на ночлег.
Все шло своим чередом.
***
А поведаю я вам об истории страны Плоскостопии, о том, откуда пошла есть земля плоскостопская, о ее государях – от Светодера Большое дупло до скорбного царя Демофила, о коварных вождях и бескорыстных героях, о простодырых и хитрозобых, о дальновидах и курослепах, о возвышении и прирастании земель, о сладкой национальной идее и об окончательном падении…
В стародревние времена, в неведомые годы, не за тридевять земель, а тут, поблизости, жило-было племя, прозывавшееся плоскостопцами. Всем были хороши плоскостопцы: как на гуслях играть или в гудок дудеть – так они первые; как на лугу хоровод водить и девок привечать да портить – так нет им равных; а уж коли затеют пир, то столько браги выкушают и так потешатся, что в иных племенах только диву даются: и как в них лезет, и отчего головы не болят? Видать, секретный корешок знают, от которого похмелье проходит…
И в работе были плоскостопцы первыми, и в драке сладить с ними могли разве что обмухоморенные мореходцы да гораздые прыгать банзайцы – ну, да про последних в Плоскостопии даже и не слыхивали, потому что жили банзайцы в далекой Харакирии, которая то ли есть, то ли и нет ее вовсе.
А и во времена столь додревние, что про них никто уже и не помнит, жил в Плоскостопии старец Киларет, известный мудростью и умением пить не просыхая даже в самый зной. Все науки Киларет превзошел, а особливо – любомудрие, придуманное учеными людьми из той заморской страны, в которой все есть, а вино возят в горшках со столь узкими днищами, что тот горшок даже трезвому не поставить – а уж пьяный поневоле должен держать его в руках, покуда все не выхлещет. Да и то сказать, вино из той державы было таким кислым, что приходилось его разбавлять, чтобы рожу набок от оскомины не сводило. Но не о вине наш разговор, а о старце Киларете и науке любомудрии.
Часто бит бывал старец, поскольку плоскостопцы по невежеству путали любомудрие с любострастием – но терпел и учил соплеменников: «Есть за горами - за долами, не на небе – на земле – речка с кисельными берегами и молочной струей. Самой судьбой заповедана та река народу Плоскостопии, коли сумеет он сыскать к тому блаженному краю дорогу. И течет та река в стужу не замерзая, а берега там не топкие, и кто речку ту найдет, тот пребудет в вечном благоденствии, потому что там никто не работает, шесть дней пьют – седьмой похмеляются, и все девки в том краю красные, молодцы – добрые, платки – оренбургские, арбузы – астраханские, пряники – тульские, гармошки – саратовские, каши - гурьевские… А коли подойдет к реке ворог, то немедля в киселе увязнет и кислой простоквашей захлебнется! Но надобен особый прищур, чтобы ту речку меж кисельных берегов узреть, нарочитый третий глаз, а без оного пройдешь мимо – и не увидишь своего счастья…
Многие годы внушал Киларет народу своему; множество раз бывал бит, гоним и унижен. Но вода камень точит: пришло время - и поверил народ прельстительным речам Киларета, да и вознамерился идти искать заповедную Молочную реку с Кисельными берегами, чтобы обрести близ нее неизбывную радость.
Все бы хорошо, да одно плохо: страдал народ Плоскостопии неизлечимой наследственной хворью, а называлась та хворь по разному: и курослепостью, и дыроглазостью, и скудоокостью. Нет, видели люди кое-что, но перспектив не различали, выгоды своей не разумели, светлого будущего не прозревали, а потому нуждались в ясноглазом поводыре, не отягощенном родовой болезнью, чтоб вел слеподырые люди своя к светлым горизонтам и берегам из горохового киселя.
Отчего случилась та хворь, никто толком не знает. Сам Киларет полагал, что еще додревняя богиня Ибеня-бабушка обиделась на предков плоскостопцев за то, что подглядывали за ней в мыльне, и наказала курослепостью. В то же время путешественник из Бонжурии Абажюр де Парашют отмечал, что у плоскостопцев отменное зрение, ибо даже в полной темноте они умудряются попадать куда нужно, чтобы жены их рожали отменно крепких младенцев. Но вот дара предвидения жители сей страны лишены начисто, поскольку способны пропить последние штаны в преддверии зим, которые в тех краях суровы необычайно. Сей дефект Абажур де Парашют связывал с религией плоскостопцев, которые полагают, что священные истуканы принесут желаемое и в срок, надо лишь им не мешать. Заметим еще, что восточный посол Хулинам-нады, посетивший Плоскостопию по делам дипломатии, недоумевал: всякую денежку плоскостопец пробует на зуб и, следовательно, слеп. Как бы то ни было, но хворь явно присутствовала.
Иные говаривали Киларету: «Мы и сами с усами, найдем твою речку, подумаешь – невидаль какая!» На сие отвечал Киларет: «Как учил грецкий любомудр Патрон Етиматический, всякая вещь имеет телесную оболочку, прикрывающую ее истинную идеальную сущность. И узреть эту ее суть почти никак не можно, ибо она ослепительна и прекрасна в своей наготе, как Ибеня-бабушка, купающаяся в радуге. И мудрая природа спасла людей от полной слепоты, прикрыв им очи слепотой частичной, сие сотворив в полном соответствии с диалектикой. Но есть иные люди, богами отмеченные – и им природа вещей открыта, как невеста жениху в брачную ночь.»
Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Вот помер великий любомудр Киларет, вот и могила его забылась – и тогда только овладели идеи его сердцами масс. Иные ученые люди полагают, что в такие дни и творится история. Другие же, напротив, считают, что идея, брошенная в массы – это девка, брошенная в полк [1]. Мы же с вами не будем предаваться праздным построениям, а лишь проследим за тем, как шло все своим чередом.
Вот собрались плоскостопцы в стольном граде Моркве и стали держать совет: где бы отыскать такого вождя, чтобы видел на сто лет вперед, на пять аршин вглубь, прозревал бы сокрытое и в головах, и в сердцах, и повел бы народ к невиданному вечному счастью, на зависть и посрамление многочисленным супостатам?
Три дня они совещались, выпили по обыкновению всю брагу, разбились на два лагеря и ходили стенка на стенку, да так ничего и не придумали. К исходу третьего дня видят: бредет прямо через сход древняя старуха, подолом пыль метет, тряпку с сухарем сосет. И спрашивают ее сходники, дивясь бабкиной ветхости и подозревая в ней великую мудрость: «Посоветуй нам, бабушка, карга убогая, где разыскать по нашей скудости поводыря, чтобы вел нас к молочной реке и кисельным берегам?»
И отвечала им бабка, низко кланяясь: «Ну разве вы разыщите? Вы ж добролобы слепошарые и дальше своего носа углядеть вам не дадено! А след вам оседлать буланых коней, выйти в чисто поле и пускать стрелы на закат да на север до той поры, пока не найдете некоего имярека со стрелой во рту. Вот он-то и будет вашим государем!»
Возликовали плоскостопцы и в благодарность нажевали бабке сухарей на полгода вперед: пусть порадуется ветхая! И вслед за тем стали они пущать стрелы, и многих ненароком поубивали: и воинственных капутийцев, и гордых гитанов, и даже одного бонжурца. Но наконец вышли они на берег холодного Норд-моря, и стояло там судно, увешанное по бортам щитами, а на носу стоял бородатый муж, телом статный, волосом рыжий и нечесаный. А во рту держал он стрелу с каленым наконечником и поглядывал так грозно, что все поняли: вот он, будущий государь, поводырь всенародный, отец отечества, проводник к искомой Молочной реке меж кисельных берегов! Упали плоскостопцы на колени и стали просить неведомого человека на царство.
Он и согласился.
А нарекли новообретенного управителя именем Светодер и прозвищем Большое дупло – за зуб со свистом. И был он призван на княженье из далекой Мореходии, ибо слыла Мореходия кузницей кадров – а славилась и коварными набегами на мирных соседей, и тонким искусством варения зелья из мухоморов для поднятия воинского духа, и умением усмирять строптивых рабов, и светлой верой в кровавого бога с боевым молотом, обещающего пьяную жизнь всем, кто падет от руки супротивника в кровавой сече. Ну, где же еще, как не в Мореходии, искать лучшего топ-менеджера для захудалой державы?
Но самым важным талантом первого государя было умение видеть поверх голов, сквозь время и стены, углядывая самую суть, от которой простому человеку, будь он на то же способен, неминуемо предстояло ослепнуть.
Откуда же сей дар достался первому государю? А случилось так: был у Светодера любимый единоутробный брат по прозванию Крендел Преободренный. Раз поспорили братья из-за сушеных мухоморов: кто, дескать, больше съест и не облюется? И съел Крендел на три мухомора больше. Осерчал Светодер, расстроился и вырвал глаз родному брату – чтоб другим неповадно было.
Думаете, просто такое учинить над единокровным братцем? И-и-и, милые, еще как не просто. Такие душевные терзания одолели бедного Светодера, что пришлось ему отмаливать грехи у великого Бога с молотком аж целый вечер. А ночью приснился Светодеру вещий сон: будто стоит он перед своим небесным покровителем, и тот вкладывает ему в голову – как раз туда, где у прочих людей половинки мозга соединяются – глаз ослепленного брата. А вслед затем речет ему бог: «Будешь видеть не токмо глазами, но и нутряным взором, и ты, и потомки твои в веках, и откроются тебе истины под рыбьей чешуей дней быстротекущих!»
Так и сталось.
И потомки Светодера усердно Плоскостопией правили: и святой Плоскогуб Самоедский, и великомученик Радодуй Усердный, и жестокий Иолант Кроткий, и праведный Издверг Двуснастный, и так – до царя Демофила.
С воцарения Светодера началось устроение Плоскостопии, и сменялись ветхие обычаи отеческие на новые, те, с которыми легче и Молочную реку искать, и под государем жить.
Летописец Комарий, что из монастыря Успения Такойтоматери, в каноническом труде «О бражнике, который сподобился», пишет о первой речи государя, ссылаясь на неназванные древние тексты:
«Яко же взоиде Государь на престол и нарекашеся Светодером, то рек так: «А и буду вести люди своя долго и не поспешно, и покажутся им хазарские сорок лет, которые Мойша-пророк по Синай-полю водил народ свой, малой минутой. Сие надобно, а почему – то вам, долбодырым, не уразуметь. А кто супротивничать будет, того на плаху, убиваху, растерзаху и лайяй»
И вошло в Плоскостопии в привычку: все цари брали себе жен из дальних краев. Так еще от Светодера повелось, который женился на Кранбалке Прямохожей из далекой Капутии. И отец царя Демофила, Долболоб Светлый, был женат на заграничной принцессе, красавице Промилле Грузногузной. А был тот обычай оправдан, потому что нельзя было царю смешивать свою кровь с простородной, и не по прихоти, а по большой государственной нужде: а вдруг народятся от курослепой плоскостопской невесты наследники престола без нутряного глаза? Ведь тогда разом накроется светлая мечта медной братиной!
Конечно же, один царь с целым народом не справится, нужны ему сподвижники и сотоварищи. Таковые и были: кто духовной сферой заведовал, кто – правежем и пенитенциарной системой, а иные даже образованием и здравоохранением. Ну, да не о них речь, потому что все же только самолично самодержец видел, где на пути народном к светлым далям лежат пропасти, буераки, препоны и прочие преграды, и знал, как через пропасти мосты мостить, овраги обходить, препоны одолевать. И так у него ловко это получалось, что даже вручили ему соотечественники особливую награду – звание почетного мастера стипль-чеза, а по нашему – бега с препятствиями.
А еще стали государи по-отечески собирать под крыло матери-Плоскостопии окрестные племена, и было их великое множество:
- и толстощекие мордвинцы;
- и быстрые камазцы;
- и с простодушные, но себе на уме казане;
- и хитрые ереване;
- и кочевые чемодане;
- и чубатые шароварцы;
- и даже гордые кавказеи, а прочих и не счесть.
Всем хотелось молочной реки да дармового киселя, но вот одна беда: кавказеи вознамерились из молока соленого сыра наделать, казанам подай кислый хмельной кумыс, а ереване задумали сработать казеиновые кальсонные пуговицы да торговать ими в заморских странах с прибытком. Иной раз как зачнут спорить, так и дойдут до тумаков и ссадин. И горько государю на все это смотреть.
Когда принял отеческий трон очередной государь – внук царя Светодера, Дерижор второй Просветленный, то увидел он свары в своем отечестве и опечалился, а вслед за тем стал думать: как от сей напасти избавиться? И удумал-таки! Вот что значит третий глаз иметь! Узрел он, что беды оттого произрастают, что коренные плоскостопцы молятся древним истуканам и жертвуют богам по полной мошне сухой перхоти ежегодно, а мордвинцы поклоняются полногрудой красавице-Заре, а казане почитают сухие головы предков, которые у них хранятся по погребам… Но коли привести всех к присяге единому богу, то и свары кончатся!
И углядел Дирижор Второй в теплой закатной стране веру, в которой все молятся Двум лысым фазанам и Такойтоматери, и пришлась ему сия вера по сердцу и красотой капищ, и мягкостью нравов, и делегированием полномочий от верховных божеств непосредственно к земному управителю. Тогда привез он из той страны триста монахов, два полных воза священных книг с листами из телячьей кожи, чемодан облачений и телегу ножниц, и издал указ. А в том указе было повелено книжки прочесть, монахов слушаться, старые капища зарыть, головы предков выкинуть, на зарю через левое плечо плюнуть. И чтобы к исходу года всем обратиться в новую веру, и в знак приобщения таинств остричь ногти на ногах, для чего и доставлены ножницы.
Ох, какой же вой поднялся в Плоскостопии! Ну ладно еще – капища зарыть да головы выкинуть, но стричь ногти на ногах – да где же такое слыхано? Срам-то какой! И, хотя иные с радостью обряд над собой учинили, большинству же монахи силой стригли ногти, а в утешение наливали по ковшу браги. От того в тот год не стало запасов меду и хмеля и подорожали рожь и буряк. Но все ж не все отступились от старой веры: в деревне Малые Овины близ самой Морквы трое старцев заперлись в бане, обложенной снопами, и сами себя спалили. Страшно трещали и скручивались в огне ногти на ногах у старцев, а запах стоял такой, что монахи не посмели к бане приблизиться. Иные же будто бы видели, как с визгом влетела в баню древняя плоскостопская Ибеня-Бабушка и прыснула изо рта на старцев студеной водой, а потом подхватила их за обугленные ногти – и унесла в чертоги к богам старой веры. Но мало ли что мелют досужие зеваки!
Остановимся на минуту и отдохнем от повествования. Надобно заметить, что описанные выше события относятся к разряду легенд, потому что легкомысленные плоскостопцы стали разуметь грамоте только после приобщения к новой вере в Двух лысых Фазанов и Такуютомать, да и то благодаря завезенным царем Дирижором грамотным монахам. Только с той поры появился обычай вести исчисление лет, творить летописи, выпускать газеты и даже разносить счета с описанием податей. Есть ученый люд, который толкует о том, что непатриотично полагать смену веры насильственной. Мы же отметим, что насилия по сути и не было, а просто плоскостопцы, как упрямые, но не зловредные дети, сочли происходящее игрой, в которой поартачиться вовсе не грех.
***
В году шестьсот тридцать пятом от Возгнездения Двух Фазанов упокоился очередной государь – Иолант Кроткий, но наследников у него не было, потому что своего единственного сына положил он на алтарь отечества, да на нем и прирезал. Зачем? – спросите вы. Ну, так уж случилось. Не нам судить о действиях зоркоглазого государя, ибо сами мы не наделены его качествами и, следовательно, не можем понимать побудительных мотивов.
Другой же сын еще во младенчестве помер со смеху, наблюдая за тем, как ведут сыск с пристрастием в Кислой избе на улице Малой Костоломной, что в Моркве. Да и как недорослю не смеяться, коли палач залил кровью листы сыскного дела, а пытаемый взял, да и злонамеренно преставился, чтобы не давать повторных признаний?
И началась в Плоскостопии великая смута из-за престолонаследования. В какой-нибудь Бруталии, Кринолинии или Бурчила-Фасоль просто-напросто выбрали бы в государи первого попавшегося дворянина, не успевшего увернуться от должности хоть и почетной, но, прямо скажем, хлопотной и опасной. Но в Плоскостопии сей путь явно был непригоден по причинам, о которых много сказано выше: хошь-ни хошь, а новый государь должен быть кровно связан с предшественником.
И было так: сначала семь бояр сказали, что у всех у них есть третий глаз, потому что-де они – внебрачные дети государева батюшки. Двоим головы вскрыли, но искомого ока не обнаружили, прочие же на досмотр не явились, но переметнулись к врагам. Боярин Халер сбежал в Лярвонию, к королю Силогизму, и натравил его на плоскостопцев. Пятнадцатитысячное войско Силогизма хоть и рассеялось частично в лесах, но дошло до Морквы и захватило ее, и весной шестьсот тридцать шестого года на престол был посажен ложный государь, назвавшийся именем младшего сына покойного царя. Но воинство захватчиков опилось плоскостопской браги и, будучи изнеженным и к потреблению настоящих напитков неспособным, начало хворать чревом. По бражному делу Моркву спалили, и войско сбежало. Последним, как повествует летопись, из царских теремов удалился подложный самодержец, прихватив заодно бармы и два кочана капусты. На заставе, когда у него потребовали подорожную, он выдал себя возгласом: «Пся крев!», был схвачен и лишен барм и качанов. Его дальнейшая судьба достоверно не известна. Летописец Барабаний пишет, что несчастного посадили в кожаный мешок, полный мокриц, отчего он лишился разума. Но в записках Репного приказа значится, что «… отрок, именующий себя государем, две седьмицы держан был в чепях в монастыре Второго Фазана на квасе и редьке, а затем отпущен, поелику захворал животом, а куда подался – то неведомо».
Потом несчастья Плоскостопии продолжились: сначала неурожай мака привел к голоду и бунтам, потом с востока налетели неисчислимые орды Чижа-разбойника и Кирдык-хана, требуя даней все той же брагой и красными девками. И если с Кирдык-ханом справились просто – напоив всех и уговорив остаться, то Чижа-разбойника одолеть удалось лишь пятью годами позже, когда нашелся-таки настоящий престолонаследник.
Всякому известно, что истинный правитель превосходит человека подлого племени любым качеством: и статью, и воинской доблестью, и аппетитом, и лютостью до сырой бабской плоти. А посему и единокровные наследники его, пусть и незаконные, должны водиться в избытке, стоит лишь поискать. Вот только как? Тут и вспомнили о бабке с сухарем в тряпице – а вдруг еще жива по прошествии веков? Кинулись искать, и нашли убогую все на той же площади в стольной Моркве, у обгорелой стены. Пали искальцы бабушке в ноги и взмолились: «Просвети, многомудрая хрычовка, как нам государя отличить, если не колоть черепа всем подряд?»
И просветила старушка: надо, говорит, взять три горлатных шапки боярских, в каждую бросить по сто записок пустых и по одной с надписью «Царь». И кто осмелится и сумеет с первого раза не глядя изо всех шапок нужные записки добыть, тот и есть государь истинный, потому что без третьего глаза в темени сделать это никак невозможно». Сказала так – и пропала, как ее и не было. И как тут не вспомнить снова о додревней Ибене-Бабушке?
Так и сделали, и даже бояре отдали свои шапки, не чиня препятствий и не требуя долговых расписок. Семь седьмиц ходили по Плоскостопии назначенные сходом люди и кого добром, а иных и принуждением заставляли тянуть из шапки записки, и всякому тянувшему выстригали волосы в ноздрях – дабы узнать и повторно с ним не маяться. Всех перепробовали, счет мужеску населению попутно провели (это событие отмечено как первая в истории общегосударственная перепись населения), но так и не нашли никого царских кровей.
Вот зашли раз искальцы на постоялый двор – перекусить да обсудить, с чем к народу идти – и видят: лежит у порога голь перекатная, битую поганую лохань под голову подложив, драной рогожей укрывшись, и задает храпака, да так-то густо, что аж пыль с притолоки сыплется. Заглянули ему в ноздри – а там шерсть нестрижена! Эх, думают, заставим и его для порядка судьбу испытать! Растолкали под микитки детинушку, сунули ему шапку – тяни!
Нет, говорит детинушка: невместно мне, царскому сыну, трудиться, самолично в блохастую шапку лезть! Тяните, собачьи дети, записки сами, а то я вас насквозь вижу: норовите на чужом горбу в рай въехать!
Подивились назначенные люди таковым речам: ишь, насквозь видит да царским сыном именуется! – и стали учтиво выспрашивать: а кто ты таков есть, добрый молодец, и как тебя звать-величать?
И ответил им голь перекатная так: «А я сын своей матушки, сызмальства близ царских теремов обретался, поелику матушка моя в государевых покоях поломойкой служила, с государем здоровкалась за-просто, а иной раз и тряпкой на него замахивалась! И думаю я так, что мною матушка брюхата была не от батюшки присватанного, поелику тот по срокам как раз на войне с Кирдык-ханом в те поры был. Значит, только самолично государь и оприходовал матушку, не с боярами же сиволапыми она спозналась!»
И тут же, при свидетелях, извлекли для голи перекатной три записки – и все нужные!
Возликовал народ, что нашелся истинный престолоблюститель, повезли его в Моркву, отмыли добела, надели бармы да и вскорости усадили на трон. И нарекся он государем Перемогой первым.
С тех пор долгие века все было в Плоскостопии замечательно, и иным уже явственно слышался плеск молочной волны и запах крутого киселя.
***
Так и в правление скорбного царя Демофила все поначалу складывалось отменно, и был народ послушен и двигалось все установленным порядком. Но, как водится, в семье не без урода, во всяком стаде есть паршивая овца. Так и среди плоскостопцев завелись вдруг агитаторы-провокаторы и стали народ смущать, что, дескать, в соседней Бруталии подошли к светлому будущему аж на полверсты ближе, а в заморской Трудоголии вот-вот вступят в это самое светлое будущее. А все от того, что будто бы идут не с поводырем, а все скопом, назначая себе народного Глазомера-ясногляда из числа Умудрившихся. Но можно ли дозволить чужакам хватать нечестными руками светлую мечту плоскостопскую о молочной реке с кисельными берегами, мечту выстраданную и вековечную?
И откуда они взялись, смутьяны эти? То ли сами родились, согласно науке геномике, из старой мякины и мышиной шерсти, то ли приехали из-за синь-моря в опломбированных ящиках – то доподлинно неизвестно. Но отличить их можно было сразу, потому что не поклонялись они, как все прочие, Лысым Фазанам и Такойтоматери, а, собравшись в кружок, читали книгу «О марже и грабеже» и молились на портрет Бородатого Карлика.
Был у смутьянов старшой, великого ума человек. И не в том дело, что сочинил он страшные заклинания: «Матерям – сто клизм, эмпирикам – кретинизм» и «Три родника и три составные части Карлика»; а в том дело, что умел он смотреть с особливым прищуром, и открывались ему дали, что за ненаставшими веками и неоткрытыми землями спрятаны, и даже еще дальше. И были те дали светлы, необъятны, и стояли там устремленные в небо легкие города из крылатого металла на кисельных берегах молочных рек. Конечно же, иные сомневались: как это – строить город на кисельном берегу? Не увязнуть бы! Да и молочные реки сомнительные: текут, не прокисая, не створаживаясь. Уж не из-за холодных ли русалок? Этих иных старшой с прищуром увещевал человечно, но и брал на заметку.
Умный промолчит, а дурак не догадается, но скажем о том, что, видать, и в старшом была толика царской крови – а иначе откуда же взяться третьему дальновидящему глазу?
А звали-величали старшого просто: Лукич.
И вот случилась у царя Демофила незадача: ввязался он в войну с банзайцами из далекой Харакирии, да и проиграл ту войну подчистую. Вроде бы, ничто такого исхода не предвещало: и шапок для закидывания малорослых банзайцев было припасено в достатке, и знамена не сопрели от прежней мирной жизни, и даже на пароходе «Варнак», что отправлен был к берегам Харакирии, трюмы забиты были пареной репой и лущеным горохом для обстрела вражеских берегов – но вернулось демофилово воинство в полной конфузии, с намыленной холкой, и единственным трофеем стали скорбные строки «Спит гаолян» из песни «На сошках обжулили». [2]
Нам-то понятно, что случилась беда от того, что остался Демофил в стольном граде, а не окинул яснозрячим взором поля битв – да задним умом всяк силен. Но как же обрадовались провокаторы-агитаторы, как заулюлюкали, как резво начали писать подметные листы и мутить народ! И пошло у них дело на лад: неделя не изошла, в аккурат к празднику Двух Фазанов отправили Демофила в узилище, а там и в распыл пустили вместе с супружницей Резистенцией и наследниками. И стал Лукич избран Самым Зоркошарым в Плоскостопии.
Вот построил он всех плоскостопцев в колонну по три и повел их к светлым далям. Чтоб не отвлекались, велено было всем глаза закрыть, а кто по сторонам зыркал – тех специальные люди отлавливали и на перевоспитание отправляли в нарочитые поселения, где ростки светлого будущего особливо бодро произрастали, чтобы они, да те, кого Лукич раньше заприметил, сами убедились в его правоте. А позади колонны самые бравые соратники Лукича пошли, шаг чеканя, за что и получили прозвание чекисты. Легко можно было чекистов определить, потому что от горячего сердца рубахи у них на груди обугливались, на холодных головах иней сверкал, а руки были такие чистые, как будто их три дня вымачивали в вошегонном щелоке.
Вот идет колонна день, идет другой, третий – и уже явственно запахло и молоком, и кисельные берега под босыми пятками зачавкали. То-есть, может, и не кисель это был, но велено считать киселем – и точка, а когда в колонне одни незрячие да голодные, так немудрено и обмишуриться. Колонники радостно лопатами машут, ложки из-за голенищ достают и Лукича-дальновида прославляют всячески. Да приключилась вдруг очередная беда: надорвал Лукич здоровье непрерывным глядением в сладкие дали, воспалились застарелые мозоли, заработанные сидением в иноземных эмиграциях, и отошел он в мир иной, к Трем источникам и Трем составным частям.
Погоревали плоскостопцы, положили Лукича в стеклянный гроб и спрятали тот гроб в глубокой пещере, поставив для охраны семь богатырей. Так и прежде делалось, потому что рано или поздно найдется чудо-королевич, поцелует в сахарны уста покойного, и восстанет он краше прежнего, чтобы опять повести народ к пряничным домам и райским кущам.
Был у Лукича любимый соратник, хоть и малорослый, но умевший видеть поверх голов. Его и назначили новым Самым Зоркошарым. И прозвали его за крепкий характер Чугуниным. Первым делом провел Чугунин ревизию – все ли в колонне по трое стоят, и прямо ли идут и не искажают ли линию. И нашлись-таки и бокоходы, и нарушители генеральной линии, и отступники, и даже поворотники. Их пожурили мягко и ночью в овраг свели, а что с ними сталось – то неведомо. Еще теснее стали ряды, плотнее колонны, громче песни, ближе кисельные берега.
Эх, как же страшно и злокозненно устроена история! Только все вроде бы наладится – и тут – на тебе: обязательно случится какая-нибудь гадость и все пойдет наперекосяк. Впрочем, и маленькая жизнь простого человека устроена так же – а что уж говорить о государстве, коли оно и больше одного человека, и сложнее, и значительнее? Видать, завидовали плоскостопцам в иных землях, потому что напали на них страшные орды из Капутии. Остановил Чугунин свои колонны и придумал страшную хитрость: погрести капутийцев под телами плоскостопцев, закидать головами однородцев, сделать так, чтобы увязли они в массе телогреек и сломались под тяжестью обозных телег.
Долго длилась битва, без малого вся репа в амбарах кончилась, плоскостопцы целыми городами в распыл на супостата пошли, а сам Чугунин глазоньки проглядел, стоя по ночам у окна в дворцовой башне над входом в Лукичеву Пещеру. И все по его планам вышло, потому что в аккурат к концу четвертого года великой битвы одолели супостата и захватили главный его город – Хендехохск.
Ах, как возликовали слепошарые, как еще шибче стали любить своего Верховного Дальнозрячего! Но вышел Чугунин к народу, и объявил, что растерял тот остатки видения, исказил генеральную линию, разучился ходить не по военной нужде, а по политической необходимости, а потому следует провести чистку рядов от чуждых элементов, которые норовят доверчивый народ завести в дебри да болота. Снова вышли молодцы с горячими сердцами и чистыми руками и провели чистку, прореживание, корчевание и добрые беседы – да так усердно, что вскорости снова запахло молочными реками, кисельными берегами и городами неслыханной комфортности. Но тут вышел и у бессмертного Чугунина запас здоровья, и отправили его в пещеру под бок к Лукичу. Ох, и скорбели же толстопятые плоскостопцы, и рыдали же, вцепившись друг в друга: «И кто же нас, темных, будет вести к молочным рекам? Теперь не то, что киселя – простого кваса не увидим! Горе нам, курослепым, неумудрившимся!»
Но не быть пусту святому месту! Нашелся добрый молодец, собой гладкий и в косоворотке, Микитой Довгопузом прозывавшийся, встал впереди народа и повел, объясняя, что Чугунин, хоть и большого ума человек, но прореживал и сплачивал излишне рьяно, потратив на это купленные на казенные деньги патроны. А вот коли распахать целину, да посеять заморский маис, то все будет, как надо. Иные засомневались (вот ведь, корчуешь их, корчуешь, а они все лезут и лезут!): зачем нам маис, если впереди молочные реки с берегами из крутого киселя, коврижки с маком и пирожки с луком? Но тут вышли вперед люди с холодными головами и объяснили, что сомневающихся будут брать за химок, потому что приспело время химизации.
Так шли они и шли, по дороге разбрасывая зерна маиса и занимаясь химизацией, и уже явственно пахло если не молоком, то коровьим навозом и теплым хлевом, если и не киселем, так горячей краюхой, и совершили немало полезных дел:
- придумали страшную бомбу, чтобы обороняться от любого супостата, который покусится на молочную реку;
- построили громадную катапульту и запустили в небо двух собак, прозывавшихся Кошка и Мышка;
- на всех встречных реках понаставили запруд, чтобы, когда молоко в них объявится, зря бы не терялось.
А сам Довгопуз не токмо среди Плоскостопцев заметен был, но и в прочих заморских землях, потому что на устрашение врагу в далекой Кастратии поставил плоскостопские катапульты, а на всесветском собрании портянками размахивал и по трибуне опорками стучал, отчего у жен заморских послов сделалась мигрень и неурочные роды.
А далее понеслось время вскачь, замелькали Верховные зрячие, сменяя друг друга, начали множиться буераки и препоны, заскучали плоскостопцы и разуверились. Зачастили в Моркву заморские послы с подметными грамотами; купцы навезли заморских портков невиданной яркости: «Глядите, люди добрые! Пока вы Молочные речки ищите, мы этаких портков нашили бесчисленно, и бананасы жрем от пуза, и на самобеглых возках разъезжаем! Хрен ли вам с той Молочной реки – у нас и девки веселей, и свобода свободней, и законы законней!» И из-за стены, под которой был вход в Лукичеву пещеру, стал по ночам приходить призрак царя Демофила и смущать народ: а при мне-то, дескать, лучше жилось, молились Двум Фазанам и Такойтоматери, не водилось чекистов, порядок был и рек молочных поспешно не искали, потому как не знали в них срочной нужды…
Под смуту эту объявился новый Зрячий, по имени Пальцын, и повелел стройные ряды распустить, и каждый чтобы сам шел к молочной реке, а напоследок чтоб вывернул карманы да раскрыл рот: не утаил ли от общества крошку махорки либо алтын за щекой? И нашлись-таки и утаенные алтыны, и отняты были крохи махорки, да так ловко, что поначалу никто и не понял: кем и как. Зато ликовали плоскостопцы, валили наземь каменных истуканов на площадях, пущали змеев и устраивали огненные феерверки, пили враз подешевевшую брагу без меры и кричали хором: «Сво-бо-да! Сво-бо-да!» Тут припомнились все обиды, учиненные в прежние времена. Вернулись из Комылских болот неправедно переселенные хабарские племена и обнаружили, что земли их заняты потомками заплечников; данники из камазских степей потребовали сатисфакции и компенсаций; ереване и вовсе огородились новым плетнем; на Крылатом Мосту в стольном граде Моркве сидели страшные бородатые гномы, которые лишились вдруг заработков в своих пещерах, и гремели день и ночь касками по мостовой. Все словно разом лишились разума, и даже Пальцын, приплясывая с сображниками, отдал иноземцам поднадзорные земли задаром и под крики «Зеер гут! Плскостопцы – карашо!» - вывел дружины, отправив их подавлять внутреннюю смуту, начавшуюся в Плоскостопии.
Города и веси населила страшная братва, обложившая данью всех мелких торговцев; мутноглазые торчки в открытую торговали маковым соком; стражники сговорились с судьями и братвой против всех; по подмосткам балаганов скакали петухи в голубых перьях и визжали песни столь непристойные, что и слушать нельзя, но даже невинные девы, коих почти не осталось, не краснели; служители Двух Фазанов приободрились и развернули торговлю хмельным и землями – и много еще чего удивительного случилось в то время.
Но тут и Пальцына призвала Такаятомать и Два Фазана. Новые Зрячие уже никого не удивляли и не радовали, и пришлось им самим себя выбирать и назначать, а прочие брели по привычке в неопределенном направлении, считая молочные реки всего лишь метафорой загробного бытия.
И никто не замечал, что пахнуть стало иначе, что кислым и тяжелым стал воздух.
***
Так продолжалось много лет, но однажды сопливая Маша, девчушка трех лет, которая осталась без сторчавшихся родителей и жила у бабушки с дедушкой, прибежала домой с улицы и закричала: «Дошли! Дошли!»
От этого крика задрали плоскостопцы понурые головы, разъяли склеившиеся веки и увидели, что от горизонта до горизонта тянется топкая равнина, заваленный грудами осклизлого красного киселя, а меж берегами течет мутная зловонная сыворотка, неся островки гнилого творога. Все прокисло, прогоркло, изошло горьким ядом. Молча смотрели плоскостопцы на открывшееся их взорам.
«Вот, это она виновата!» - услышали они возглас Последнего Зрячего, который тыкал перстом в строну козы Дерезы. «Бейте ее!»
«А-а-а-а!» - закричала толпа и кинулась убивать козу.
И никто не заметил, как желтой искоркой мелькнул над горизонтом и упал, вскрикнув, маленький жалкий ангел, и как разом почернело и стало сворачиваться и остывать небо.
Примечания.
1. «Возглавляя партии и классы,
лидеры вовек не брали в толк,
что идея, брошенная в массы, -
это девка, брошенная в полк.»
Это четверостишье принадлежит Игорю Губерману
2. Строка «Спит гаолян» взята из известной песни-вальса времен русско-японской войны «На сопках Манчжурии».
Кому отзыв, пишите в ЛС. Обязательно отмечусь в вашей теме.
|
| |
| |
| Kinoman | Дата: Вторка, 19.08.2014, 18:10 | Сообщение # 2 |
|
Счастливый обладатель электронной книги
Проверенный
Сообщений: 624
Награды: 11
Репутация: 11
Статус: в реале
| Цитата Ну, где же еще, как не в Мореходии, искать лучшего топ-менеджера для захудалой державы?
Что, серьёзно?
Утомительный пересказ истории Руси. Утомительный и бредовый. Такие истории не для меня, уж простите.
"Bring us the girl and wipe away the debt".
Bioshock Infinite
Сообщение отредактировал Kinoman - Вторка, 19.08.2014, 18:12 |
| |
| |
| rusov | Дата: Средище, 20.08.2014, 00:53 | Сообщение # 3 |
 Реформатор
Проверенный
Сообщений: 495
Награды: 7
Репутация: 12
Статус: в реале
| Цитата Лункрай (  ) восточный посол Хулинам-нады
Тонко 
Цитата Лункрай ( ) как раз туда, где у прочих людей половинки мозга соединяются
Оо, уже тогда знали о двух половинках мозга?
Цитата Лункрай ( ) Эх, как же страшно и злокозненно устроена история! Только все вроде бы наладится – и тут – на тебе: обязательно случится какая-нибудь гадость и все пойдет наперекосяк.
Да-а, бывает.
Пересказ-метафора истории. Мм, даже не знаю... Некоторый юмор повеселил, да. Но тут сейчас такое начнётся... Праведный гнев и всё такое. Придут защитники веры, истории, России... Но буду считать рассказ личным мнением автора, чем он и является, спорить тут нет надобности.
Автор очень подкован в истории, так как взялся за столь сложную задачу. Порадовал язык: читать было, конечно, сложновато, но терпимо. Понравились некоторые шутки, переделанные названия стран, имена. Текст очень чистый, ошибок практически не заметил.
Но ничего особенного здесь лично для себя не обнаружил: обычная мораль, обычные чаяния народа, о коих говорилось и писалось уже не раз.
Всё же работа, несомненно, стоит внимания.
Автору удачи на конкурсе)
Проигрывает не тот, кто устал - проигрывает тот, кто сдался.
|
| |
| |
| rusov | Дата: Воскресенье, 07.09.2014, 17:39 | Сообщение # 4 |
|
Реформатор
Проверенный
Сообщений: 495
Награды: 7
Репутация: 12
Статус: в реале
| Вернулся с оценкой) Если взять во внимание всё вышесказанное мной:
8 баллов
Проигрывает не тот, кто устал - проигрывает тот, кто сдался.
|
| |
| |
| Азазелло7 | Дата: Пятнашка, 12.09.2014, 20:49 | Сообщение # 5 |
 Генерал-полковник
Проверенный
Сообщений: 867
Награды: 11
Репутация: 17
Статус: в реале
| Имена и названия - это пять). Только кто такие гитаны? И чем камазцы отличаются от казаней? Или опять чего-то недопонял?
Цитата rusov Но тут сейчас такое начнётся... Праведный гнев и всё такое.
Да. Я тоже в некоторых местах повозмущался („на дыбу!”). Хотя с предыдущим оратором соглашусь по поводу личного мнения автора. Да и самоиронию никто не отменял. Сатира - она такая, да.
Цитата rusov Порадовал язык: читать было, конечно, сложновато, но терпимо.
Язык семидесятников - сила.
Опять же, финал лично мне не понравился. От слова "совсем".
Итак, итог: 7,5 баллов.
С уважением, Азазелло.
А я вас вижу!
|
| |
| |
| astepanov | Дата: Субботтаж, 13.09.2014, 20:44 | Сообщение # 6 |
 Зависший
Проверенный
Сообщений: 197
Награды: 3
Репутация: 8
Статус: в реале
| Азазелло,
ей-богу, я не знаю, кто такие камазцы и чем они отличаются от казаней. Но вот гитаны - ...
не помните, часом, о ком написано:
"Черноокая гитана с местной фабрики табачной
за пятнадцать мараведи нагадала мне судьбу" ?
И вот еще - в ролике, ссылка на который ниже, можно увидеть представителя этого народа, пожалуй, самого яркого в прошлом и нынешнем веке. Для определенного круга, в кой вхож и я, он - почти что бог. Как бы мне хотелось и вас обратить в свою веру! Но - хотя бы полюбопытствуйте: http://www.youtube.com/watch?v=cbMMliokAAA
А если еще и вот это послушаете ( http://www.youtube.com/watch?v=bdKtACC4EvU ) , и напишите, как оно вам пришлось - буду признателен.
Старый. Ленивый.
Сообщение отредактировал astepanov - Субботтаж, 13.09.2014, 21:03 |
| |
| |
| Adalin | Дата: Субботтаж, 20.09.2014, 15:25 | Сообщение # 7 |
|
Кукольный мир
Проверенный
Сообщений: 2424
Награды: 52
Репутация: 58
Статус: в реале
| 6 баллов
Сообщение отредактировал Adalin - Субботтаж, 20.09.2014, 15:25 |
| |
| |
| Лункрай | Дата: Пятнашка, 05.12.2014, 22:20 | Сообщение # 8 |
|
Главный троль сайта
Проверенный
Сообщений: 2715
Награды: 29
Репутация: 37
Статус: в реале
| Вон оно как все было.) Много новых слов узнал. Вообще рассказ довольно занятный. Своеобразное видение нашей истории. Ещё и стиль свой, ровный, да и ошибок не заметил. Однако он мне дался сложнее всех остальных, несмотря на множество плюсов, быстро устаешь от чтения. С одной стороны всё интересно, с другой надоедает. Читать пришлось в несколько заходов на протяжении длительного времени. Но это от лени конечно. В целом всё подано замечательно, вот только в конце не всех упомянули, как-то цепочка не совсем складывается.
Итог: 8 баллов.
Кому отзыв, пишите в ЛС. Обязательно отмечусь в вашей теме.
|
| |
| |
|
