|
| Цитата дня |
Человек, достигший чего-либо путного в малом, так натужно растягивает свой талант на большой роман, что становится тошно, даже если не забываешь восхититься той энергией, с которой насилуется собственный талант.
(Франц Кафка, «Дневники (1910-1923)», 1910 год) |
|
|
|
Зона захвата
|
|
| Dimson | Дата: Четвержище, 23.02.2012, 15:39 | Сообщение # 1 |
|
Зависший
Проверенный
Сообщений: 138
Награды: 0
Репутация: 1
Статус: в реале
| Зона Захвата
ПРОЛОГ
Сеанс связи был установлен минут десять назад, однако настоящий разговор начался только сейчас. До этого шёл обычный доклад: немногословный, сжатый.
Невидимый собеседник сразу поставил условие: максимальный объём информации в минимальное количество времени. Никаких лирических отступлений, коротко и по существу.
Предполагалось, что перехватить их разговор невозможно. Здесь подобная технология ещё не создана, и не факт, что появится в ближайшие лет сто.
Но бережёного, как известно, Бог бережёт. Потому перед немолодым мужчиной с наметившимся пивным брюшком и вполне сформировавшейся лысиной лежал продолговатый металлический ящичек шифратора, очень похожий на футляр для очков. Собственно, в этом качестве он обычно и использовался, за исключением тех моментов, когда возникала необходимость выйти на связь.
Если кто-то чудом перехватит кодированный сигнал, на расшифровку уйдут не года — десятилетия.
В чужих руках прибор будет только очёчником. ТАМ предвидели и такой расклад.
Закончив отчёт, мужчина на мгновение замолчал. На другом конце сделали правильный вывод и моментально среагировали.
Голос невидимого собеседника был сухим и отстранённым. Искусственным на все сто процентов, а потому лишённым эмоций и чувств. Немолодой поймал себя на мысли, что его общение похоже на диалог с роботом.
— Что-то ещё? — спросил «мёртвый» голос.— Да, — лаконично ответил мужчина.— Излагайте, — велел «робот».
Мужчина набрался духу. Многое зависело от ответа, который он получит.
— Прошу разрешение на проведение полевых испытаний.
— Лабораторных тестов недостаточно? — абсолютно бесстрастно осведомился голос.
— В лаборатории и на полигоне не смоделировать все возможные ситуации.
— Риск?
— В допустимых пределах. Пора переходить к практическим действиям, иначе мы не накопим опыт.
— Вас понял. Даю разрешение на проведение эксперимента в полевых условиях. О результатах прошу сообщить через стандартно оговорённый период. Конец связи.
Собеседник отключился.
Немолодой мужчина отключил шифратор и откинулся на высокую кожаную спинку кресла. Если всё пройдёт как надо, то … Он закрыл глаза и расслабился в первый раз за неделю.
1
Давно зарядивший нудный дождь не стихал которые уж сутки, то ослабевая, то припуская вновь. Налетающие порывы ветра поднимали на мутных лужах быстро затухающую рябь с бьющимися в неё бесконечными дождевыми каплями.
Есть такая примета: если на лужах появляются пузыри, значит, дождь будет недолгим.
Пузырей на поверхности луж не наблюдалось.
А ещё говорят: в августе до обеда солнце, а после обеда – дождь.
Наступивший август народных примет не оправдывал. Казалось, низкие тяжелые тучи навсегда зацепились за разлапистые столетние тёмно-зелёные ели, что своими макушками продырявили наполненное влагой небо.
Сырость была повсюду. Она наполняла влажный лесной воздух свежестью, о которой грезят жители загазованных мегаполисов. От сырости полегла трава, набухла прелая земля, провисли на дугах брезентовые тенты, покрывающие кузова двух стареньких, видавших виды «Уралов», стоявших возле у одного из длинных приземистых ангаров, покрытых отсыревшей маскировочной сетью, прилипшей к почерневшим доскам двускатных крыш.
Не в пример грузовикам, БТР-80 даже в такую непогоду выглядел грозно. В мрачном спокойствии он пережидал затянувшееся ненастье. От хищного, покрытого разводами дождевых капель корпуса веяло уверенностью и силой.
Сыростью пропитались три небольшие одноэтажные бревенчатые казармы, такие же старые и неказистые, как и ангары. Сыростью дышал сам воздух.
Немногочисленные ветхие строения, в которых располагался гарнизон, уныло горбились посреди лесной глуши. Назначение гарнизона — охрана складов вооружения Министерства Обороны. Оружием под завязку забиты все ангары, правильными рядами стоящие в лесной глуши.
Высокие, в пару обхватов тёмные ели сплошной стеной обступали обнесённую местами покосившимся деревянным забором территорию, и даже росли на ней, почему создавалось впечатление полной заброшенности и оторванности от цивилизации.
2
Смеркалось.
Старший лейтенант Морозов в должности начкара пребывал уже третьи сутки подряд, что вообще-то являлось грубейшим нарушением Устава караульной службы. Но реальность была такова, что заступать в караул оказалось просто некому.
С солдатами та же проблема. Бойцы буквально валились с ног от усталости: людей в части не хватало, обычный распорядок службы «через день — на ремень» теперь вспоминался едва ли не как курортный отдых.
Месяц назад ушла последняя партия весенних дембелей. Это были самые «залётчики», то есть те, кто постоянно нарушал службу, безвылазно сидел на «губе» и вообще числился на плохом счету. Поэтому их, назло им самим, рвущимся поскорее на «гражданку», оставили на последнюю партию. Хотя, положа руку на сердце, лучше бы от таких избавляться прежде всего. Но так уж сложилось, что первыми всегда уходили лучшие. Тут были и те, кто честно «тащил службу», и те, кто считались у командования любимчиками — стучали, короче говоря.
Прибывшие на замену тридцать дагестанцев оказались настолько дикими, что создавалось ощущение, будто новобранцы только что спустились с гор за солью, а их тут же «забрили». Поначалу по-русски они не говорили. Многие тогда подумали, что не умеют, но, как потом выяснилось, — не хотели.
Вели даги себя вызывающе, если не сказать — бόрзо. Держались скопом, приказы выполняли с видимой неохотой, презрительно бормоча что-то себе под нос на своём наречии.
Ребята дюжие, многие спортсмены, на гражданке занимались борьбой. По одиночке более-менее вменяемые, стадом — хуже Мамаева войска. Наглые, самоуверенные, привыкшие к тому, что «рюсскые» за своих не стоят.
На родине считавшие, что жители соседнего аула чуть ли не иностранцы, попав в армию, они сбились в плотную стаю.
Парочку дагов забрал к себе на склады прапорщик — начснаб . Трое ушли в постоянный наряд на свиноферму, где жилось сыто и вольготно (самые что ни на есть правоверные мусульмане даже дрались за эти места). Что делать с остальными, которых не то, что в караулы ставить, вообще к оружию подпускать нельзя, долго не понимали.
Оборзевшие дети гор не подозревали, что половина солдат и почти все офицеры в части принимали участие в боевых действиях, ходили в атаку, проливали свою и чужую кровь. Добряк старший сержант Винтерголлер по прозвищу Винт был переведён сюда после ранения из разведбата и при желании мог свернуть любому новобранцу голову будто курёнку.
Его заместитель сержант Петрученя (Петруча) если уж дрался, то наверняка, чтобы с одного удара отправить на тот свет. Так его подготовили.
Вот их и поставили командовать «дикой дивизией», которая сразу же в недвусмысленных выражениях начала посылать обоих сержантов на или в глубоко интимные места. Винт с Петручей заниматься самодеятельностью не хотели, ибо трупов на их совести и без того хватало.
Тогда командир части подполковник Усольцев дал негласное «добро»: дагов — «под пресс», но без фанатизма, умеренно.
Это означало, что у «дедов» и «черпаков», то есть у солдат, отслуживших по полтора и по одному году соответственно, развязаны руки.
Что тут началось!
Старослужащие словно с цепи сорвались, возмущённые борзотой новобранцев, или как их ещё называли — «дýхов».
Желаемый результат был получен весьма быстро. Старое солдатское правило: «не умеешь — научим, не хочешь — заставим», сработало безотказно. На чёрные от синяков грудные клетки новобранцев офицеры и прапорщики демонстративно не обращали внимания. В ответ на жалобы типа «товарыщ лэйтенант, мены опят в груд билы», лишь разводили руками. Дескать, а что я могу сделать, ты же сам по-хорошему понимать не хочешь. Выполняй, что от тебя требуется, никто бить не будет.
Но ставить в караулы кавказцев было нельзя. Не так давно у соседей случился пренеприятнейший инцидент, когда такие же «архаровцы» попросту сбежали к себе в горы, прихватив автоматы.
Из штаба дивизии пришла радиограмма, прочитав которую Усольцев приказал Винту с Петручей драть подчинённых как сидоровых коз, а чтобы было, чем их занять, — пусть ежедневно копают траншеи «отсюда и до ужина». И никаких караулов.
Сержанты удручённо откозыряли. По всему выходило, что им даже повезло по сравнению с сослуживцами.
Морозов недавно провёл смену караулов, отправив сменившихся в караулку хоть немного поспать.
На вопрос «Товарищ старший лейтенант, а вы как?» ответил, что немного побудет на улице.
Глаза от усталости сами слипались, не помогал даже кофезаменитель с названием «Бодрый». Того и гляди, уснёшь вместе с солдатами.
Старлей не спеша подошёл к автомобилям и бронетранспортёру, уже на расстоянии уловив запах соляры, диссонансом вплетающийся во влажную лесную свежесть.
Маслянистая радужная плёнка покрывала лужи, растёкшиеся по небольшому асфальтовому пятачку, чужеродной проплешиной устроившегося среди вековых деревьев. Свет от зажёгшихся фонарей отражался в лужах, играя всеми цветами спектра.
Согласно Уставу гарнизонной и караульной службы техника тоже должна охраняться. Также Устав требует постоянного снижения численности задействованного в караулах личного состава путём внедрения технических средств охраны.
Морозов вздохнул.
Говорят, все уставы кровью написаны. Выражение образное, однако имеет под собой немалое основание.
Ещё говорят, что бумага всё стерпит. Не менее образное выражение, которое тоже не на пустом месте появилось. Написать-то можно всё, что угодно.
Кстати, численность личного состава действительно снижена, да только замены ему техническими средствами охраны в этом захолустье нет и не предвидится.
Для пытливого ума молодого офицера, которому служба ещё не встала поперёк горла, это был неразрешимый парадокс. Склады под завязку набиты оружием, а охрана настолько слаба, что только чудо до сих пор уберегает эту тмутаракань от чьего-либо нападения.
Но чудо не может длиться вечно.
Не обходя лужи (всё равно хромовые сапоги отсырели напрочь), старлей приблизился к БТРу, постоял в задумчивости, наблюдая за игрой световой гаммы в маслянистых лужах, слегка пнул колесо, проверяя, упадут ли капельки, повисшие на броне.
Не упали.
Для того чтобы их сбить, нужен удар посильнее.
Развернувшись, Морозов направился в караулку. Пятно света на мокром окне притягивало, создавая иллюзию защищённости и даже уюта.
Старший лейтенант отдавал себе отчёт, что этот уют чреват опасностью провалиться в объятия Морфея. Но надо идти: скоро должны поступить первые доклады по телефону от вновь заступивших на посты часовых.
Старлей помечтал о скором возвращении из отпуска командира второго взвода. Тогда Морозову и командиру третьего взвода лейтенанту Мироманову будет полегче. Появится хоть какая-то возможность отсыпаться.
Мироманов как назло подвернул ногу, в санчасти кайфует, а ему, Морозову, приходится отдуваться за всех. И чего командир части своим приказом не обяжет прапорщиков в караулы заступать?
Впрочем, им тоже служба мёдом не кажется, без дела не сидят. У всех обязанностей полон рот, народу в части не хватает. Никто сюда не рвётся. Оно и понятно, кому хочется куковать в такой глуши? Попадают сюда только те, у кого «мохнатой лапы» нет, за кого некому словечко замолвить. Если уж тут оказался, то всё, считай, так и прослужишь, а вернее — пропадёшь здесь.
С другой стороны, на войне было значительно хуже, ну так на то и война. На войне всё иначе.
С невесёлыми мыслями офицер подошёл к караулке, энергично потряс накинутый поверх кителя дождевик и только потом потянул за ручку деревянную дверь, разбухшую от сырости, скрипящую в давно не смазанных петлях.
Небольшое, освещённое лампочкой-стоватткой помещение караулки встретило тяжёлым духом сырых портянок, развешенных на табуретах возле двухъярусных кроватей, на которых мертвецким сном отсыпались уставшие солдаты. Пахнуло сапожным кремом, уже не спасавшим отсыревшие кирзачи солдат. Единственным относительно приятным запахом в караулке был запах кофезаменителя, которым пытались спасаться всем миром, безуспешно перебарывая давно накопившуюся усталость и сонливость.
Морозов снял дождевик, повесил на гвоздь рядом с плащ-палатками солдат. Мельком глянул на ячейки с автоматами, на парней из бодрствующей смены, откровенно клюющих носами. Сидя на табуретах, они опустили головы к самой груди, иногда тревожно вскидываясь и снова тяжело засыпая. Старший лейтенант недовольно цыкнул уголком рта, но солдат будить не стал: пусть хоть так покемарят. Разбудит, когда придёт время.
Не спал лишь сержант Нефёдов. Он в сдвинутой на белобрысый затылок пилотке, в расстёгнутой до пупа куртке с виднеющейся из-под неё не положенной по уставу тельняшкой, в сланцах на босу ногу сидел на табурете у стола.
Занят сержант был очень важной работой — методично натирал навощённой пастагόем тряпочкой загнутую опять же не по-уставному полукруглую бляху солдатского ремня. Лучики света искрились на отполированной почти до зеркального блеска бляхе.
Офицер увидел скошенные на него красные от недосыпа глаза.
— А ты чего не спишь? — хмыкнул Морозов.
— Не положено, товарищ старший лейтенант, — вяло произнёс сержант. — За автоматами, вон, смотрю, — добавил он, мотнув белобрысой головой в сторону деревянных ячеек вдоль бревенчатой стены, со стоящими в них «акаэмами».
— Ничего, на «гражданке» отоспишься, — ободряюще сказал старлей.
— Только с бабами, — вяло ответил Нефёдов. — Один наспался. Хватит.
— Кто о чём, а солдат о бабах, — усмехнулся старлей.
— Анекдот знаете?
— О кирпиче и о чём солдат думает, глядя на него? — уточнил Морозов.
Сержант кивнул.
— Этот знаю, — подтвердил старший лейтенант.
— Можно подумать, вы, товарищ старший лейтенант, о другом думаете, — дерзко произнёс сержант. — Между нами разницы всего ничего. А в этом захолустье баб, наверное, отродясь никто не видел. Я вот восемнадцать месяцев здесь оттарабанил и ни одной бабы, пусть самой страшной, и той не встречал. Даже к семейным офицерам и прапорам жёны сюда не ездят. Все при первой же возможности в посёлок мотаются за двадцать вёрст. А остальным чё делать? Понятно, чё — гусю шею точить.
Дерзость объяснялась как раз сроком службы бойца. Понятно — «дедушка». Вон, и тельняшку носит вопреки уставу. Никто из офицеров и прапорщиков на это внимания не обращает. Позволяют бойцам некоторые вольности: этакая глухомань разъедает любую дисциплину.
— Ладно, хватит, — Морозов не дал сержанту развить наболевшую тему. — Давай-ка лучше кофезаменителем взбодримся.
— Не, не буду, — отказался сержант. — Сколько можно, у меня от него уже изжога.
— А я выпью, — решил старлей.
— Вы бы лучше поспали немного, — сказал Нефёдов. — А то меньше солдат спите, глаза уже, как у варёного рака. А я подежурю. Чай, не первый день замужем. Знаю, что делать.
— Посплю позже.
Морозов чувствовал, что его неудержимо клонит в сон. Подошёл к столу, присел на табурет, воткнул вилку шнура электрического чайника в болтающуюся на проводах розетку, подвинул эмалированную кружку с чёрными пятнами на месте сколов эмали, щедро сыпанул из пачки кофезаменителя. Подождал, когда вода в зашипевшем чайнике закипит, выключил его, налил в кружку кипятка и кинул следом два кусочка сахару.
В который уже раз дал себе мысленный приказ: не спать! Постоянно дуя на кипяток, помешивая ложкой коричневую мутноватую жижу, делал аккуратные глоточки, ожидая, когда жижа немного остынет, чтобы можно было пить не обжигаясь.
Через несколько минут пошли звонки с постов, с докладами. Первый в порядке, второй … С седьмого поста доклада всё не было.
Старший лейтенант, фыркая, пил чуть остывшую бурду, гася раздражение. Солдаты и раньше засыпали в караулах. В былые времена провинившихся наказывали, сейчас стали относиться к этому мягче. Но, чёрт возьми! Ведь боец охраняет склад с оружием. Оно, конечно, понятно, если кто захочет напасть, то долго не удержаться, хоть спи на посту, хоть не спи.
Личного состава для полноценной обороны явно недостаточно, территория большая, забор гнилой, как и ангары, как вообще всё. Слово «разруха» так и просится на язык.
В то, что боец может уйти с поста, старлей не верил. Куда ему идти? Во все стороны на много километров сплошной лес, да болота. Не в посёлок же. Там каждого в лицо знают. Да и к кому туда ходить?
Потому и расслабились многие. Привыкли, что склады у чёрта на куличках, никто сюда не полезет. Зачем их вообще в такой глуши строили? Для кого? На тот случай, что если всё кругом разбомбят, то хотя бы подобные склады останутся?
Морозов отогнал бесполезные мысли. Столько уже думано-передумано, говорено-переговорено, что попусту время терять?
Седьмой пост по-прежнему молчал. Ёрш твою медь! Мысль о том, что боец не отзванивается, всё сильнее нервировала. Нехорошее предчувствие не давало покоя.
Не первый случай, почитай, в каждом карауле такое приключается. Ну, прибежит разъярённый разводящий, постучит по каске заснувшего штык-ножом, пробьёт втихую «фанеру» грудной клетки по возвращении. Иногда в ход идут злые шутки — автомат заснувшего прячут. Дескать, спи … украли, пока дрых.
Какими последствиями грозит потеря оружия на боевом посту, известно каждому отслужившему.
Но откуда это … уже не предчувствие, осознание?
Да ещё и Нефёдов, бесконечно вошкая тряпочкой по бляхе, монотонно произнёс, добавив тревоги:
— С седьмого поста опять доклада нет. Загондошу урода.
Старлей торопливо допил недоразумение из жжёных злаковых, решительно поднялся, скомандовал:
— Караул — в ружьё!
С сержанта сонливость, как рукой сняло. Вскочив из-за стола, он продублировал приказ:
— Караул — в ружьё!
Вырванные из тяжёлого забытья солдаты суматошно зашевелились, вскочили с табуретов. Бойцы из отдыхающей смены, спавшие в форме, стали подниматься с кроватей, наматывать непросохшие портянки, натягивать столь же сырые сапоги, надевать ремни, заправляя форму.
Офицер продолжал командным тоном:
— С седьмого поста не поступил своевременный доклад. Надеть плащ-палатки, разобрать личное оружие, привести в боевую готовность, построиться у караульного помещения.
Защёлкали предохранители, лязгнули взводимые затворы, затем — опять предохранители, во избежание случайного выстрела.
Кто-то проворчал:
— Дождевиков на всех нет, на одну же смену только, да тем, кто на постах. Как остальным идти? И так все мокрые…
— Отставить разговоры! — прервал недовольного бойца Морозов. — На выход бегом — марш! Нефёдов!
— Я!
— Остаёшься в караульном помещении. Задача: контроль средств связи.
— Есть!
Привычные выполнять команды, солдаты заторопились на улицу.
Быстро нырнув в свой дождевик, старлей вышел следом.
— Становись! Равняйсь! Смирно! Правое плечо вперёд, на седьмой пост бегом — марш!
Став во главе колонны, офицер задал темп, быстро ускоряя его, чувствуя, как поганое ощущение всё сильнее завладевает им. Буханье солдатских сапог, плеск разбрызгиваемых луж и снова как назло усилившийся дождь ещё больше нагнетали атмосферу тревоги.
Морозов невольно отметил, что даже в такой ситуации солдаты бегут «в ногу». Вот что значит постоянные занятия строевой подготовкой! Ну, а чем ещё занять бойцов в глухомани, когда между караулами есть свободное время? Впрочем, в последний месяц, после ухода дембелей, было не до строевой подготовки — народу не хватает.
Но как бегут, а? Молодцы!
Этими рассуждениями офицер старался заглушить возрастающую тревогу. И молился: только бы увидеть, что часовой просто спит на посту.
Солдаты, конечно, недовольны останутся, особенно отдыхавшая смена. После караула заснувшему не поздоровится. Но ничего, урок лишним не будет. В следующий раз не уснёт.
Метров за сто до поста он дал команду остановиться. Дальше пошёл один. На ходу расстегнул кобуру, вытащил пистолет, снял с предохранителя, клацнул затвором, вновь поставил на предохранитель, сунул обратно в кобуру, не застёгивая её. Когда до поста осталось метров двадцать, замедлил шаг. Где же часовой, мать его!
Порой солдаты в желании поспать проявляют чудеса изобретательности. Морозов помнил немало случаев.
Однажды поздней промозглой осенью поставили солдат на склад порядок наводить. Один из бойцов умудрился уснуть на двух небольших, идущих вдоль стены, едва тёплых трубах отопления. Чтобы не упасть во сне с тонких, протянутых вплотную — бок о бок труб, солдат, он пристегнул себя ремнём к третьей трубе, идущей сверху. Этакая страховка получилась.
Так его и нашли спящим в крайне неудобной позе, но зато со страховкой. Посмеялись, пару нарядов вне очереди раздолбай получил. Хотели на трое суток на «губу» закатать, но оценили изобретательность горемыки.
Хоть бы и этот прикорнул где-нибудь, подперев стеночку… Нет… Нету нигде его… Неужели бросил пост?! Вроде, год прослужил, в карауле не первый раз, боец с понятием, не дурак, оружие доверить можно… Ну, где же он?!.. Старлей извлёк из кобуры пистолет, щёлкнул предохранителем.
Вот уже и ворота в ангар. Замок на месте. Старший лейтенант подошёл вплотную, левой свободной рукой подёргал замок, и тот вдруг отвалился: дужка оказалась перекушенной, на одном честном слове держалась. И пломбы нет! Где часовой!!! Он вскрыл?! Зачем?!
Почувствовав неожиданную опасность со спины, Морозов резко обернулся, выставив перед собой пистолет. Фу ты, чёрт… Показалось…
Подёргав за массивную ручку, офицер убедился, что внутренние замки ворот целы. Слава те, Господи, проникновения нет! Ну, гадёныш! Что же он удумал-то? Совсем мозги съехали? Услышал топот, спохватился, спрятался где-то? Ничего, найдём… На «толчке» сгною. Отныне все грязные работы в части — его. Но сначала — промывка мозгов в особом отделе. Оттуда он вернётся «просветлённым». Отправят его сюда же, потому как здешний гарнизон — что-то вроде наказания для провинившихся, ну и для тех, кому просто не повезло по службе в лучшее место попасть.
Морозов и не заметил, как потихоньку подошли остальные солдаты. Вот раздолбаи! Ну что за дисциплина?! Кто ж на охраняемый пост так ходит?! Они привычно выстроились в две шеренги.
— Почему нарушили приказ и не остались на месте?! — грозно спросил старлей.
— Вас долго не было, товарищ старший лейтенант, — ответил за всех ефрейтор Ничипорук. — Мы волноваться начали.
— Доложу командиру роты. Ты, Ничипорук, как старший, получишь трое суток ареста, — жёстко сказал Морозов и добавил: — Надо искать этого урода. Рассредоточиться. Быстро прочесываем территорию до шестого поста. Дальше запретной линии у этого поста никто не идёт. Не так, как здесь. Припёрлись, словно стадо коров! Ничипорук!
— Я!
— Останешься на посту.
— Есть.
— Старшим на прочёсе рядовой Емельянов.
— Есть, — ответил тот.
— Выполняйте.
Морозов направился к телефонному аппарату без диска. Массивная коробка телефона крепилась к столбу-грибку, стоящему неподалёку от ворот ангара. Достаточно снять не менее массивную чёрную трубку, чтобы получить связь с караулкой. Старший лейтенант намеревался объявить тревогу.
В этот момент кто-то из бойцов испуганно вскрикнул. Старлей опустил уже протянутую к аппарату руку.
Из темноты донеслось истошное:
— Товарищ старший лейтенант! Сюда!
— Куда, Ничипорук?! На пост! — приказал офицер рванувшемуся на крик ефрейтору и сам поспешил на зов.
В том месте солдаты уже подсвечивали спичками и зажигалками, возбуждённо галдя. Морозов подбежал, достав на бегу небольшой фонарик, светя себе под ноги.
На траве повсюду были большие пятна крови.
Сердце у офицера заныло. Он раздвинул солдатские спины, оказавшись в центре толпы, шаря слабым лучом фонарика по ногам. На траве лежала оторванная голова часового с перекошенным в смертельной гримасе лицом. От неожиданности старлей отпрянул, натолкнувшись спиной на солдат.
Мысли хаотично заметались. Ну, вот и случилось! Вот и дождались!
Взяв себя в руки, он скомандовал:
— Всем десять шагов назад! Не топтать! Рассредоточиться! Оружие наизготовку! Боевая тревога!
Солдаты разбежались в стороны, упали в мокрую траву. Оторванная голова часового произвела на всех эффект разорвавшейся бомбы.
Морозов бросился к аппарату, сорвал трубку.
— Караульное помещение, — услышал он. — Сержант Нефёдов.
— Боевая тревога, Нефёдов!
Мгновение спустя ночную тишину разорвал надрывный вой сирены. Вспыхнули резервные фонари.
3
До утра, разумеется, уже никто не спал.
К счастью, дождь прекратился, хотя тяжёлые тучи продолжали висеть над лесом.
При более тщательном осмотре в грязи были обнаружены несколько отпечатков ног в спецназовских берцах. Таких ни у кого в части не имелось. Обмундирование выдавалось времён ещё «царя Гороха». Даже офицеры щеголяли в кителях, пошитых лет тридцать назад, что говорить о солдатах.
Потому всем стало ясно — это следы чужаков. Судя по всему, они пытались вскрыть ворота ангара, но прибывшие солдаты во главе с Морозовым их спугнули.
За гнилым забором увидели примятую траву, с еловых ветвей сбита влага. Чужие пришли отсюда и уходили здесь. Примерно в километре лесная дорога, ведущая из гарнизона в посёлок, из-за болота делает вынужденный крюк, обходя гиблое место. Скорее всего, там неизвестные оставили машину.
Нашли тело часового. Вернее, то, что от него осталось. Какой-то неведомый зверь растерзал беднягу в клочья, размотал кишки, вырвал кости…
Прибывший военврач сразу заявил: никакой зверь сделать подобное не в состоянии. Не поступают так звери даже в момент ярости.
Но если не зверь, то кто тогда?..
Разговоры… Разговоры… Домыслы…
4
К обеду понаехало начальство и даже один генерал-майор, матерившийся как портовый грузчик.
Спокойный и даже сонный ритм забытой Богом войсковой части разорвали беготня, суета, работающие двигатели автомобилей, резкие команды.
В сопровождении двух малоразговорчивых капитанов-особистов отчуждённо держался некий штатский с выправкой военного. Все трое приехали вместе с генерал-майором на его служебной чёрной «Волге».
Штатский — лет тридцати пяти, чуть выше среднего роста, хорошо сложенный, резкие черты загорелого лица, внимательный прищур серых глаз, короткий ежик светлых волос. Тяжёлый подбородок, накачанная жилистая шея, мускулистые, это видно даже под тканью пиджака руки, костистые кулаки.
Лишь несведующий не понял бы, что это офицер службы госбезопасности. Вот только вместо цивильного светлого пиджака и отутюженных брюк с начищенными чёрными туфлями ему больше подошёл бы камуфляж или «песчанка» с закатанными рукавами, разгрузка, забитая автоматными магазинами, да укороченный, как у десантуры, автомат.
Этот столь не похожий на штатского человек проявил большую заинтересованность именно останками часового. Сопровождавшие его особисты создали невидимый барьер между этим загадочным штатским и остальными.
Он какое-то время внимательно их разглядывал, потом приказал уложить всё в кусок брезента.
Никто кроме него не знал, что случаи подобных нападений участились. На каждый из них немедленно распространялся гриф секретности, а все без исключения свидетели получали соответствующее предупреждение.
Шутить с комитетом могут лишь глупцы, да сумасшедшие.
Даже не спросив продолжавшего извергать маты генерал-майора, штатский приказал загрузить в багажник генеральской «Волги» завёрнутые в брезент останки. Затем молча указал водителю пальцем — вон из машины. Сам сел за руль и погнал прочь из войсковой части, особо не жалея подвеску автомобиля, гоня его по лесной, заросшей травой колее.
|
| |
| |
| Dimson | Дата: Четвержище, 23.02.2012, 15:39 | Сообщение # 2 |
|
Зависший
Проверенный
Сообщений: 138
Награды: 0
Репутация: 1
Статус: в реале
| 5
Мощный движок «Субару» оглушительно взревел. До ума его доводили в мастерской, которая специализировалась на «апгрейде» стритрейсеровских машин. Механики за работу брали дорого, но оно того стоило.
Хозяин ревущего «болида» — высокий, несколько располневший из-за преимущественно сидячего образа жизни, но в целом не утративший спортивную фигуру — выглядел уверенным в себе. Настоящих конкурентов у него сегодня не было. Потому никто из собравшихся вдоль периметра улицы, перекрытой прикормленными гаишниками, не ставил на победителя: все гадали, кто придёт вторым и третьим.
Длинноногая блондинистая Ленка, воплощавшая сегодня знаменитый образ Мэрилин Монро с развевающейся на ветру юбкой, сунула голову в открытое окно «Субару» и с томным вздохом оставила на щеке водителя алый многообещающий отпечаток.
— Котик, — чуть лениво с придыханием, способным свести с ума любого мужчину в возрасте от пяти до ста пятидесяти лет, проговорила она, — ты просто обязан сегодня победить. Иначе я обижусь и буду любить тебя не так страстно, как обычно.
Ленка провела по его волосам рукой цвета шоколада с молоком (не солярий — Мальдивы) и отстранилась.
«Котик», с трудом вытерпев представление, устроенное больше для посторонних, чем для него, кивнул. кивнул:
— Всё будет в порядке, Ленуся. Не переживай.
Про себя подумал, что с затянувшимся романом нужно завязывать.
Нынешнюю пассию интересовало только одно — деньги, а их у Андрея Липатова, менеджера средней руки в крупной торговой компании, хватало. Нет, дело отнюдь не в приличной даже по столичным меркам зарплате.
Просто когда в две тысячи восьмом страну крепко тряхнул кризис, Андрей чисто по наитию купил пакет акций металлургического комбината. Тогда они стоили сущие копейки. Перепуганные брокеры скидывали то, что, на их взгляд, было токсичными активами, не заглядывая в будущее. У Липатова в тот момент на руках оказалась приличная сумма, и, положившись на интуицию, он полностью вложил свой капитал в акции. Как выяснилось позже — не прогадал.
Спустя пару лет всё вернулось на круги своя. Комбинат заработал в полную мощь, стал платить дивиденды. Стоимость акций возросла в пять с лишним раз. Тогда Андрей по-настоящему ощутил вкус лёгких денег, благодаря которым появились: хорошая квартира в центре города, навороченная «Субару», а с ней и страсть к стритрейсингу.
Золотая молодёжь любила погонять в тёмное время суток, однако далеко не все обладатели дорогих тачек были хорошими водителями. Зато Андрей за рулём чувствовал себя будто рыба в воде, вернее, как акула в стае мелких рыбёшек.
Каждый человек появляется на свет с каким-то талантом — Липатов был прирождённым водилой.
В тюнинг и усовершенствование своей «японки» он вложил не только бешеное количество денег, но и частичку самого себя. В теле банального «манагера» билось сердце профессионального гонщика.
Сегодняшний маршрут не был сложным: всего-то два поворота, вписаться в которые с устойчивостью «Субару» — плёвое дело. Потом триумфальный финиш, всеобщий восторг и обожание, на десерт — горячее, как песок в Сахаре, Ленкино тело.
Дня через два он с ней расстанется.
Ещё на Мальдивах избранница начала его тяготить. Слишком фальшивой была её напускная любовь, слишком жадными становились её глаза, когда она смотрела на его кредитку.
До поры до времени Андрея это устраивало, но всему на свете приходит конец. И лучше с ним не затягивать.
Любовь без радости была, разлука точно будет без печали, причём для обеих сторон. Замену Ленка найдёт быстро, достаточно вспомнить, как засматривается на её аппетитные формы сынок мэра — тоже стритрейсер, севший за баранку спортивной «бэхи» после похода в кино на последний по счёту (не то пятый, не то шестой) «Форсаж».
Ну, а Андрей однозначно не пропадёт. Елена Прекрасная явно не первая и точно не последняя в его бурной жизни.
Липатов красавцем себя не считал, однако по собственному опыту знал, что внешность — это не главное. Нравиться женщинам он умел и ухаживал красиво, благо тугой бумажник тому немало способствовал. Огромные букеты из сто одной розы, рестораны, ночные клубы, отдых за границей. … Ну кто устоит?
К машинам стритрейсеров подошёл гаишник. Увидев знакомое лицо, Андрей вздрогнул.
Вспомнилось то, что ему так упорно хотелось забыть.
6
Чечня его призыв зацепила совершенно случайно. По телевизору большие дяди в генеральских мундирах уже начинали бить себя пяткой в грудь, доказывая, что солдат-срочников ТАМ нет.
Будь у Липатова такая возможность, он бы посмеялся людям из телеящика в лицо. Если всё обстоит так, как рассказывают эти морды, почему тогда в маленьком чеченском ауле появился их взвод — тридцать парней после учебки, которые и стрелять-то толком не умели?
Взвод вэвэшников раскидали по нескольким блокпостам. Поначалу всё было тихо и мирно, местные солдат не трогали, те в свою очередь тоже никого не задирали. Такое статус-кво продолжалось почти две недели.
Потом был ночной бой, в котором Андрею пришлось убить человека — не бородатого хмурого боевика в камуфляже, какими их любят показывать на центральных каналах, а вполне интеллигентного с виду мужчину, которого можно было принять за школьного учителя.
Правда, в руках «учитель» держал не портфель с ученическими тетрадками, а АКМ, и перед тем, как погибнуть, успел подранить Тоху Смирнова. Двум другим бойцам повезло куда меньше.
«Двухсотых» повезли хоронить на родину: они оказались из одного города, даже жили по соседству. Андрей входил в число сопровождающих.
Похороны были тяжёлыми.
Рыдали матери убитых солдат, глотали слёзы отцы, плакали в сторонке невесты.
От волнения у него задёргалась щека, а на голове появилась первая седина. В девятнадцать лет …
В бою было намного легче.
После дембеля он устроился в компанию, в которой работал и поныне. Тоха подался в ГИБДД.
Каждый раз, видя перед собой бывшего сослуживца, Липатов вспоминал тот бой, убитого боевика и плачущих родителей погибших солдат.
Того «учителя» тоже было кому оплакивать. Андрей сожалел, что принёс горе в его семью, но тогда, на блокпосту, у него не оставалось выбора. Или он, или его.
7
Смирнов, переговорив с устроителем гонок, подошёл к Липатову.
— Здорово, Андрей!
— Здорово, коль не шутишь.
— Да уж какие тут шутки. Короче, у вас на всё про всё окно в полчаса. Надо уложиться.
— Не вижу проблем! Времени за глаза хватит.
— Тебе — да. Насчёт остальных не уверен. Больше всего сомневаюсь в этом, — Смирнов кивком показал на БМВ, за рулём которой сидел сынок мэра. — Если с ним что-то случится, меня его папаша с потрохами сожрёт. Ты понимаешь?
— Понимаю.
Раздался автомобильный гудок. Водитель «бэхи», догадавшись, что говорят о нём, нажал на клаксон.
— Идиот, — тихо ругнулся Смирнов.
— Не бери в голову, — произнёс Андрей. — Всё будет тип-топ.
— Хотелось бы верить, — вздохнул гаишник. — Только на душе муторно. Как в Чечне перед тем, как меня ранило. Помнишь, я тогда с утра ходил как в воду опущенный?
— Помню, — кивнул Липатов, хотя на самом деле не помнил.
Смирнов продолжил:
— Чувствовал я тогда что-то. И сегодня чувствую.
— Типун тебе на язык! Накаркаешь ещё! — возмутился Липатов.
По спине пробежал неприятный холодок.
Андрей давно верил в приметы, предопределение и в фатум. Атеистов и несуеверных на войне не бывает, перековываются после первого же обстрела.
Тоха говорил убеждённо, а, значит, действительно что-то чувствовал, а может, и знал, только говорить не хотел в надежде, что пресловутое шестое чувство ошибается. Такое тоже бывает, но гораздо реже, чем хотелось.
— Ладно, мне пора, — Тоха пожал ему руку и ушёл.
Спортивный БМВ подкатил к «Субару» Андрея. Боковое стекло опустилось.
— Спорим, я сегодня сделаю твою япономарку, — ухмыльнулся сын городского главы. — Ставлю полштуки евро на мой выигрыш.
Липатов поначалу решил принять пари, но, вспомнив слова старого сослуживца, передумал.
— Оставь себе. Я у детишек карманные деньги не забираю, — сказал Андрей и только потом сообразил, что наживает себе неприятности.
Разговаривать в такой манере с парнем, отец которого вертит на известном предмете почти всех бизнесменов города, не стоило. Но было поздно. Юноша сначала побледнел, потом покраснел.
Ну всё, жди подляны, понял Липатов. Стучать папаше молодой человек не будет, однако организовать какую-нибудь пакость ему под силу.
«Пусть «отобьёт» у меня Ленку и удовлетворится этой победой», — решил Андрей.
Эта мысль ему определённо нравилась больше остальных.
Девушка, словно догадавшись, что Липатов думает о ней, послала ему воздушный поцелуй. Андрей кисло улыбнулся в ответ.
Публика заулюлюкала.
Началось!
По сигналу машины выстроились в один ряд. Улица была широкая, шестиполосная, с практически идеальным асфальтовым покрытием. Места хватит на всех.
Андрей собрался, сосредоточившись на предстоящем заезде.
Он не был обычным адреналинщиком, которому подавай острые впечатления, и неважно каким способом.
Ему нравилось обладать мощной машиной, выжимать из неё максимум возможностей, причём победа была не так важна, как сам процесс.
Быстрота, скорость, рёв двигателя, сила, толкающая его в спинку кресла, мелькающий за окном пейзаж. Он словно растворялся во времени и пространстве, сливался в единое целое с автомобилем, аннигилирующим километры дороги.
Андрей не мог подобрать нужные слова, чтобы описать то, от чего он ловит кайф. Не придумано ещё таких слов. Только набор коротких мыслей-эмоций, и всё.
Когда гонка заканчивалась, он долго не мог выйти из неистового экстаза, в который впадал с момента старта.
Плевать, кто первым пересёк финиш! Если он — круто! Здорово! Кто-то другой — всё равно классно! Жизнь удалась!
Потом наступал эмоциональный спад. Пару дней он ходил с пустыми глазами, затем оживал снова.
Будь у него выбор — ночь с самой прекрасной на свете женщиной или сто километров бешеной гонки на трассе, Липатов выбрал бы последнее. И никогда бы не пожалел.
В начале заезда он сразу обставил соперников, вырвавшись метров на сто вперёд. Разрыв между лидером и остальными гонщиками стремительно увеличивался.
«Субару» ревущим призраком летела по ночному городу, за ней веером распустился хвост других автомобилей.
Мелькали фонарные столбы, бортики ограждений, деревья, высотки.
Трасса проходила в отдалении от спального района. Движение по ночам тут было редким. Вряд ли кто из жителей ближних домов слышал натужный гул двигателей соревнующихся автомобилей.
Через три километра поворот. Если грамотно вписаться, всё. Победа в кармане.
И снова скука, маята от безделья. Но пока азарт, безумная страсть и наслаждение скоростью.
Ночь, царица ночь. Воистину темны дела твои, а власть безбрежна. Никому не ведомо, какой сюрприз заготовили твои крепкие объятья.
8
Машина красиво прошла поворот, Липатов сбросил скорость. «Субару» плавно свернула и … оказалась в кромешной тьме.
Фары выхватывали несколько метров дороги, фрагменты увиденного водителю не понравились.
Дорожное полотно напоминало стиральную доску.
Автомобиль тряхнуло, макушку крепко приложило о потолок. «Субару» заскакала по кочкам, её чуть не занесло. Андрей титаническими усилиями сумел выровнять машину. Будь скорость повыше, наверняка бы перевернулся.
Ремонт? Но где ограждения, знаки? Дорожные рабочие порой проявляют беспечность, однако не до такой же степени. Тем более, что ещё несколько часов этот участок трассы был в полном порядке. Андрей специально прокатился по нему перед заездом. Да и Тоха Смирнов обязательно бы предупредил. Что он — себе враг?
Ошибиться, свернуть не туда, Андрей не мог, ибо поворот был один.
И где, кстати, остальные гонщики?
Он не видел их фар, не слышал звука моторов.
Только темнота, ночь и разбитая дорога.
Чистой воды сюрреализм, помутнение сознания или что там ещё?
А потом яркая вспышка во тьме, треск в лобовом стекле и осколки в лицо.
По звуку он определил, что в машину стреляли из автомата, били практически в упор и не попали только чудом.
Хорошо, что Андрей ехал без пассажира. Правое сиденье было буквально изрешечено. Окажись там человек, верная смерть. К гадалке не ходи.
Липатов резко крутанул руль. Он не привык действовать в подобных обстоятельствах, ждал чего угодно, но только не автоматной очереди в себя, любимого.
Теперь «Субару» действительно занесло. Упав на бок, машина прокатилась несколько метров, жалобно скрипя трущимся об асфальт кузовом, и остановилась, будто умерев на ходу.
Андрея прижало к дверце. Сверху посыпалась какая-то мелкая дрянь, осколки бокового стекла.
А когда «Субару» прекратила движение, ему стало страшно. Гораздо страшнее, чем много лет назад на блокпосте в Чечне.
Андрей с трудом вылез через проём, где ещё пару мгновений назад стояло лобовое стекло, а теперь зияли дырки от пуль с разбежавшейся мелкой паутиной трещин.
Сознание заполнило смешанное чувство непонимания происходящего: кто стрелял, почему, за что? Тяжёлым грузом давило сожаление о разбитой дорогой машине; где-то на периферии роились мыслишки о цене за её восстановление; но всё пересиливал страх за свою жизнь и опять же за машину, которая может взорваться.
Сработали приобретённые в Чечне рефлексы. Слегка разленившееся от сытого образа жизни тело слушалось плохо, но, подчиняясь инстинкту самосохранения, оно самостоятельно, без участия Андрея, выполняло всё необходимое.
Липатов, сидя на корточках, прильнул спиной к тёплому гладкому капоту, пытаясь определить, откуда стреляли, но в кромешной темени дальше нескольких метров не видел ничего. Чернота была абсолютной, словно разлили чёрную гуашь. Даже небо без единой звёздочки.
Вдруг он почувствовал резкий запах бензина и боковым зрением уловил выскочившую из закоротившей проводки искру.
Андрей резко выдохнул, оттолкнулся спиной от капота, побежал в ночь, сжавшимся телом ожидая взрыва, моля Бога, чтобы его не случилось — ведь сгорит же машина!!!
Взрыва не случилось. Послышался негромкий хлопок, и тут же вспыхнуло. Сразу, как спичка.
Автомобиль горел ярко, по-киношному. Огненные языки устремились вверх, всё сильнее охватывая кузов.
В отчаянии стиснув зубы, Липатов смотрел на объятый пламенем «болид», в который вложил частичку своей души и немалое количество «карбованцев» с изображением в овальной рамке щекастого и волосатого дядьки, так всеми любимого.
Надо сматываться — стрелявшие были поблизости, вряд ли их намерения стали миролюбивей. Но ноги будто приросли к земле. Он завороженно глядел на пламя, не в силах оторвать взгляд.
Оно осветило ближайшие окрестности — мусорные кучи, торчащую арматуру из вывернутых бетонных плит, куски труб, поваленные столбы с путаными струнами провисших проводов...
Вдруг из-за этих сюрреалистических куч, метрах в пятидесяти от горящей машины, появились силуэты троих человек. Пригибаясь, они перебежками устремились в сторону машины.
Люди были вооружены. Один из неизвестных увидел Андрея (сложно не увидеть на фоне огня), вскинул автомат и дал короткую очередь.
Эхо грохотом унеслось прочь. Пули страшно вжикнули у самой головы Липатова.
Он бросился в темень, тут же упал плашмя, превозмогая боль в коленях и локтях, пополз вперед, укрылся за кучей кирпича. Мгновение спустя выглянул, ища неизвестных, отчего-то вознамерившихся убить его.
Врагов у него не то, чтобы не было, но вряд ли кто-то из них стал бы заказывать бригаду киллеров.
Мэрский сынок? Успел наябедничать крутым знакомым, а те вихрем примчались, уложившись в пару минут? Нет, это из области ненаучной фантастики.
Мысли хаотично метались, не позволяя принять какое-то определённое решение, инстинкт гнал подальше от опасного места. Подчиняясь ему, Андрей то на корточках, помогая себе руками, то пригибаясь к самой земле, устремился прочь.
На беду ли, на удачу — Андрей не мог для себя решить, — из-за туч выглянул ущербный кус бледной луны. Стало светлее. Окрестности прорисовались лучше, однако и он сам теперь был гораздо заметней.
В горячке Липатов не сознавал, что видит странно изменившийся город — за пустырём метрах в двухстах выделялись мрачные силуэты нескольких пятиэтажек с чёрными зевами окон, в которых не было ни намёка на свет. Не видно было ни одного горящего фонаря уличного освещения. Всё погружено во мрак. При ущербной луне чернели только мёртвые коробки зданий, кучи мусора, слежавшегося кирпича, покорёженный и скособоченный сиротливый киоск, сгоревшие остовы нескольких легковых автомобилей.
Подобное Андрей видел в Чечне. Давно. Будто бы в другой жизни, которую ему страстно хотелось забыть, но не удавалось, хоть он и старался.
Происходящее сейчас он еще не осмыслил в полной мере.
Инстинкт гнал его всё дальше и дальше, прочь от страшных людей с автоматами, сгоревшего «Субару».
«Похоже, я нарвался на одну из бандитских стрелок. Меня приняли за кого-то другого», — думал он на бегу.
Надо найти милицию, то есть полицию. Рассказать им, что и как случилось.
Машину жалко, никакая страховка не вернёт ему то, что было. Впрочем, грех жаловаться: он жив и даже не ранен. Голова не болит, тошнота не подкатывает, значит, сотрясения мозга нет.
А вот дыхалка сбилась, в висках застучали мелкие молоточки. Андрей остановился, сделал несколько дыхательных упражнений, которым учили ещё в армии. Когда-то он спокойно бегал десятикилометровые кроссы с полной выкладкой. Первым к финишу не приходил, но и в дохляках не числился. Гоняли их тогда сержанты, как сидоровых коз. Что самое интересное — многое потом пригодилось.
Вдох — выдох, пора.
Андрей потрусил вперёд. Кажется, его не преследовали, и все же чем дальше он отсюда уберётся, тем лучше.
Глаза успели свыкнуться с темнотой. Он увидел, что впереди, метрах в двухстах от него, прямая кишка улицы перегорожена настоящей баррикадой: бетонные плиты, кирпичи, остовы автомобилей, мешки с песком поверху, разный хлам: от мебели до старой бытовой техники.
Это уже какая-то Красная Пресня получается или Париж времён парижской коммуны, о которой Андрей слышал в школе и читал в «Отверженных» у Гюго. Вот только он ни в коей мере не походил на Гавроша.
Ноги по инерции понесли вперёд, однако грозный окрик с преградившего путь сооружения содержал недвусмысленную угрозу:
— Стой! Буду стрелять.
Андрей замер.
— Не стреляйте! Я стою.
Он с надеждой посмотрел наверх. Сейчас они увидят, поймут, что у него проблемы. Помогут в конце концов!
— Чего тебе надо? — спросили с баррикады.
Прожектор осветил его одинокую фигуру. Он зажмурился.
— На меня напали. Мне надо в полицию. Срочно, — заговорил Андрей.
— В какую полицию? Мужик, ты сдурел! Вали на …!
— Да помогите же! — взмолился Андрей.
Язык ворочался с трудом, и слова давались ему тяжело. Особенно столь унизительные для мужчины, который давно привык чувствовать себя самодостаточным.
Грохнул выстрел.
— Топай отсюда, урод. Следующая пуля будет твоей, — грозно предупредили с баррикады.
Андрей послушно развернулся и пошёл в темноту.
Он не хотел уходить далеко. Люди с баррикады, в отличие от тех, кто сжёг его машину, всё же не стали стрелять в него, хоть и имели такую возможность. Имеет смысл держаться к ним поближе. Так безопаснее.
А потом Андрей передумал. Пожалуй, чем дальше он уберётся от вооружённых психов, тем лучше.
На перекрёстке свернул направо, подошёл к развалинам двухэтажного дома и, подумав, нырнул в ближайший проём. Какое-никакое, а укрытие.
Стоп! Есть мобильник, можно позвонить, предупредить, вызвать подмогу, да мало ли вариантов!.
В шоковом состоянии он совершенно забыл о такой возможности.
Андрей мысленно обозвал себя идиотом.
Вот только поверят ли ему менты? Не примут ли его слова за бред алкоголика или за галлюцинации обдолбавшегося наркомана?
Ничего, он покажет сгоревшую машину. Доказательство железное, пусть попробуют поднять на смех!
Звонок, всего один звонок.
Его ждало разочарование. Мобильник пострадал в недавней аварии и превратился в бесполезный кусок пластика. Андрей с тоской повертел его в руках, без особой жалости выкинул и задумался.
Теперь до него в полной мере начала доходить странность происходящего.
Случившееся походило на дурной сон, но Андрей понимал, что это не так. Он во что-то влип, но во что именно? Логического объяснения не находилось.
Шоковое состояние прошло, вместо него появилась страшная усталость.
Глаза смыкались. С неимоверной силой клонило ко сну.
Андрей присел на корточки, немного подумав — распрямил ноги. Так было гораздо удобней.
Утром разберусь, решил он и, прислонившись к холодной стене, заснул.
|
| |
| |
| trikato_45 | Дата: Четвержище, 23.02.2012, 15:54 | Сообщение # 3 |
|
Трикато вездепомогалка
Администратор
Сообщений: 11771
Награды: 113
Репутация: 130
Статус: в реале
| По прологу и по 1.:
Quote (Dimson) На другом конце сделали правильный вывод и моментально среагировали.
Имхо, я бы написал - отреагировали.
Quote (Dimson) От сырости полегла трава, набухла прелая земля, провисли на дугах брезентовые тенты, покрывающие кузова двух стареньких, видавших виды «Уралов», стоявших возле у одного из длинных приземистых ангаров, покрытых отсыревшей маскировочной сетью, прилипшей к почерневшим доскам двускатных крыш.
Длинное и сложное предложение, тем более цепочка, мне не очень понравилось
Начало интересное и интригующее. Буду читать дальше.
Vaya con Dios
_________________
Самое ужасное поражение обычно случается в самое последнее мгновение перед самым впечатляющим триумфом. Но и самая великая надежда обычно рождается в самой глубокой бездне безнадежности!…
|
| |
| |
| Dimson | Дата: Четвержище, 23.02.2012, 16:09 | Сообщение # 4 |
|
Зависший
Проверенный
Сообщений: 138
Награды: 0
Репутация: 1
Статус: в реале
| Спасибо на добром слове!
Но тут уж как написалось, так написалось.
|
| |
| |
| Dimson | Дата: Четвержище, 23.02.2012, 16:10 | Сообщение # 5 |
|
Зависший
Проверенный
Сообщений: 138
Награды: 0
Репутация: 1
Статус: в реале
| 9
Нашпигованный рваными, тревожными видениями сон внезапно оборвался вспыхнувшей в сознании молнией. Липатов будто упал в пропасть и очнулся от боли. Реальной боли.
Он открыл глаза.
Над ним навис неизвестный, а перед самым лицом Андрея бездонным провалом чернело дуло «акаэма».
Ещё один удар в бок пронзил насквозь всё тело.
Послышался грубый гортанный окрик с лёгким, скорее наигранным, нежели естественным акцентом:
— Э, ишак, вставай, да! Тебя до обеда надо будить, да?
Преодолевая боль, Липатов подскочил, отпрянув от неизвестного, облачённого в грязный камуфляж. Обросшее чёрной бородой лицо незнакомца презрительно скривилось.
Андрея захлестнул поток образов из неприятного прошлого.
Чечня...
Однако чернобородый быстро вернул Липатова в ещё более неприглядную действительность.
Он ткнул Андрею стволом автомата в живот и всё также гортанно и с акцентом воскликнул, слегка растягивая гласные в словах:
— Э! Я твой мама имел! Ты глухой или тормоз, да?
Андрей, неудачно скрывая страх, посмотрел на бородача, и хрипло произнёс, не узнавая собственный голос:
— Не стреляй... Не надо...
Бородатый с превосходством ухмыльнулся. Его злые карие буравчики сверлили Липатова, а тот старался не смотреть в глаза жестокому человеку.
В стиснутом страхом сознании Андрея вновь зароились воспоминания о Чечне.
Тело сотряс неожиданный озноб, с которым он никак не мог справиться. Потоком неслись мысли об одном и том же: как такое возможно, как он попал туда, куда ни за какие деньги не согласился бы вернуться ещё раз? Что произошло... что произошло... что произошло???
Появился ещё один, вооружённый автоматом, уже рыжебородый, лет двадцати пяти-тридцати. Впрочем, борода делала его значительно старше. Он был невысокого роста, коренастый, уверенный в себе, в таком же грязном камуфляже, что и первый.
Коренастый что-то спросил у товарища на своём непонятном языке. Тот ответил. И тогда рыжебородый, ни слова не говоря, врезал Липатову прикладом в грудь.
Болезненный удар оказался много сильнее боли от падения. Дыхание перехватило. Андрей сдавленно вскрикнул и тяжело, часто задышал, пытаясь унять мучительные ощущения. Помутнённым сознанием он чувствовал, как ему завернули за спину руки и туго связали их от запястий до локтей. Затем, пиная в бока, заставили подняться. Подталкивая в спину автоматами, награждая пинками в зад, гортанно выкрикивая угрозы, выгнали на улицу.
С пасмурного неба крапал мелкий дождь. Серый рассвет расширил скрытый ночной темнотой горизонт. Теперь у Липатова появилась возможность осмотреться.
Увиденное потрясло. Куда ни глянь — везде разруха и запустение. В городе, на окраине которого он находился, явно когда-то шли бои. Об этом свидетельствовал остов сгоревшего танка Т-80 с разбитыми траками, башня повёрнута вбок, пушка уныло опущена почти к самой земле. Все здания в пределах видимости основательно разрушены, стены испещрены щербинами от ударов пуль, провалы окон закопчены — в помещениях бушевали пожары. Кое-где стены зданий осыпались, вероятно, от взрывов при попадании снарядов. Улицы усыпаны мусором, асфальтовое покрытие разбито воронками с вывороченной, уже слежавшейся землёй вперемешку с глиной и камнями.
Самое ужасное, что это был родной город Андрея.
Но... какой-то старый, что ли...
Эту окраину Липатов хорошо знал, здесь нередко проводились гонки, в которых он так любил участвовать. Только в его городе здесь, помимо довольно старых домов, высились и новенькие шестнадцатиэтажки, возведённые какой-то строительной компанией, выхватившей в жёсткой конкуренции пусть не самые престижные городские участки, но всё же.
В этом городе не было высоток. Только пятиэтажные безликие панельные и кирпичные коробки, возведённые «во времена оные», когда не обременённый жизненными проблемами младший Липатов, ведомый мамой за ручку, шагал в детский сад...
Если бы не боль от ударов, крики бородатых и липкий всепоглощающий страх, Андрей снова решил бы, что это сон. Дурной сон. Когда он проснётся, всё будет по-прежнему: неплохая работа, хорошая квартира, деньги и, самое главное, машина, которой Андрей гордился небезосновательно, потому что второй такой в городе точно не было.
Его погнали куда-то по разрушенной улице, но недалеко. За третьей по счёту полуразрушенной пятиэтажкой Андрей увидел сидящих на корточках, на составленных в стопку кирпичах и просто на асфальте людей — мужчин и женщин разного возраста. Всего человек тридцать, может, чуть больше. Они хмуро мокли под небольшим дождиком, время от времени с опаской озираясь по сторонам. Все мужчины, как и Андрей, были связаны. У женщин руки оставались свободными, видимо, неизвестные не опасались их — слабых и напуганных.
Сбившихся плотно людей охраняли несколько человек в камуфляже, вооружённых «калашами». Как успел заметить Андрей, среди них двое были вполне славянской внешности. У одного даже между расстёгнутыми на груди пуговицами камуфляжной куртки виднелся крестик на шнурке.
Липатова толкнули в общую кучу, и он опустился на колени, сгорбившись. Наконец-то появилась возможность привести мысли в порядок и понять, что же всё-таки произошло. Но никакого разумного объяснения случившемуся он по-прежнему не находил.
Андрей исподтишка поглядывал на соседей и вдруг осознал, что все они одеты как-то одинаково, неброско, бедновато даже. Так одевались когда-то давно строители коммунизма, не верящие в него, испытывающие дефицит буквально во всём. У этих людей даже выражения лица было иное. Какое? Андрей не смог бы сказать точно, но определённо иное.
Документальные фильмы тех лет очень наглядно передавали ту атмосферу. Люди, жившие в те времена, вскорости начнут сожалеть о них, как о безвозвратно утерянных вместе с великой державой, с интересами которой считался весь мир.
Липатов не разделял эту позицию, даже посмеивался над ностальгирующими.
Он полагал, что время, в которое ему довелось жить, гораздо лучше того, о котором с грустью вспоминали его родители.
Андрей был убеждён, что сейчас, если умеючи, можно добиться таких высот, о каких при Союзе нечего было и помышлять...
А если что-то не получилось, так сам виноват. Слабые и неудачники должны отсеиваться естественным отбором.
Липатов обратил внимание, что находящиеся рядом с ним люди с любопытством рассматривают его, одетого совсем не так, как они. Он вдруг подумал, что в своих кроссовках, фирменных джинсах и яркой футболке похож на какого-нибудь иностранца, приехавшего в Союз образца восьмидесятых, когда тотальный дефицит свирепствовал словно чума.
Чтобы не встречаться с завистливыми даже в такой ситуации взглядами, он посмотрел поверх голов товарищей по несчастью.
Вокруг всё тот же мрачный пейзаж войны.
И почти сразу Липатов увидел на торце одной из пятиэтажек написанный красной краской лозунг: «Решения XXXII съезда КПСС — в жизнь!»
А чуть ниже ещё один: «XVII Пятилетку — 2010-2015гг. — за четыре года!»
Краска не выглядела совсем уж старой и облезшей, как это случается с годами. Просто атмосфера разрухи делала город заброшенным и унылым, но если приглядеться повнимательнее, становилось ясно — бои шли здесь не более года назад.
Липатов подсчитал, что если бы СССР здравствовал и поныне, то как раз случился бы тридцать второй съезд коммунистической партии и семнадцатая пятилетка. Тем более что даты на втором лозунге это подтверждали.
Значит...
Нет...
Нет!
Этого не может быть!
Однако реальность говорила сама за себя. Неужели ситуацию надо принимать такой, какая она есть?
Если это не смерть, не галлюцинации, тогда хороши любые объяснения в рамках здравого смысла.
На ум пришла следующая гипотеза: каким-то неведомым образом он угодил в некий параллельный мир, где СССР продержался намного дольше, чем в привычной реальности. Не так давно, судя по следам разрухи, началась война. С кем? С американцами? С китайцами?
В таком случае, кто эти неизвестные, которых он вначале принял за чеченских боевиков? То, что они с Кавказа, сомнений не вызывало, однако что среди них делают вон те двое русских? Наверное, это какая-то банда, возможно, дезертиры. Но с кем же всё-таки война?
Андрею стало не по себе при мысли, что он, возможно, сейчас получает дозу радиации, облучаясь от последствий взрыва атомной бомбы — ведь если это война, значит, непременно ядерная. Однако секундой позже он ощутил настоящий страх, осознав, что это какой-то совсем другой мир.
Другой!!!
Разве такое возможно???
В книгах, в кино — да. Но не в реальной жизни.
Бред какой-то! Бред! Бред!
Но даже если на секунду допустить возможность подобного, возникает вполне резонный вопрос:
как вернуться назад? Как?
И самое главное: что с ним будет дальше, зачем он нужен этим бородачам? Если бы хотели убить, давно бы убили...
Используют как раба или продадут в рабство? Это вполне в духе чеченских боевиков. Иногда они обменивают пленных на выкуп родственников. Он видел таких пленных в Чечне и в Дагестане, где базировалась его войсковая часть.
Освобождённые являли собой жалкое зрелище. Попадались такие, что по несколько лет находились в рабстве, сидели в вонючих зинданах. Это были седые мальчишки с мёртвыми глазами и неживыми масками вместо лиц ...
Им повезло. Их освободили при очередной зачистке или выкупили родственники.
Но у него здесь никаких родственников нет...
Господи!!! Неужели с ним будет то же самое?!
Панические мысли прервались появлением другой партии вооружённых камуфлированных незнакомцев. Всего их собралось человек пятнадцать. Среди вновь пришедших тоже были люди славянской внешности.
Пленников грубыми окриками подняли с земли, выстроили в колонну по двое. Андрей оказался в паре с худеньким невысоким пареньком лет двадцати или чуть больше. Паренёк затравленно озирался, в широко раскрытых чёрных глазах застыл испуг, небольшая черноволосая голова спряталась в остренькие плечи.
Кто-то из бородачей встал во главе колонны, кто-то в хвосте, а остальные — слева и справа от пленников.
Невольничий караван потянулся по изуродованной войной городской улице.
Бородачи заметно нервничали, зыркая по сторонам, сторожко поводя автоматами. Колонна петляла змейкой, пленники часто спотыкались, обходили завалы, заполненные гнилой водой воронки, перешагивали через поваленные столбы или пролезали под теми, что упали не до конца, повиснув на проводах.
Стоящие по обеим сторонам дороги полуразрушенные, похожие друг на друга однотипные пятиэтажки зияли провалами подъездов, чернотой оконных проёмов, в которых кое-где сохранились рамы и даже осколки стёкол с отражающимися порой солнечными бликами. Вот в этих случаях конвоиры просто падали, где шли, выставив перед собой автоматы.
Липатов уже сообразил: опасаются снайперов.
Всё, как когда-то в Чечне при зачистках ...
10
Нападение, как это и бывает при подобных обстоятельствах, случилось внезапно.
Из очередной подворотни и нескольких оконных проёмов одновременно грохнули автоматные очереди. Трое конвоиров, схватив пули, осели безвольными кулями, остальные залегли, ведя суматошный огонь, толком не понимая, откуда началась стрельба.
Эхо перестрелки заметалось по улице...
Пленники бросились врассыпную. Кто-то упал, сражённый пулей. Другие — более хладнокровные, повалились за любые попавшиеся укрытия...
Женщины голосили...
Бородачи остервенело кричали, посылая автоматные очереди по сторонам...
Липатов, согнувшись, метнулся в сторону, стараясь вырваться из засады, спрятаться, а затем бежать.
И это у него почти получилось, но на беду он споткнулся, больно грохнувшись — руки, связанные за спиной, не позволили правильно сгруппироваться. При падении Андрей хорошо приложился подбородком о булыжник, зубы клацнули как у собаки, из глаз вышибло слёзы, рот заполнился кровью.
Он скорчился, подтянув колени к груди и лежал так, не пытаясь пошевелиться: боль была настолько сильной, что хотелось только одного — чтобы она отступила.
Рядом с ним упал конвойный, из тех, что были славянской наружности. Его безбородое, но заросшее неопрятной щетиной лицо исказилось в злой гримасе. Умело отсекая по два патрона, он вёл прицельный огонь по чёрным зевам окон. В его поведении не ощущалось паники, напротив, конвойный был спокоен и делал привычную работу. Видимо, такие нападения ему приходилось отражать не впервой.
Андрей мысленно выругался. Шансов удрать при таком соседе у него не было.
Бой стих также неожиданно, как и начался. Ещё мгновение назад грохотали выстрелы, металось многоголосое эхо, и вдруг всё стихло, только громко стонал кто-то раненный. Конвойные ещё какое-то время продолжали лежать. Потом, убедившись, что неведомые нападавшие ретировались, начали осторожно подниматься, готовые вновь упасть и открыть пальбу.
Из окон уже никто не стрелял. Бородачи успокоились и стали поднимать пленных, не скупясь на удары ногами и прикладами.
Поднялись не все. Среди погибших были как конвоиры, так и те, кого они вели.
Громко стонавшего раненого из пленных какой-то бородач добил одиночным выстрелом.
Андрей воспринял это как-то отстранённо, реагируя на происходящее на уровне рефлексов.
Теперь захваченных людей заставили бежать.
Поначалу и подгонять-то никого не приходилось — все стремились убраться подальше от места засады. Потом некоторые начали отставать. Особенно женщины и мужики постарше. Колонна растянулась.
Бородачи беспрерывно ругались, толкая прикладами в спины отстающих. Женщинам доставалось поменьше — впрочем, их слёзы и стенания ничуть не трогали конвойных. Когда обессиленно опустилась первая — её без слов застрелили. Это на время придало несчастным сил, и они, тяжело дыша, продолжили изматывающий бег в неизвестность.
Потом запал кончился. Отстающих становилось всё больше. Люди падали и не могли подняться.
Никто не заставлял их встать и бежать дальше. Сразу грохотал выстрел, и это на короткое время подгоняло почти выдохшихся пленников ...
Липатов бежал бок о бок всё с тем же щупленьким пареньком. Бег по пересечённой местности со связанными за спиной руками — задачка не из простых. Ведь бежать приходилось не трусцой, а гораздо быстрее.
Постоянно попадались препятствия, большие и маленькие. Глаза застилал пот, лёгкие работали, как кузнечные меха, силы быстро таяли. За спиной всё чаще звучали одиночные выстрелы.
Тяжёлая, всё заслоняющая мысль стучала в виски:
«Не могу... Не могу больше... Не могу...»
Ей противилась другая, слабая, но упорно цепляющаяся за жизнь:
«Надо... Надо... Надо...»
Наконец, разбитая улица закончилась. Дальше дорога уходила за город. Здесь она и вовсе превратилась в сплошные колдобины. По её обеим сторонам раскинулся неровный пустырь, поросший чахлой травой и репейником. Куда ни глянь — везде кучи мусора, будто большую свалку по всему пустырю разутюжил бульдозер.
Справа, параллельно дороге, тянулись эстакады метра три высотой, поддерживающие ржавые трубы небольшого диаметра. Топорщились жалкие остатки сорванного утеплителя, добавляя уныния и в без того нерадостный пейзаж.
В сером небе кружило бесчисленное вороньё. Чёрные птицы, беспрерывно каркая, тяжело порхали, прыгали по мусорным кучам, что-то клевали, отлетая подальше, когда к ним приближалась колонна.
Опасность миновала. Бородачи сбавили темп, а потом перешли на быстрый шаг, не позволяя пленникам окончательно расслабиться. Но для уцелевших и это было царской милостью. Они как загнанные лошади шли пошатываясь. Выжили только самые выносливые, остальных камуфлированные конвойные застрелили в пути, отчего колонна изрядно поредела.
Андрей чувствовал, что ещё немного, и он упадёт. В глазах уже всё плыло, в лёгкие вонзились тысячи иголок, а на ногах повисли пудовые гири.
Выжил.
Повезло.
Он вздохнул. Повезло ли?
Что будет дальше? Не превратится ли его жизнь в такой кошмар, что он позавидует тем несчастным, трупы которых усеяли весь маршрут колонны?
Не приведи Господи!
В совершенном смятении он то и дело оглядывался на разбитый войной, чужой и в то же время знакомый город, чтобы сориентироваться. В привычной реальности этого пустыря не существовало. Здесь располагались земельные наделы горожан.
Липатов зрительно помнил, что на этом самом месте торчали небольшие дачные постройки — от замухрышных сарайчиков до вполне приличных домиков-игрушек, возведённых хозяйственными мужиками, знающими, как и куда правильно вбить гвоздь. На разделённых заборами участках росли плодоносящие кусты ягод, ранетки, черёмуха, берёзки, рябинки. Сельская идиллия.
А здесь...
Но как же такое могло произойти? Как он попал в другую реальность?
Невозможно... Невозможно... Это сейчас закончится. Ведь не должно же быть так. Не бывает такого...
Просёлочная дорога пошла на подъём. Пленных снова стали подгонять, заставляя в темпе преодолеть бугор, с которого дорога, перевалив верхушку, неспешно сбегала по пологому склону.
На той стороне метрах в ста расположились два бортовых грузовика и пара легковых «УАЗов». Все четыре машины были без тентов.
Подойдя ближе, Андрей рассмотрел, что грузовики — это «ГАЗ-53», почти исчезнувшие в его реальности. Облезлые выцветшие кабины покрывали пятна ржавчины, кое-где чернели дырки то ли от пуль, то ли от осколков.
Оба «газика» были скособоченные, «убитые», что называется и, похоже, доживали последние дни. Лобовые стёкла потрескались, а у одного так и вовсе нижний левый уголок был полностью залеплен изолентой, которая удерживала стеклянное крошево. На когда-то белых, а ныне пожелтевших «мордах» вместо круглых фар и жёлтых повторителей чернели провалы с виднеющимися цветными жилами проводки. Бамперы с крючками для буксировки были мятые, словно машины неоднократно во что-то врезались. Да, наверное, так оно и было.
Крашеные в защитный цвет «уазики» представляли не лучшее зрелище. Разве что из кузовов грозно торчали станковые пулемёты НСВ «Утёс». Такие Липатов видел в Чечне. Старые, но надёжные.
Машины охраняли четверо автоматчиков.
Когда колонна подошла к автомобилям, бородачи затеяли громкий разговор на своём непонятном языке. Хотя и без перевода было ясно, что пришедшие обсуждают случившееся в пути, засаду, погибших товарищей и убитых пленников.
Конвойные славянской внешности держались несколько особняком, из чего Андрей сделал вывод: они здесь на положении бедных родственников. В банде всем заправляют бородачи — «чехи», как их по привычке обозначил Липатов. Чеченцы, то есть. В прочем, это вполне могли быть горцы иной национальности, дагестанцы, например.
Кавказцы, в отличие от «славян», держались уверенно, развязно. Зло зыркали по сторонам. Особое внимание уделяли женщинам посимпатичнее, которые на свою беду попали в плен. Сальные взгляды, шаловливые улыбочки, причмокивания.
«Не повезло бабам, — отрешённо подумал Андрей. — Затрахают до смерти, потом зарежут. Это в лучшем случае, а в худшем — превратят в бессловесных существ, забитых и затравленных».
У «газика», который сохранился получше, со стуком откинули задний борт. Пленников окриками и тычками согнали к нему. Мужчин со связанными за спинами руками грубо закидывали в кузов. С женщинами обходились чуть мягче, хватали за ягодицы, груди, нагло ржали.
Одна из молодых женщин, боязливо прижимаясь к машине, робко попросила:
— Не надо, пожалуйста ...
Но рыжебородый — тот, что ударил Липатова прикладом в грудь, по-хамски схватил её, норовя залезть руками в интимные места, подсадил женщину в кузов. После чего по-русски обратился к своему товарищу:
— Приедем, сразу трахну эту суку.
И посмотрел вызывающе на Андрея, понуро стоявшего рядом.
Липатов понял, что эта фраза предназначалась для его ушей. Вроде проверки на вшивость: промолчит или заступится за оскорблённую женщину.
— Чё молчишь, свинья рюсскый? — не выдержал рыжебородый, с прищуром глядя на Липатова. — Я твоих баб трахал и буду трахать. Потому что вы, рюсскые — свиньи.
«Ну и трахал бы тогда свиней, правоверный мусульманин», — подумал Андрей, но вслух, конечно же, ответить не осмелился.
Это только в кино безоружный герой вышел бы победителем в схватке с парой десятков автоматчиков. В жизни всё не так.
Рыжебородый ухмыльнулся и пнул Липатова в живот. Удар оказался не болезненным, однако Андрей согнулся. Его сразу подхватили и забросили в кузов. Следом закинули двух последних пленников и со стуком закрыли задний борт, заскрежетав бортовыми задвижками.
Второй грузовик остался пустым.
«Не набрали в этот раз нужное количество рабов, — решил Андрей и тут же подумал: — Сколько же они вылавливают при каждом рейде, если гоняют две машины и при этом без жалости добивают отстающих? Или раз на раз не приходится?»
В кузове было тесно. Голова лежащего на боку Липатова оказалась на ноге той самой женщины. Невольно он отметил, что бедро у нее упругое...
Взревев двигателями, кортеж тронулся. Впереди шёл «УАЗ» с кавказцами, за ним пустой грузовик, следом ГАЗ-53 с пленниками. Замыкал колонну уазик с бандитами в кузове.
Трясло изрядно. Водитель и не думал притормаживать на кочках и ухабинах. Автомобиль подскакивал на колдобинах, люди набивали себе синяки и шишки.
Проехали километров сорок. Дорога была разбита, путь занял не менее часа.
Конечной точкой маршрута стала деревня, выглядевшая заброшенной.
Потемневшие от времени избы с закрытыми ставнями, покосившиеся палисадники, буйно разросшиеся лебеда и чертополох выше взрослого человека.
Несколько облезших собак с истеричным лаем понеслись вслед за машинами, едва не бросаясь под колёса. Но потом отстали, ещё брехая вслед, потерялись в клубящейся пыли — здесь, в отличие от города, дождя не было.
В мире Липатова на месте этой деревни располагался коттеджный посёлок. Красивые кирпичные особняки, кованые решётки оград, а иногда высокие, глухие заборы. На каждом шагу видеокамеры, в гаражах дорогие машины. И тишина.
Мир, созданный богатыми людьми для своего круга, когда отовсюду веет властью, возможностями и деньгами.
Здесь тоже было безлюдно, но сиро и убого. Ничего, кроме запустения, нищеты и безнадёги.
Остановилась процессия на противоположной от въезда стороне деревни. Пленникам приказали покинуть машину, развязали мужчинам руки.
Их завели в загон, огороженный обычными жердями. В подобных местах, как правило, держат лошадей или скот. В справедливости своего предположения Липатов убедился, когда повсюду увидел старый навоз и ощутил его неистребимый запах. Давно подсохшая грязь была сплошь истоптана копытами животных.
Женщин перед изгородью задержали, отделили трёх, что помоложе, и увели. Среди них была та, на которую положил глаз рыжебородый. Он и пристроился за ней, не отрывая вожделенного взгляда. А она семенила торопливо, низко опустив голову. В осанке и движениях сквозил неподдельный страх...
Остальным пленницам приказали зайти за ограду вслед за мужчинами.
«Ну, точно, сейчас этих девок по кругу пустят», — хмуро подумал Липатов и вздохнул, вспомнив презрительный взгляд боевика и его слова.
Подавленные пленники разбрелись по загону, каждый переживал личную трагедию и искал уединения.
Усевшись на слой жухлой соломы, скопившейся в уголке загона, Андрей осмотрелся. Удалось увидеть несколько полуразрушенных коровников с просевшими крышами, с давно потемневшей побелкой, со сломанными распахнутыми воротами, ведущими в тёмное нутро; у одного из коровников громоздились остовы растащенной на запчасти техники.
Андрей, привыкший к тому, что подобный металлолом практически сразу увозят в пункты приёма, удивился обилию ржавеющих без надобности денег. Даже прикинул, на какую сумму могли бы «потянуть» тяжеленные станины от тракторов, сеялок, и старый-престарый, годов сороковых, ржавый токарный станок.
За коровниками одиноко торчала водонапорная башня. Вот и весь пейзаж.
Липатов снова впал в рефлексию, раздумывая, что же с ним произошло, где он оказался и каким образом.
На телеканалах нередко показывают псевдонаучные передачки о схожих явлениях. Липатов поначалу смотрел их, однако они быстро набили оскомину. Но чтобы такое произошло в действительности... Невероятно. И тем не менее — факт.
Значит, всё же существуют параллельные реальности, где всё не так, где живут другие люди — самые настоящие люди, и не подозревают о том, что есть иные миры.
Сколько же их, таких реальностей, и какая из них основная? Или такой нет? Интересно, его реальность – «самая главная» или есть какая-то «главнее»?
Почему выпавшие на его долю приключения столь негативны? Нет бы, попасть в какое-нибудь сказочное королевство с воздушными замками, с рыцарскими турнирами, там стать принцем, влюбить в себя красавицу принцессу ...
От невесёлой самоиронии отвлекли появившиеся бородачи. Другие, но тоже в камуфляже. Пятеро, у всех «калаши».
Не торопясь, по-хозяйски зашли в загон, принялись осматривать пленников. Один из вошедших — низкорослый, широкоплечий, заросший чёрной бородой, вытащил нож из ножен, закреплённых с правой стороны на «разгрузке».
Душа Липатова заметалась в паническом страхе. Не в силах оторвать взгляда от боевика с ножом, Андрей смотрел, как тот выбирает жертву.
Однако бородач не собирался никого резать. Он присел на корточки перед первым на его пути пленником и по-доброму, заботливо произнёс:
— Открой рот, дорогой.
— Зачем? — испуганно спросил пленник, невольно отодвигаясь.
— Зубы золотые есть?
— Нет...
— Открой. Я посмотрю, — всё также вежливо попросил чернобородый.
Пленный разинул рот так, что, казалось, можно было засунуть в него кулак.
— Ай, мужчина! — одобрительно засмеялся бородач.
Стоящие за его спиной боевики презрительно улыбались.
— Вижу-вижу, — продолжал чернобородый и разрешил милостиво: — Ладно, закрывай.
Пленник закрыл рот и преданно выпучился на боевика, а тот снисходительно похлопал его ладонью по щеке и перешёл к следующему.
У второго ничего ценного во рту тоже не нашлось. А вот третий заартачился, напрягся, едва кавказцы к нему приблизились.
Почуяв добычу, низкорослый не торопясь закурил, присел перед пленником на корточки, несколько секунд рассматривал изучающим прищуром, а потом спросил:
— Сам отдашь или помочь?
Пленник, крепко стиснув челюсти, отчаянно замотал лобастой, с большими залысинами, головой, блестящей от пота.
— Я так и думал, — покладисто согласился боевик, пустил в лицо человеку струйку дыма и обернулся к спутникам.
Его приятели обступили жертву, завалили на спину, удерживая руки и ноги. Чернобородый закусил зубами дымящуюся папиросину, придавил грудь мужика коленом, лезвием оттопырил нижнюю губу несчастного и от неожиданности крякнул:
— Да тут как в ювелирной лавке!
Дальнейшее Липатов видел плохо из-за боевиков, окруживших несчастного. Чернобородый активно орудовал ножом, пленник утробно выл, надрывно кашлял и дёргался, как мог.
Ужасная экзекуция продолжалась минут пятнадцать. Наконец, несчастного отпустили, и тот сразу же свернулся в клубок. Его била крупная дрожь.
Один из боевиков спросил чернобородого:
— Сколько, Ильяс?
— Двенадцать, Юсуф, — ответил тот довольно. — Хороший кяфир попался. — Подцепил остриём ножа из окровавленной ладони одну коронку и придирчиво осмотрел её.
Удовлетворившись увиденным, весело подмигнул подельникам и выплюнул папиросину.
Через эту унизительную процедуру прошли все пленники, не исключая женщин. Золота во рту и других украшений больше ни у кого не нашлось.
Липатов, сидевший в сторонке ото всех, тоже открыл рот, когда к нему подошли. Однако бородачи не спешили уходить. Они пристально смотрели на Андрея. Затем чернобородый произнёс:
— Мажор. Ты будешь Мажор. И приказал: — Снимай одежду и эти … как их … кроссовки тоже снимай.
Липатов беспрекословно разулся, разделся, сложил аккуратно джинсы, футболку и безрукавку с кармашками, протянул стопочку одежды и обувь низкорослому. Тот взял.
Когда боевики покинули загон, их место занял мужик славянской внешности, лет пятидесяти, худой и сутулый, с лицом побитым оспинами.
— Слушайте все сюда, — начал он без предисловий, обращаясь к пленникам. — Ваш хозяин — большой и уважаемый человек. Зовут его Магомед, но если вдруг он захочет говорить с вами, то вы должны обращаться к нему — Хаким-бей . Это значит — уважаемый господин. При этом вы должны кланяться. Тот, кто забудет — получит двадцать ударов палкой и на сутки останется без еды.
Я староста, поставленный Хаким-беем над всеми вами. Зовут меня Никодим. Слово Хаким-бея и других уважаемых людей, что оказывают вам честь, охраняя вас, — закон. Моё — тоже. За любое непослушание хозяевам или мне — тридцать ударов палкой и двое суток без еды. Никаких скидок на пол и возраст. Запомните это сразу. Повторять больше никто не станет.
Вы будете работать. Много работать. Даже не пытайтесь бежать. Это невозможно. За попытку побега — смерть. Это всё.
Никодим ушёл.
«Вот это влип, так влип! — в отчаянии подумал Липатов. — Рабство. То, чего я так боялся...»
Он обхватил голову ладонями и застонал сквозь стиснутые до боли зубы.
Примерно через час бородачи появились снова.
Ильяс кинул Липатову грязный, провонявший потом комбинезон. Следом полетела пара стоптанных кирзовых сапог с торчащими в голенищах портянками. Они были серыми от грязи и воняли ещё сильнее, чем комбез.
Преодолевая отвращение, Андрей оделся, намотал портянки, отрешённо думая о том, что не забыл, как это делается, хоть с армии и прошло немало лет, и вогнал ноги в жёсткие кирзачи.
Его и остальных пленников вывели за пределы изгороди и повели мимо старых коровников.
Шли недолго.
По дороге выяснилось, что бывшая ферма окружена настоящими фортификационными сооружениями. Здесь были и траншеи, и ряды ржавой колючей проволоки. Она держалась на «ежах» — сваренных электросваркой кусках швеллера. Имелись дозорные вышки и три дзота . Может, их было больше, но Липатов сумел разглядеть только эти сооружения. Сделаны они были добротно, по всем правилам фортификации.
На окраине большой фермы копошились люди. Одни копали траншеи, другие таскали различные материалы, доски, вёдра с раствором. На первый взгляд всё выглядело мирно: бригада шабашников подрядилась поработать в совхозе ... Если бы не застывшие по периметру угрюмые бородачи с «калашниковыми» наперевес.
Новичков распределили по участкам. Мужчинам досталось копать траншеи. Им вручили штыковые лопаты и выделили фронт работ. Женщин отправили разматывать большие мотки колючей проволоки и растаскивать её между установленными «ежами».
У Липатова к середине дня стали саднить ладони — верный признак натёртых мозолей, которые непременно появляются на непривычных к такой работе руках, ещё и не защищённых перчатками или рукавицами.
Все мысли были только об одном: он угодил в рабство. И где?! В параллельном мире, в существование которого мало кто верит!
Судьба, забросившая его в Чечню, обошлась с ним милостиво, он вернулся домой живой и здоровый. Фортуна и дальше продолжала улыбаться ему, у него было почти всё, чего он хотел. Почти — потому что человеку всегда чего-то не хватает. Но в целом Андрей был очень доволен жизнью.
И вот, на тебе...
Фортуна отвернулась от любимчика. Наверное, ей надоело быть с тем, кто воспринимает её как данность, как само собой разумеющееся приложение.
Женщины — они такие капризные ...
|
| |
| |
| trikato_45 | Дата: Четвержище, 23.02.2012, 23:08 | Сообщение # 6 |
|
Трикато вездепомогалка
Администратор
Сообщений: 11771
Награды: 113
Репутация: 130
Статус: в реале
| Прочитал всё до 5 части. Я понимаю, что роман уже принят в издательство или уже вышел в печать, но на некоторых моментах заострил внимание, ибо как читателя они меня смутили.
Quote (Dimson) Смеркалось.
Штам и очень сильный. Фильмы, книги, анекдоты - тут в нём всё.
Quote (Dimson) Морозов недавно провёл смену караулов, отправив сменившихся в караулку хоть немного поспать.
Имхо, можно было избежеть повтора однокоренных слов путём простого неуточнения, куда отправились отдыхать сменившиеся. Зачем? Лишняя информация.
Quote (Dimson) Для того чтобы их сбить, нужен удар посильнее. Развернувшись, Морозов направился в караулку.
Не понял зачем вообще про это написано. Тут же сложилось впечатление, что Морозов решил при любом раскладе их сбить и ради этого пошёл в караулку, за ломом, например.
Quote (Dimson) и только потом потянул за ручку деревянную дверь, разбухшую от сырости, скрипящую в давно не смазанных петлях.
На давно не смазанных петлях, а не в них.
Quote (Dimson) Чтобы не упасть во сне с тонких, протянутых вплотную — бок о бок труб, солдат, он пристегнул себя ремнём к третьей трубе, идущей сверху.
Не понял. Солдат или Он? Вместе несовместимо.
Quote (Dimson) На траве повсюду были большие пятна крови.
Это при дожде-то их было видно? Не верю, так как встречал ситуацию, когда крови видно не было из-за дождя на улице.
Dimson, уважаемый, я крайне заинтригован текстом. У вас получилось то, что никак не могу освоить я (вот я разоткровенничался  ). Вы смогли интересно преподать довольно скучный отрывок в самом начале. В принципе, он скучен до момента тревоги. Но вы написали так, что некая нервная струна всё же натянута и постоянно чего-то ожидаешь. В результате читается без напряга, с чувством "Вот-вот, ещё немного и начнётся..." Вообще, у меня не получается писать без событий, просто что-то описывая. Я рано или поздно скатываюсь к действиям, хотя по логике всё ещё можно было растянуть и увеличить объём...
Но это лирическая составляющая. Теперь по делу. Интрига безусловно есть и она, как бы сказать, интригующая, прошу прощения за масло масленное. Описания армейской жизни показались реальными, да и вообще, всё окружающее представилось без особого труда, просто нарисовалось в голове.
Отдельно скажу по персонажам. Они яркие и в тоже время обычные, сосед мой, например. Ну вы поняли. Это признак хорошей работы. Читаю дальше...
Vaya con Dios
_________________
Самое ужасное поражение обычно случается в самое последнее мгновение перед самым впечатляющим триумфом. Но и самая великая надежда обычно рождается в самой глубокой бездне безнадежности!…
|
| |
| |
| Dimson | Дата: Пятнашка, 24.02.2012, 00:02 | Сообщение # 7 |
|
Зависший
Проверенный
Сообщений: 138
Награды: 0
Репутация: 1
Статус: в реале
| trikato_45, роман уже принят к печати, но шибки поправить не поздно. Спасибо за обнаруженные косяки и за добрые слова. Писали книгу мы на пару с Сергеем Лобановым.
Выйдет книга в издательстве "Крылов".
|
| |
| |
| trikato_45 | Дата: Пятнашка, 24.02.2012, 07:02 | Сообщение # 8 |
|
Трикато вездепомогалка
Администратор
Сообщений: 11771
Награды: 113
Репутация: 130
Статус: в реале
| Quote (Dimson) Выйдет книга в издательстве "Крылов".
Название будет это же? Я к тому, что давно никакой книги печатной не покупал 
Vaya con Dios
_________________
Самое ужасное поражение обычно случается в самое последнее мгновение перед самым впечатляющим триумфом. Но и самая великая надежда обычно рождается в самой глубокой бездне безнадежности!…
|
| |
| |
| trikato_45 | Дата: Пятнашка, 24.02.2012, 19:20 | Сообщение # 9 |
|
Трикато вездепомогалка
Администратор
Сообщений: 11771
Награды: 113
Репутация: 130
Статус: в реале
| До 9-ки.
Quote (Dimson) У Липатова в тот момент на руках оказалась приличная сумма, и, положившись на интуицию, он полностью вложил свой капитал в акции. Как выяснилось позже — не прогадал.
Не верю. Чтобы в кризис, да всю сумму, да в заведомо мутно для других брокеров дело... Не верю. Я рисковый человек, но на такой поступок бы не отважился. Тут всему виной слова: полностью вложил. Из-за них мгновенно появляется недоверие.
Quote (Dimson) Стучать папаше молодой человек не будет, однако организовать какую-нибудь пакость ему под силу.
Не читается здесь это словосочетание, ну никак. Вы же пишите от Липатова, то есть поставьте себя на его место. Стали бы вы называть того, про кого только что думали не лестно молодым человеком? Очень сомневаюсь. Скорее - щенок, сопляк, молокосос и тд. То есть, более экспрессивно.
Интересного и, наверное, главного героя ввели в дело? Или их будет два? В любом случае, написано ярко и в достаточной мере читаемо. Очень похоже всё на реалии и этим привлекает к читению и не даёт заскучать. Липатов совсем как живой человек. Списывали характер с кого-то?)
Написано, кстати, всё очень чисто и искать какие-то ляпы совсем не хочется, интересно просто почитать. Я не очень люблю подобную литературу, но иногда бывает, что прорывает)Хотя, может и не про попаданцев пишете, мне почему-то именно их всё напомнило.
Vaya con Dios
_________________
Самое ужасное поражение обычно случается в самое последнее мгновение перед самым впечатляющим триумфом. Но и самая великая надежда обычно рождается в самой глубокой бездне безнадежности!…
|
| |
| |
| Dimson | Дата: Пятнашка, 24.02.2012, 20:56 | Сообщение # 10 |
|
Зависший
Проверенный
Сообщений: 138
Награды: 0
Репутация: 1
Статус: в реале
| Quote (trikato_45) Название будет это же? Я к тому, что давно никакой книги печатной не покупал
Вроде пока замечаний по названию у издательства не было. Думаю, что сохранят наше.
Quote (trikato_45) Не верю. Чтобы в кризис, да всю сумму, да в заведомо мутно для других брокеров дело... Не верю. Я рисковый человек, но на такой поступок бы не отважился. Тут всему виной слова: полностью вложил. Из-за них мгновенно появляется недоверие.
Реальный человек, реальное событие. Рискнул и выиграл. Правда, ему было легко рисковать - молодой, холостой.
Quote (trikato_45) Стали бы вы называть того, про кого только что думали не лестно молодым человеком?
С иронией стал бы. Экспрессия выражается по разному.
А так - книга о попаданце. Центральный герой будет один, но есть надежда, что и второстепенные не подкачали.
Надеюсь, книга понравится как можно большему количеству читателей.
|
| |
| |
| trikato_45 | Дата: Пятнашка, 24.02.2012, 21:07 | Сообщение # 11 |
|
Трикато вездепомогалка
Администратор
Сообщений: 11771
Награды: 113
Репутация: 130
Статус: в реале
| Quote (Dimson) С иронией стал бы. Экспрессия выражается по разному.
Хм, я её не уловил, иронии в смысле. Сказано, как обычно говорят про человека, не имею к нему каких-либо, не только положительных, чувств.
Quote (Dimson) Надеюсь, книга понравится как можно большему количеству читателей.
Я думаю, что понравится)
Vaya con Dios
_________________
Самое ужасное поражение обычно случается в самое последнее мгновение перед самым впечатляющим триумфом. Но и самая великая надежда обычно рождается в самой глубокой бездне безнадежности!…
|
| |
| |
| Dimson | Дата: Пятнашка, 24.02.2012, 21:09 | Сообщение # 12 |
|
Зависший
Проверенный
Сообщений: 138
Награды: 0
Репутация: 1
Статус: в реале
| Quote (trikato_45) Хм, я её не уловил, иронии в смысле. Сказано, как обычно говорят про человека, не имею к нему каких-либо, не только положительных, чувств.
Ну в жизни встречал такое высказывание. Да и сам ползовался. Можно любую фразу произнести с разной интонацией, не обязательно на уровне повышенной экспрессивности (урод, щегол, козёл).
Quote (trikato_45) Я думаю, что понравится)
Бум надеяться. 
|
| |
| |
| trikato_45 | Дата: Пятнашка, 24.02.2012, 21:12 | Сообщение # 13 |
|
Трикато вездепомогалка
Администратор
Сообщений: 11771
Награды: 113
Репутация: 130
Статус: в реале
| Quote (Dimson) Ну в жизни встречал такое высказывание. Да и сам ползовался. Можно любую фразу произнести с разной интонацией, не обязательно на уровне повышенной экспрессивности (урод, щегол, козёл).
Нет, я знаю, что такое можно использовать в ироническом отношении. Но тут просто не чувствуется ирония. Ведь ГГ мог сказать такое вслух или вы могли изобразить в кавычках, как ярко выраженную мысль персонажа, но получилось так как получилось. Т.е. она не чувствуется, поэтому высказывание смотрится странно.
Ну да ладно, а то скажите, что я прикопался
Vaya con Dios
_________________
Самое ужасное поражение обычно случается в самое последнее мгновение перед самым впечатляющим триумфом. Но и самая великая надежда обычно рождается в самой глубокой бездне безнадежности!…
|
| |
| |
| Dimson | Дата: Пятнашка, 24.02.2012, 21:14 | Сообщение # 14 |
|
Зависший
Проверенный
Сообщений: 138
Награды: 0
Репутация: 1
Статус: в реале
| Quote (trikato_45) Ну да ладно, а то скажите, что я прикопался
Да нет проблем. Прикапываться я и сам люблю (толь не к себе )
|
| |
| |
|
