|
| Цитата дня |
Чтобы почувствовать себя творческим человеком, совершенно необязательно делать что-то из того, что люди называют творчеством. Жизнь — это тоже творчество, упражняться в котором приходится каждый день.
(Вигго Мортенсен, «Журнал Esquire», 2009 год) |
|
|
|
История Белого Волка
|
|
| Мурка2845 | Дата: Средище, 08.06.2011, 21:25 | Сообщение # 1 |
 Заинтересованный
Пользователь
Сообщений: 3
Награды: 1
Репутация: 0
Статус: в реале
| Привет-привет! Я наконец-то вернулась)
Начало. История Белого Волка.
Дорогой дневник!
Ужасная погода, ужасный гололед, ужасный мороз. Наверное, это стало причиной моей простуды. Когда это закончится!
А мне сегодня повезло: я познакомилась с одним мальчиком, симпатичным. Только показалось, что у него какие-то проблемы. У всех они. А как иначе?
Невозможно жить без потерь…
Я снял очки и задумался. Совершенно случайно наткнулся на него, у меня и в мыслях не было, что этот крохотный листочек таился где-то в комнате. Столько воспоминаний, таких ярких, порой нетеплых, но все же берущих за душу, которые крепко сжимают и навеки не отпускают. А ведь, сколько прошло времени, а я помню все так, словно это произошло только вчера:
Началась моя история в феврале 2007 года. Тогда я мирно посапывал в своей кровати, до того момента, пока меня не разбудил назойливый звон будильника. Скинув врага «всех любящих долго поспать», я повернулся набок, пытаясь проникнуть в мир грез, но не тут-то было: вместо будильника, явился наглый фокстерьер. Он запрыгнул на кровать и принялся кусать за ноги. Окончательно разозлившись, я согнал обидчика на пол, но сон был уже окончательно перебит, поэтому приходилось вставать и идти завтракать. Именно так начиналось каждое утро и новый школьный день. Я ненавидел ходить в школу, и даже сейчас, будучи девятиклассником, слегка недолюбливал это здание, так, что же говорить о тех временах!
Тогда снег в феврале уже таял, многие считали, что зима кончается, но по закону подлости резко похолодало, и на асфальте образовался жуткий гололед, все злились, и только я, оттолкнувшись, скользил по тонкому слою льду, как фигурист. У меня были уникальные способности притягивать к себе разные предметы, держаться в воздухе, словно в космосе, выходить сухим из воды (причем как буквальном, так и в переносном смысле). Впечатляет? Нет, авось? Это лишь небольшой перечень моих возможностей. Я - тотем, моей силой была физика. Нас тотемов было немного, но об этом не знал никто, потому, что мы гордо носили звание «ученики».
Каждый по-разному пользовался своими силами. Мне, к примеру, они помогли стать «легендой» за непревзойденные заслуги в плане нервотрепки учителей. Про мои фокусы среди школьников ходили байки. Причем среди любых возрастов: старшие покидали школу, а новички тем временем прибывали, а рассказы, как подобает фольклору, переходили из уст в уста. Тогда у меня были громадные амбиции, но я не был столь популярен- обо мне знали и не слишком хорошо отзывались. В седьмом классе наша школа имела вполне обыденный вид. Это сейчас, разбогатели, у нас шикарный актовый и спортивный зал, и компьютерный класс. Когда я вошел в школу, началась суматоха: до второго звонка оставалось пять минут. Забежав в классный кабинет и закинув кожаную курточку в шкафчик( кстати, забыл сказать, я не мерзну!), я добрался на урок украинского языка прямо со звонком. Учительница встретила меня ненавистным взглядом и диким криком: «Минаев!!!». Я на далеком от нее расстоянии пробрался к третьей парте, за которой сидел Жданченко. Женька - мой самый лучший друг, человек, который не предаст и придет на выручку, он - тот, кто понимал меня лучше кого-либо на свете. Женя - тоже тотем, при чем с рождения: все его предки, начиная с 18-19 века, были тотемами, и он и его родители исключением не являлись. Так, что по этой части опыт у него куда огромный.
-Привет, Ром,- прошептал он, когда я сел за парту.
- Привет. Как добрался?
- Ничего, растопил лед и пришел,- Жениной магией был огонь.- Ну, что там отец? Орал сильно?
Я махнул рукой.
- Нет, он еще ничего не знает, мы ошиблись. Правда, меня вчера одна идейка посетила…
Он стер капельки пота со своего лица.
- Ром, может не надо?- умолял Женька,- мало тебе проблем хватает?
- Не дрейфь, Женек! Прорвемся! Ты же знаешь мои таланты!
- Ага, талант - находить приключения на свою пятую точку!- прошептал он. Я ребячески стукнул по башке, но педагог заметил и вызвал к доске Женьку, который гневно на меня зыркнул. У моего друга был математический склад ума, и украинский, ровно, как и английский с немецким, ему не удавался. Я всеми силами старался ему помочь: тихонько кричал с места, размахивал руками, писал на листике правильные ответы, но без толку, только навлек на себя гнев учительницы, которая сказала, что если не успокоюсь, то следующей моей остановкой будет с папой у кабинета директора. Пока педагог отвлекся, Женька даром времени не потратил и списал два первых предложения. И тогда у меня возникла идея: все мы знали, что Инна Васильевна была неравнодушной к Павлу Павловичу, нашему трудовику. Мягко, сказано, она была в него по уши влюблена. Тогда я взял в руки мобильник, спрятав его под партой и, сделавшись незаметным, принялся искать в телефонной книге номер. И затем на весь класс раздался звонок. Учительница, недоумевая, взяла трубку. Я специально переделал свой голос на голос Павла Павловича. Инна Васильевна сначала не поверила, но победа была близка, и она начала буквально таять на глазах. По классу пролетел смешок, я не обращал внимание.
- Но у меня сейчас урок!- воскликнула она. «Павел Павлович» сказал пару слов, отчего Инна Васильевна выскочила из кабинета. Когда через пять минут она вошла в класс, Женя уже сделал все упражнение и стоял, пытаясь не рассмеяться. Вид у учительницы был задумчивый, видимо, не застала трудовика у себя в кабинете. Она отпустила Женьку, как раз в тот момент, когда прозвенел звонок.
- Ну, ты даешь, Мина,- сказал он, складывая учебники в сумку.- Не боишься, что выдаст?
- Нее, симка-то найденная, - ответил я, и мы вместе вышли из кабинета.
Что касается других, как выразился Жданченко, «приключений на пятую точку», то тут все прошло гладко. Мой план удался, даже не ожидал. К концу дня Инна Васильевна распознала виновника «задумки», потому, как потом стало известно, что трудовика не было. Теперь она ходила красная от злости, я решил не попадаться ей на глаза и спрятаться в столовой.
|
| |
| |
| Мурка2845 | Дата: Средище, 08.06.2011, 21:26 | Сообщение # 2 |
|
Заинтересованный
Пользователь
Сообщений: 3
Награды: 1
Репутация: 0
Статус: в реале
| Как и все остальные помещения нашей альма-матер, столовая имела вполне прозаический вид, но испокон веков это было самое популярное место: детей невозможно была отогнать оттуда метлами. Если половины класса нет на уроках, то можно не сомневаться, они все сидят в столовой, трескают булочки. Уютное, обогащенное солнечным светом, помещение радовало глаз бледно-бежевыми обоями и синим линолеумом. По краям стояли коричневые кожаные мягкие пуфики, очерчивая выстроенные в ряд скамьи, где обедали, в основном, «диетчики». Семь гривен! Фу, я уж лучше поголодал бы! Кольцо пуфиков замыкал буфет, пройти мимо, которого было практически невозможно: тетя Лида, кухарка, работник со стажем, улыбалась такой лучезарной улыбкой, что грех не растаять. Вот именно туда я и направлялся, пока не встретил по дороге Лешку Святошина. Он был тотемом о существовании, которого мы с Женькой узнали месяц назад и были поражены по самое не хочу. Вот, блин, вроде бы знаешь человека семь лет!
-Здоров,- произнес коренастый шатен.
- Привет,- ответил я,- если географичка будет спрашивать, то я потерялся.
Лешка славился тем, что постоянно откапывал разнообразные правдивые, а порой и лживые, слухи, а вот в том, откуда он их брал, оставалось тайной, покрытой мраком. Именно этот талант не раз выручал меня. Получив утвердительный кивок, я принялся искать взглядом свободный пуфик. Единственный минус в том, что места почти всегда были заняты. У меня, конечно же, есть свое коронное место, но у нас с одним пацаном существовало правило: пришел раньше - трон твой, а после - не суйся. Мне досталось весьма неудобное местечко напротив прохода, а рядом сидели две маленькие девочки с косичками и разглядывали журнал «Кадеты». Они то громко вздыхали, то ахали, то подпрыгивали от восторга, но когда я сел, тут же принялись буравить меня взглядом, прижимая издание к себе.
-Не бойтесь, я его не заберу,- пятиклассницы, как барыни, надули губы и вскочили с места, специально оставив журнал.
« Александр Головин,- прочел я.- Боже! Куда мы катимся?- и отодвинул его подальше.
Голод - не тетка и вовсе не ждал, я откусил кусочек пирожка с капустой и задумался.
Цокая небольшими каблучками и весело щебетая, пробежали две девчонки, державшие книги по английскому языку.
- О, все занято,- голос одной прозвучал с досадой.
- Ничего, сейчас вон, смотри,- показала вторая,- Тут не занято?
Я приподнял голову. Обеих я узнал, они учились в классе моего отца, и были моими ровесницами. Одну звали Ира, а вторую – Вашкова, имя, увы, не помню. У последний были реденькие, прямые черные волосы, бледное, вытянутое лицо, тоненькие ручки и ножки. А девочка по имени Ира выглядела совершенно иначе: у нее были светлые, золотистые, кучерявые волосы, смуглое, круглое лицо, походка, как у модели, и фигурка, как у статуэтки. Она у меня ассоциировалось с солнышком, тем, которое обычно рисуют детки в садике: яркое, улыбчивое с черненькими глазками-пуговками. Мне хватило одного жеста, чтобы расположить двух красавиц, пока Вашкова не заметила журнал.
- Это твой?
Я съел булочку.
- Разве я похож на фаната?
В моем тоне не было ничего обидного, однако Вашкова засмущалась. Они выкинули журнал в помойку и сели, продолжая щебетать, как птичке на весенней заре. Всю беседу Ира то и дело, что поворачивалась ко мне, словно пыталась заговорить. В последний раз она развернулась, и наши взгляды слились в единое целое.
- Ирка, ну ты меня слушаешь?
- Да!- выкрикнула девочка и обернулась. Я прищурился, крутя в руках пятак.
-Вот он! Я тебе о нем говорила,- Вашкова схватила подругу за руку и потащила в неизвестном направлении. Та, сопротивляясь и негодуя, случайно выронила книгу и стала в спешке ее подбирать, но подруга была такова. Ира в самый ответственный момент взглянула, и меня вдруг передернуло: сначала тело похолодело до костей, кровь забурлила, сердце запрыгало в груди, а кончики пальцев посинели. Конечности задрожали с силой автомобильного мотора, и как заключенный на электрическом стуле, затрясся с невероятной силой. Монета выпала из ослабевших рук, и когда я очнулся, след девочки простыл. Прозвенел звонок. Дети поспешили на урок. Я всеми силами старался продлить этот миг, переминаясь у двери. В тот момент, когда приподнялся, то заметил небольшой лоскуток бумаги и положил его к себе в карман. Попрощавшись, как с родным краем, я принялся искать новое убежище. Но не прошло и пяти минут, как вернулся обратно, и просидел там почти целый урок. Идти мне было некуда.
« На уроки иди!!!- зверствовал рассудок. Уроки - это хорошо, надо бы, но… что же мне там делать? Труды и история: на трудах все равно замена и, скорее всего, репетиция концерта на день влюбленных, а я буду только мешаться под ногами. А история.… На историю лучше идти утром и не выспавшимся: Лидия Михайловна так вычитывает материал, словно поет, спокойно и ровно, ее речь льется колыбельной, и тогда не остановиться: засыпаешь, засыпаешь и засыпаешь. А дальше… фу, физика. Страх, как ненавижу физику!!! И что делать?
« Позвони Женьке»,- заикнулся «кто-то» внутри. Уже неплохо, но когда я позвонил, этот человек напрочь не понял мои проблемы, в десятый раз повозмущался и прочитал нотацию.
« Конец света! Тоже мне! Спрятаться негде! А я чем помогу, а?- мы с Женей, вообще, редко ссорились, а вот ссорой это назвать трудно, по крайней мере, такая манера разговора уже вошла в привычку. Если мы и ссорились, то это была настоящая ссора с наживными ранениями, ободранными брюками и кровью на теме.
« А сердце что говорит?- сердце… сидит в углу и молчит.
Я досидел до конца урока. Со звонком я пулей выскочил из кабинета и направился к входной двери, чтобы слинять. Правда, перед этим незаметно прокрался в класс и взял куртку. На мое счастье, когда я вышел, в коридоре стояла директриса и отслеживала вот таких вот, как я, гуляк. Одним прыжком я вскочил на лестницу. К главному входу можно было добраться двумя путями: главным коридором и через второй этаж, мимо кабинета физики, биологии и астрономии и вниз по лестнице. Я так бежал, что чувствовал, что скоро рухну на землю, а тут еще Вашкова впереди…. Что? Вашкова? От легкого шока я затормозил и проехался на приличное расстояние, пока не врезался в подругу Иры, которая в тот момент обернулась назад, и свалил ее с ног.
- Ненормальный, что ли?! – заорала девочка,- ходить нормально научись!
Я потер голову и нащупал образовавшуюся гулю. Прекрасно! Вашкова стояла передо мною, как директриса, которая словила прогульщика. Скажем прямо, вид у нее был и вправду суровый. Я осторожно поднялся и почувствовал легкое прикосновение к телу.
-Вика, с тобой, все в порядке?- спросила Ира, вид у нее был перепуганный.
-Как тут быть в порядке, покуда носятся по коридорам такие идиоты,- сейчас Вашкова
больше походила на капризного ребенка.
- Я извиняюсь,- я, все еще держась за лоб, попытался встать. Девочки, обе с серьезными лицами, помогли этому.
- Он еще извиняется? А если бы я убилась?
- Не, не убилась. Для этого талант особый нужен!- скривился я. На минуту, показалась, что подруга Иры и впрямь расплачется. Ее глаза стали наполняться слезами, она развернулась и убежала прочь.
- Вика! Вика!- позвала Ира.
Я спохватился и схватил девочку за руку, а она лишь бросила на меня свирепый взгляд.
Вот так мой побег из школы удачно сорвался, но я не пожалел об этом. Напротив, я принялся искать двух девочек по запаху, равномерно вдыхая воздух. Найти их не составило огромного труда: как и подозревал, они находились в девчачьем туалете.
-Я еще раз извиняюсь,- сказал я, прячась за стенкой. Вашкова ничего не ответила: она гордо подняла голову и вышла, задев мое плечо, и только тогда ощутил, что ушиб левый локоть.
А Ира осталась стоять на месте. Я высунулся.
- Нелепо получилось?- ее взгляд оставался таким же холодным, укоризненным и пуле непробиваемым.
-Да, нелепо.
-Она сильно обиделась?
Она поразмыслила и затем ответила.
-Да, обиделась.
- Я же извинился. Я не хотел.
«Почему ты оправдываешься?- прозвучали мысли Иры в моей голове. А, правда, почему?- «Почему ты себе делаешь себе такую репутацию?»
-Я не знаю.
- Что? Извини…,- Ирка вытаращила глаза.
- Не обращай внимание. Я - Рома,- и я протянул руку.
- Извини, мне на урок пора,- пролепетала она и вышла, но тут я успел ее остановить.
- А у тебя какой урок?
- Физика.
- О, а у меня тоже! Можно я тебя проведу?
- А ты разве не спешишь?
- А ты спешишь?
-Да.
-А я нет!- и захихикал. Ира посмотрела на меня, как на сумасшедшего. Не хватало ей только покрутить указательным пальцем напротив виска, но, похоже, она была не таким человеком, как ее подруга.
- Ну, давай.
И мы тронулись. Я, расспрашивая, старался познать ее натуру. Ира заметно отличалась от всех тех, с кем я общался раньше или общаюсь сейчас. Не знаю почему, но я знал это точно так же, как знал, откуда берутся дети или почему люди не летают. Это тяжело объяснить, в ней была особая нить, сумевшая заинтересовать мою непостоянную личность.
- А вы давно с Вашковой дружите?- как бы невзначай поинтересовался я.
- С Викой? Да, считай с детства. Вот как только нас посадили за одну парту в первом классе, вот тогда считай, и зародилась наша дружба.
- Как ты думаешь, она меня простит?- осторожно спросил я.
- Ну, как сказать, пощады от нее не жди. Она кардинально поменяла о тебе свое мнение, хотя,- оценивающие протянула девочка,- мне кажется, что тебе мнения окружающих людей не столь уж важны.
- Почему?- не понял я.
-По твоим глазам видно,- объяснила она,- ты мыслишь прямолинейно. В твоих руках такая сила, у тебя такой талант, а ты его тратишь впустую. Ты стараешься понравиться, а выходит все наоборот. Каждый мыслит по-своему, а мысли каждого непонятны так же, как и им непонятны мысли твои. В этом мне кажется, твоя проблема, ты не видишь никого, ты закрыт!- это сложно было для восприятия, но по слуху я мог сообразить, что ее мысли умны. Возможно, неправы, но умны, умны по-своему.
Я разрешил себе пошутить.
- А как себя открыть?- она снова посмотрела на меня непонятным взглядом.
«Странный он.»
-Ничуть,- ответил я и опять нарвался на этот взгляд.
-Что?
«Рома, держи себя в руках!» - орал рассудок. К тому моменту, мы уже добрались до третьего этажа и сейчас стояли около кабинета отца. Школьники начали расходиться по кабинетам, но для меня ощущение времени кануло в бездну этих могучих женских мыслей.
-Ничего, - исправился я и переменил тему. Она начала рассказывать про свою семью, увлечения, интересы, вкусы, пристрастия.
-Мама очень хорошо готовит…- и тут она закашляла, и меня опять передернуло: я опять затрусился, как заяц, и покрылся мурашками. Что со мной происходило? Почему становилось невыносимо больно при каждом ее чиханье? Это ведь что-то значит, но что?
Ох, если бы я это раньше понял!
-Что с тобой?- встревожено воскликнула она. Оказалась, что я стоял раком и держался за сердце.
-Со мной все в порядке,- я попытался разогнуться. Ира взяла меня выше локтя, лягнув всем телом, постаралась выпрямить положение.
- А мне кажется, нет. Тебе срочно надо в медпункт.
- Почему вы не на уроке?- раздался могучий бас. Вот он, моя скала, моя опора - мой отец, Родион Германович Минаев собственной персоной.
-Извините, Родион Германович. Просто тут, Роме, срочно нужно в медпункт.
- Что, прямо так срочно?- удивился отец.
-Иди, я дойду сам,- и она отпустила мою руку. Ира, проводив меня взглядом, зашла в класс, а папа закрыл за ней дверь. Ох, как же меня убивал этот вечный многозначащий взгляд!
«Не дурачься, сынок. Иди лучше на урок»
« Да, на урок!- не унимался рассудок. И я взял, развернулся и ушел прочь.
|
| |
| |
| Мурка2845 | Дата: Средище, 08.06.2011, 21:27 | Сообщение # 3 |
|
Заинтересованный
Пользователь
Сообщений: 3
Награды: 1
Репутация: 0
Статус: в реале
| Но до кабинета физики я так и не дошел. Вот, как только заметил круглое, недовольное лицо Ирины Анатольевны, то мои ноги сразу же поменяли направление и устремились к выходу. А я их уже никак не способен был контролировать.
Свирепый февральский ветер проник в помещение через щель от плотно закрытых окон. Словно крепкими мужскими руками, он принялся раскачивать шторы, которые, наполнившись воздухом, уподобились парусам. Я закрыл окна. Квартира, до того маленькая, была засоренная прочим хламом: на полу валялись газеты, которые успел снести со стола ветер, старые листовки и толстые глянцевые журналы про автомобили. Комод, стоявший возле прохода в гостиную у стенки, был завален бесполезными и ненужными предметами: моим проездным, календарями, чехлом. По линолеуму, как перекати-поле, странствовали клочья собачьей шерсти, а сам обладатель крепко спал под одеялом на кровати. Когда я проходил по коридору, то каждый раз спотыкался об обувь: один башмак находился в одном конце, а второй – где-то далеко-далеко. На кухне - гора посуды: ложки, вилки, тарелки стояли друг на друге, и только смотри в оба, чтобы куча мала случайно не рассыпалась. Грустная картина, не правда? Хорошо хоть, что утюг не забыли выключить. Хотя, что же вы хотите от сорокалетнего мужчины, мальчика и собаки.
Мамы уже давно не было в живых, да я толком и не знал ее. По словам отца, она была удивительной женщиной, такой, которую еще стоит поискать в этом и мире, и необыкновенно доброй. Ей удавалось угодить всем, успокоить, развеселить и в трудную минуту – поддержать. Мама была из тех людей, которыми стоит восхищаться и прислушиваться, а таких людей – следовательно, немного. Уже…
Она умерла, когда мне только-только исполнилось четыре года. Ее сбил автомобиль. Этот день, несмотря на прожитые четыре года, я запомнил на всю оставшуюся жизнь.
«С Днем Рождения, Рома!»- говорили все. Черт, а ведь в этот день умерла мама! И тогда начиналась ломка…
Помня день смерти, я ничего не помнил до этого. В этом заключается главный минус тотемов: ты забываешь все то, что случилось на протяжении крохотной, человеческой жизни. Это происходит постепенно: сначала стираются из памяти жалкие, мимолетные воспоминания, затем - люди, образы, события, а в конце остается белоснежный лист, на котором будет написана новая, единственная в своем роде, история. Потом меняются вкусы, мысли, принципы, взгляды на жизнь, и люди перестают видеть в тебе того обаятельного, приятного мальчишку, а замечают лишь алчного, грубого человека, волка, переодетого в шкуру ягненка. А иначе никак не должно быть: вкусив сладкую и одновременно горькую жидкость тотемства, мы прекращаем быть людьми, биологически. Мы – новые, Божие создания, мы - отдельный вид существ и живем по закону природы.
Перестройка организма всегда порождала проблемы. На вечные споры с отцом уже не хватало никаких сил. А учителя… Я ведь не просто так их терроризирую: мое нутро нуждалось в адреналине, а мозг нажимал кнопочку «Пуск» и запускал тонкий тотемский механизм. Вдали от школы и суеты я превращался в человека, вел себя, как человек, и мыслил, как человек.
Времени от времени я старался помогать отцу, который приходил поздно вечером. Сегодня поднял газеты, смел собачью шерсть, а саму фокстерьерячую морду, которая умудрилась цапнуть за лодыжку, отправил на место. Но готовить я не умел. Совершенно. Как-то раз помню, решил сделать дорогому сердцу родителю подарок.
Отец вошел в кухню и скривился.
-Фу, чем это пахнет горелым?- он подошел к духовке, где находилась почерневшая говядина. Вот таким вот образом я чуть было не спалил квартиру.
Отец приходил к восьми часам вечера. Уставший он снимал с себя галстук, расстегивал две первые пуговицы на рубашки и в ванной умывал лицо и руки ледяной водой так, что кончики рукавов становились мокрыми, и увлажнял черные волосы, которые выпрямлялись и становились ежиком. Бессмысленно было сейчас заняться описанием моего папы потому, что внешность - незначительная его черта. Бесспорно, в свои сорок лет он выглядел молодо и смахивал на тридцатилетнего мужчину, но уважали вовсе не за это, а за чуткость, ответственность, способность руководить и понимание. Он видел людей насквозь, относился толерантно и верил, что человеку нужно дать второй шанс. Папа сиял, смеялся, до того момента, пока не умерла мама. Вот только тогда он надел маску и стал производить впечатление властного и сильного человека.
В школе я не раз слышал, что папу считали самым строгим учителем. Конечно, если его разозлить, всыпать он мог круто, однако я знал совершенно другого человека.…
Через год после маминой смерти, когда отец уже немного оправился от шока, он застал печальную картину: маленький мальчик сидел в углу и плакал, горько плакал, так, как плачут, когда теряют надежду. Мальчик сидел в метре от разбитой вазы, подарок лучшего папиного друга в день свадьбы. Когда я увидел папу, то бросился к нему и забился в его объятиях, облизывая губы от стекающих слез.
- Что здесь произошло?- он, отделяя и растягивая слова, спросил. Тон не таил злости или недоумения. Я поднял детские, наивные глазки.
- Я не знаю…. Я играл…, бегал. Я, даже не прикоснулся к ней, она упала и разбилась,- всхлипывал я,- я не хотел… я же знаю, какая она дорогая (материальные соображения),- затем цепко ухватился за штанину. Отец ничего не ответил, лишь молча поглядел на гору осколков, а затем медленно поднял руку. Я, опасаясь, как бы тот не ударил меня, отскочил на пару добрых метров и первый раз в своей жизни перевоплотился в бриффита, без которого тотемство не может существовать. Тогда он напоминал шерстистый клубочек. Но у папы и в мыслях не было меня бить: он засунул руку в карман и достал оттуда конфетку. Заинтересовавшись, маленький синенький котенок медленно приблизился к грозному родителю, как то дикое животное, которое впервые попало в руки человеку.
Отец отдал лакомство и принялся чесать за ухом, шепча ласковые, успокаивающие душу, слова. После он взял котенка на руки и отнес к себе в комнату. Когда я снова стал человеком, то понял, кем стал и с тех пор навсегда лишился звания «человек», а, что и тогда, что и сейчас, смотрел на собственного отца, как на героя.
- Привет. Как дела?- спросил папа, выйдя из ванной.
- Нормально,- я стоял в проходе,- устал?
- Ой, не то слово! Ног не чувствую!
-Почему ты не уволишься?
- Здравствуйте?- крикнул он из кухни.- А тебя кто кормить будет?
- Нет, ну, в университет можешь пойти работать,- предложил я.- Ты же ведь без недели доктор наук!
-Нет,- хмыкнул он, поразмыслив, - не хочу. Я с детьми хочу работать,- и, проходя мимо, посмотрел мне прямо в лицо. Я последовал в гостиную.
- И что же ты из-за детей и далее будешь себя так мучить?
- Так, Роман, не спорь со мной,- нервно сказал отец. Что самое интересное, папа всегда звал меня полным именем, поэтому всевозможных сокращений, особенно «Ромчик», я не принимал и не терпел,- у меня и так сегодня день трудный, и ты тут еще! Одной девочке на последнем уроке плохо стало, пришлось родителям звонить. В обморок упала…
Я смутно представлял, о ком идет речь, но расспрашивать отца не стал: пусть отдыхает, бедолага.
|
| |
| |
| Изгина | Дата: Пятнашка, 24.06.2011, 22:17 | Сообщение # 4 |
|
Душа леса и ветра
Пользователь
Сообщений: 967
Награды: 13
Репутация: 19
Статус: в реале
| Мурка2845, я не дочитала еще. Но могу сказать, что читается легко. Идея интересная, эдакие люди Х, вот только в обычной школе и умеют управлять своими способностями. Могу сказать, что образ Женьки больше прописовается нежели Ромки. И лично мне не хватает внешних описаний, чтобы иметь перед глазами вашего героя, а не того кого придумаю я)
Ветер знает где меня искать...
|
| |
| |
|
