Действующие лица:
Писатель (П) - не молодой человек лет 45, высокий, худой, с лысиной на голове, на лице трехдневная щетина. Одет в длинный, телесного цвета плащ,- плащ слегка поношенный, из-под него виднеется кофта зеленого цвета. На ногах туфли один чистый, а другой заляпанный грязью, кроме того, на нем затасканные штаны. В целом создает впечатление несчастного, бедного человека, который уже третий день не ест и не спит.
Критик (К): человек 40 лет, среднего роста, не полный, гладко выбрит. Одет, прилично, но просто - джинсы и пиджак, через плечо висит маленькая сумка, из которой торчат какие-то бумаги, на ногах кроссовки. В целом обычный человек, у которого все в жизни удалось, в руках постоянно теребит дорогой мобильный телефон.
Редактор (Р): толстый, низкий лет 50 - полная противоположность Писателю. На нем деловой костюм. На лице жизнерадостный взгляд, который порой меняется на грустный.
Бармен (Б): молчаливый, низкорослый мужчина лет 60, лысый, постоянно трет стаканы.
Двое мужчин: постоянно о чем-то говорят, о чем не понятно, иногда смеються.
Место действия типичный маленький бар. Под потолком висят тусклые лампы. В баре пару столиков, но они все пусты, только в углу сидят двое мужчин, перед ними две бутылки пива, закуска и начатая бутылка водки. Мужики о чем-то говорят. Также стоит барная стойка, перед ней три стула, они пусты, но на одном лежит сумка Критика. За стойкой Бармен полусонно трет стакан.
Входит Критик и сразу обращается к бармену:
К: - Не приходили еще?
Тот отрицательно махает головой, продолжая тереть стакан.
К:- Где же их черти носят? Сказано: на семь вечера, значит, придите в семь. Почему я должен их постоянно ждать, а, Бармен?
Бармен пожимает плечами, не отвечает, молча, берет стакан, что-то туда наливает и ставит перед Критиком.
К: - О, спасибо. Ты всегда знаешь, что мне нужно в такие моменты.
Берет стакан, начинает пить. Входит Редактор, складывает зонтик. Садиться рядом с Критиком.
Р:- Не кричи, знаю, что опоздал. Машина сломалась, пришлось пешком добираться. Мне то же самое, что ему, - обращается к Бармену.
Бармен наливает еще такой же стакан и ставит его перед Редактором.
Р: - Спасибо. Что он еще не пришел?
К: - Как видишь. Что вы вечно опаздываете?
Р: - Ну не начинай, все равно, я уже вряд ли поменяюсь. Интересно, что на этот раз задержало Писателя?
К: - Сейчас опять что-то сморозит, типа прошлого раза, что он забыл о нашей встрече или опять перепутал автобус.
Р: - Чего ты горячишься? Ну, забывчивый он.
Входит Писатель, весь мокрый отряхивается, здоровается с одним из мужиков, что пьют в углу: тот, увидев Писателя, вскакивает и протягивает ему руку. Писатель смущается, что-то ему говорит и идет к барной стойке, где сидят Критик и Редактор.
К: - О, легок на помине.
П: - Здравствуйте, здравствуйте.
Протягивает руку Критику и Редактору, здороваются. Писатель садиться рядом с Критиком.
П: - О, Бармен здравствуй не заметил.
Бармен улыбается, кивает головой в ответ, достает стакан.
П: - Мне не надо, я сегодня не буду пить.
Бармен удивленно поднимает брови, но ничего не говорит, берет стакан и начинает его тереть.
Р: - Что нового, ребята?
К: - Уже ж взрослые, а ты все: ребята, ребята.
П: - Чего ты взвинченный?
К: - Вот мы, каждую пятницу собираемся в этом баре, в любую погоду, даже когда болеем, мы сюда приходим. И все равно каждый раз, вы оба опаздываете, что нельзя хоть раз прийти вовремя?
П: - Я старался, но засиделся дома.
Р: - Чего это ты дома засиделся?
П: - Да вот, решил написать новую повесть.
К: - Чего это вдруг?
Р: - Критик прав, чего это вдруг? Столько не писал, а тут вот на тебе, решил написать.
П: - А что нельзя?
Р:- Так ведь ты уже десять лет, как ничего не писал, а тут вот на тебе сразу повесть.
П: - Захотелось написать.
К: - А про что в этот раз?
П: - Я, если честно, сам еще не знаю.
К: - Ну хоть примерно.
П: - Хочу написать о себе.
Р: - Что ж ты о себе напишешь?
П: - А все.
К: - Что все? Что у тебя в жизни такого было, кроме трех романов и пяти повестей, да еще сборника рассказов?
П: - Четырех.
К: - Что четырех?
П: - Четырех романов и четырех повестей.
К: - Ну, Еллаиду, я бы к романам не отнес, потому три романа и пять повестей.
Редактор достает сигару, закуривает, Бармен раздраженно смотрит на него, достает пепельницу, ставит рядом с Редактором, рядом с пепельницей ставит табличку: "Курить запрещено". Редактор кивает головой, но курить не перестает.
П: - Еллаида - роман. Это ты не смог понять её суть и размах.
Р: - Еллаида давно издана, что ты в новом произведение будешь писать?
П: - Ну, я ж говорю, о себе.
Р: - Критик прав, что ты там изобразишь? То, как ты бедствуешь, как ты мучаешься, чтобы написать пару строк, сколько потом мне приходиться редактировать?
П: - Эту повесть я не буду давать кому-то редактировать.
К: - Что ж это будет?
П: - Будет то, что я написал, а не он (указывает на Редактора) сочинил на основе моего произведения.
Р: (удивленно) - Ты о чем?
П: - А я вот сидел и все эти десять лет думал, что я пишу одно, думаю про второе, а выдается третье.
К: - Что-то даже я не понял, что ты этим хочешь сказать?
П: - Как вам объяснить вот ты Критик хоть раз пробовал писать?
К: - Нет. Не моя стихия.
П: - А ты Редактор?
Р: - Было в молодости, но дальше школьной газеты не пошло.
П: - Вот, а я пишу с десяти лет, всегда у меня в голове роилась куча идей, мыслей и всякой всячины. Меня всегда тянуло с кем-то поделиться своими мыслями. Но когда я садился записать их - мысли, как бы убегали от меня. Вот потому я так долго и пишу.
Р: - За что издательства с тобой никогда не заключали ни одного контракта, кому хочется ждать два года повесть на 150 страниц?
П: - А, что вам говорить. У вас одно в голове - быстро сдать материал, чтобы денег отгрести, а мне ж нужно высбодиться от этих проклятых мыслей, которые не дают мне спать по ночам.
К: - Вот слушаю тебя, писатель, и одного понять не могу: ну высбодишь ты место от одних мыслей, так туда ж сразу налетят другие, которые тоже будут требовать, чтобы их высбодили.
П: - Ну хоть на мгновение, но станет легче.
К: - Не знаю, у меня такого нет.
Повисает пауза.
Р: - Ладно, черт с тобой пиши, но кто тебя будет читать?
П: - Кто-кто читатели. Вон, даже сейчас еще узнают. (Писатель показывает в сторону двух мужиков, Редактор и Критик поворачивается в их сторону).
К: (усмехается) - Нашел читателей, это ж местные забулдыги.
П: - Вот такие забулдыги, их жены и дети - вот, главные, для кого я пишу, пусть знают, как мне писать, то от чего они охали и ахали в свое время.
Р: - Не знаю как, но ты меня убедил, пиши, дашь на редакцию?
П: - Нет.
Р: - Почему?
П: - Ты перекрутишь то, что я захочу сказать.
К: - Ну хоть на критику дашь?
П: - Нет, и на критику не дам.
К: - Как знаешь.
П: - Вы, мужики, извините меня, мне к жене нужно.
Р: - Ну, иди.
Писатель встает, всем жмет руки и уходит.
Р: - Сегодня он снова писать собрался.
К: - В какой раз?
Р: - Не знаю, я сбился со счета, я наверное пойду с ним, а то промокнет под дождем.
Редактор собирается.
Р: - Заплатишь?
К: - Конечно, беги, а то заболеет.
Редактор уходит. Критик пьет со стакана и говорит в сторону Бармена.
К: - Видишь, опять собирается писать о том, как он писал. Жалко человека. Такой талант был, но после смерти жены все для него умерло. Каждую пятницу он
приходит и собирается что-то написать, целую неделю он старается, но в конце, в четверг, все сжигает и уничтожает, а в пятницу снова хочет начать писать. Бедный человек. Ад на Земле - хотеть писать, но не мочь этого сделать?
Звучит музыка, Критик пьет маленькими глотками со стакана, Бармен трет стакан, мужики все также о чем-то говорят.
Занавес.