Удивляюсь я людям: как пятница, так нет, чтобы отдохнуть по–человечески, всё им надо куда-то ехать, стоять часами в многокилометровых пробках, изнывать от жары, смога и гари. А потом приезжают горожане на так называемую природу, где тоже нечем дышать от бесконечно прибывающих машин, жары, грязи. Разводят огонь в мангале, набираются, объедаются, отмахиваются от всяких там комаров, которые уже не реагируют на всякие там москитолы, купаются напоследок в грязной речке, и домой, назад в многокилометровые пробки. Или приезжают на дачу, что-то там копают, не разгибаясь, чтобы потом всё забросить на неделю, и в конце уикенда получить тоже пробки. А потом больные спина и голова, и не хватает ещё одного дня, чтобы придти в себя после отдыха.
Страдают не только отдыхающие, страдают и местные жители от шума и гор мусора, оставленного после выходных.
Я, как бывшая деревенская жительница, предпочитаю отдых в опустевшем на выходные дни городе. Пусто в метро, тишина в старинных парках, прохладный тенёчек, волшебная игра света и полусумрака, люблю посидеть в тихом кафе, поваляться в постели с любимой книжкой. А на природу лучше в отпуск, отдыхать вдумчиво и неспешно. Нет, я не тихоня, иногда тоже люблю сорваться куда-нибудь с шумной компанией, но обязаловка выходных дней не по мне.
Вы подумаете: я одинокая женщина. Вовсе нет: просто дети выросли и живут в других городах, а муж мой увлёкся эзотерикой и путешествует по миру в поисках истины. Иногда он появляется дома, счастливый и отрешенный ото всего мира. Иногда и дети приезжают в гости, а, в основном, ничто не нарушает моего счастливого одиночества.
Так вот: была пятница, и с обеда у нас в отделе никто уже и не помышлял о работе. Народ мысленно был уже в пути, как разразилась непогода. Прогноз на выходные дни был неутешителен, вот и начали мои коллеги развлекать друг друга разными историями. Только что Троица миновала, русалочья неделя была в разгаре, естественно, разговор завертелся около них, русалок. И чего только там не рассказывали, я и не утерпела и рассказала историю, которая со мной приключилась.
- Училась я в университете на филолога, и послали нас, трёх студенток, на практику в глухомань какую-то местный фольклор записывать. Практика нам эта была не по душе: сами мы были из сёл и деревень, и этого фольклора столько наслушались, что и реагировать на него отучились, иначе уши бы завяли.
Приехали мы в какую-то деревеньку, названия не помню, помню только, что еле добрались до неё. Встали на постой у какой-то старушки в опрятном домике. Старушка на нас посмотрела оценивающе и сказала что-то про наши чистые души, иначе она нас и не пустила бы.
А работа заключалась вот в чём: ходить и записывать всякие слова необычные, а они для нас привычные, ну мы и писали всё подряд. Как только рассветает, встаём, умываемся и гуляем, народ слушаем. Жарко, на речку сходим, покупаемся, подремлем в теньке. И опять задание выполняем.
А вот про вечера тамошние хочу сказать: очень они необычные были. Запутались мы в тамошней небесной круговерти - вечером вроде месяц растущий восходит, в полночь - луна полная, а под утро месяц убывающий заходит. На закате небо ясное, звёзды там крупные и зелёные. Поглядишь на них, отвернёшься, а он уже по-другому расположены. И созвездия странные какие-то, а я в деревне выросла, в небе, что и как, разбираюсь, да и книг популярных по астрономии начиталась. А здесь порядка нет. На закате вижу, комета летит. А на другой вечер хвост у неё в другую сторону повёрнут.
С восходом солнца чудеса прекращались, но только петухи изумляли: мало того, что у них голоса разные были, казалось мелодии они выводят, но не получается у них по-настоящему.
Да и днём мы побаиваться стали купаться: казалось, из воды кто-то наблюдал за нами. Выходили мы на берег, начинали смеяться над своими страхами, но в воду снова заходить было боязно.
Начали мы местных жителей про всякие чудеса спрашивать, а те отмалчиваются, делают вид, что не понимают нас. Но один мужичок послал нас к шорнику, которого все Русалычем звали. Вроде звали его толи Иван Александрович, толи Иван Аверьянович, но в народе прозвище его было Русалыч, на которое он охотно отзывался.
Вы, наверное, не знаете, кто такой шорник? Шорник шьёт всякую упряжь для лошадей, ремесло в наше время весьма редкое. Жил Русалыч на краю деревни, возле самой старицы, там и болотце было небольшое. Место не совсем уютное, но Русалычу там нравилось. Был Русалыч мужик чистоплотный, спиртного и табака не потреблял, да и еду не всякую пробовал. Из всех напитков квас любил, но опять же изготовленный его соседкой тётей Мотей, которую здесь прозвали Кикиморой. Мне было непонятно это прозвище, тётка Матрёна была симпатичная и чистоплотная старушка, разве не в меру курносая, нос уж очень напоминал утиный.
Жил Русалыч в одиночестве, живности никакой не заводил, ни кошки, ни собаки у него не было. К животным у него было настороженное отношение, только с лошадьми он особый язык находил. Мужик он был симпатичный, но что-то странное просматривалось в его без всякого намёка на усы лице. На миг казалось, что рыба взглянула на тебя, а потом мы понимали, что почудилось. Да и глаз мы его по-настоящему и не видели, прятал он их под толстыми линзами очков из зеленоватого стекла. На голове у него всегда была надета короткая вязаная шапочка, и никто не знал, если у него на голове волосы.
Так этот Русалыч нам такие шутки-прибаутки рассказывал, что и уходить от него не хотелось, но только солнце к закату, как шорник становился сердитым. Тогда говорил нам о том, что уходить пора. Да и нам хотелось на небесные чудеса посмотреть - где ещё такое увидишь!
Но однажды мы решили подсмотреть, что же Русалыч по вечерам делает. Притаились мы, ждём. Стемнело, звёзды над нами заиграли, а потом и луна полная показалась. Вышел Русалыч из дома, подошёл к старице, скинул одежду и видим мы: стоит стройный юноша, тело такой красоты, что и не снилось нам вовсе. И вдруг смотрим и не верим глазам своим, превратился он в огромную рыбину, нырнул в глубину, как воду прорезал.
Мы струхнули и домой прибежали. Так страшно стало, что молча, нырнули в свои постели, и только под утро заснули. Стали мы гадать, что это было, не могло же нам одновременно одно и то же почудиться.
А через пару дней не выдержали и снова подсмотреть решили. Замечу, что эти дни мы к Русалычу не ходили, побаивались чего-то. Вот исподтишка и наблюдаем, опять Русалыч вышел, и снова красоты необыкновенной мужское тело под луной оказалось. И взыграло во мне всё моё естество, проснулись во мне какие-то древние силы, и пошла я к нему, не осознавая, что делаю. Очнулась я оттого, что кто-то меня за плечо дёргает, а рука холодная и мокрая. А это тётя Мотя оказалась рядом.
- Окстись, девка, что ты делаешь, к русалкам захотела, душу свою человечью загубить решила? Не забывай, русалки тут целыми семьями живут, и мужики, и бабы, и детки у них есть. Не надо тебе в воду.
Оглянулась я, а Русалыч уже уплыл. Пошли мы с девчонками домой, смотрим: а звёзды больше не играются друг с другом, и созвездия знакомые. Луны нет на небе, потому что новолуние.
Наутро хозяйка постучала к нам в горницу и сказала: собирайтесь, девки, отсюдова поскорее, сосед вас на станцию отвезёт.
Вот так и закончилась наша практика.
Мои сотрудники не на шутку заинтересовались:
- А пришлось ли тебе когда-нибудь в этих местах побывать?
- Через много лет, когда я была уже замужней женщиной и матерью двух детей, привелось мне в тех местах оказаться. Непонятно почему, но командировка моя именно туда выпала, как будто бы неведомая сила меня туда привела. Заехала я в деревню, а там строительство какое-то было, то ли газопровод, то ли нефтепровод строили. От старицы и болотца ничего не осталось, да и русалок никто давно не видел. И одолела меня тут тоска невероятная, защемило моё сердце от безвозвратной утраты. Не побоялась я ночью к реке пойти, звала Русалыча, а он не отзывался, даже всплеска рыбы не было слышно, такая тишина стояла вокруг.
А потом я как безумная стала, стоила мне у какой реки оказаться, всё Русалыча звала. Но ответом мне было молчание.
- А чувство такое, как к Русалычу, ты к другим мужчинам испытывала7
- Нет, такого мощного первобытного чувства, разрушающего все человеческие законы, не было.
- А подруги ваши?
- Я регулярно с ними переписываюсь и перезваниваюсь. Но о Русалыче предпочитаем не говорить. Ведь в ту ночь и они такое чувство испытали.