Творчество для художника — страдание, посредством которого он освобождает себя для нового страдания. Он не исполин, а только пестрая птица, запертая в клетке собственного существования.
Ув Sumrik, спасибо за терпеливые, правильные и добрые слова! Я постараюсь решиться, хотя в моей голове "активность на форуме" пока "не укладывается". Застенчивость не беспочвенная - не имея опыта писать, пока нахожусь в состоянии незаметного читателя. Наверное, вы правы. Но и "заманивать" на свой опус не буду. Мне кажется, когда-то обязательно "созрею". А быть ли самому писателем, я ещё не решил -сильно выбит из привычной жизни и сложно, когда голова сразу "на двух лыжах": одна - здесь, вторая - в сюжете. Просто мне стало интересно, что со мной? И решил поделиться в сети, хотя честолюбие и тщеславие у меня на нуле.
P.S. Следую Вашему совету - приостанавливаю выкладывание, остаюсь на связи в ЛС и в аське "В целях природы обузданья, В целях рассеять неведенья тьму Берём картину мирозданья и... тупо смотрим - что к чему". С уважением, kalpa.
Караван торговцев и слуг из двух сотен людей добрался, наконец, до очередного источника в пустынном каньоне
Получается. что караван был из людей? А верблюды? Дальше по тексту они есть.
Цитата (kalpa7)
Всем известны места и последовательность источников воды на Великом Пути
Вот эта "последовательность" отдает канцеляритом. Да и незачем она тут ИМХО. Достаточно того, что все знают места. Мне так кажется.
Цитата (kalpa7)
и нанимаемым проводникам, и караванщикам, и стражникам,
На-ни-ма-е-мым Неблагозвучное слово, сплошные Н и М. Да и, опять же, зачем это уточнение?
Цитата (kalpa7)
судьба пока была благосклонна – нападения не было.
Жирное - повторение уже сказанного. Выглядит, как пояснение для особо "одаренных" умом.
Цитата (kalpa7)
Порядок, установленный многовековыми традициями, предлагал очередность, которой никто не смел воспротивиться.
Порядок предлагал - чувствуется диссонанс. Особенно в свете того, что ему не смели противиться. Да и больно закрученным вышло предложение.
Цитата (kalpa7)
чтобы дети и животные не портили берег водоема
Ээээ, а как дети могут испортить берег?
Это так, мелкие придирки и имхошки. Вообще довольно уверенно написано. И стиль подобран, как раз под историю - немного закрученный, в духе велеречивых сказаний Востока, но все же упрощенный до степени понятной современному читателю. Я пока немножко совсем прочитала, но интерес появился. Свистнула на комп, как будет достаточно времени, прочитаю все. Тот, кто учится не размышляя, впадет в заблуждение. Тот, кто размышляет, не желая учиться, окажется в затруднении.
Ув. Sumrik, спасибо! Ваши замечания интересны, я их занесу в сопутствующий архив для последующего редактирования оригинала. В отношении последнего:
Цитата
Ээээ, а как дети могут испортить берег?
- дети и животные могли взбаламутить воду. К воде в пустыне приближались с почтением и аккуратно набирали воду: животных поили, используя в сторонке переносные кожаные поилки (тенты-желоба на деревянной раме). Дети могут поиграть в любом другом месте.
В принципе, у меня уже есть четыре варианта вычитки. Но Ваш, если у Вас это заинтересует, также несомненно понадобиться. Мне кажется для пробной повести любые точки зрения одинаково желательны! Спасибо! "В целях природы обузданья, В целях рассеять неведенья тьму Берём картину мирозданья и... тупо смотрим - что к чему". С уважением, kalpa.
Сообщение отредактировал kalpa7 - Средище, 30.01.2013, 01:39
Приветствую! Ищу подтверждение древней восточной легенды о том, что среди кочевых и полукочевых Родов Западного Гоби: северный Тяньшань, Джунгария, Алатау (Алтай), вост. Казахстан, Хангайские горы (зап. Монголия), южные Саяны, в период ориентировочно 400 г. до н.э. и раньше жила "Вечная Девушка", живое воплощение Дочери Умай, "Великой Матери" (или, как бы сказали китайские мудрецы, "Великой Небесной Инь"), которая поддерживала "истинных кочевников", если они живут в мире и по заветам древних. Её, похоже, называли Маат (Ma:at или Mahat), точнее - это Её имя-статус. Есть почти полная аналогия с египетской богиней Маат, женой бога Тота.
Один раз в 60 лет, когда Ей самой исполнялось 49, выбирала себе на замену подходящую девочку и ещё семь лет их видели вдвоём. Следующие семь лет новая "Вечная" приходила уже сама, но с большой "старшей тенью". А ещё в течение семи лет новая "поглощала предыдущую" окончательно, светясь "вдвойне". Этим обозначалась смена поколений в Гоби (пара "отец-сын"). Её настоящее Имя знал только самый старший в Роду. К старейшинам хунну являлась дважды напомнить, что нельзя долго жить ордой, надо разойтись снова на родовые стойбища (по 350 человек) и жить в мире с соседями. Они не послушались.
Жила в укромных местах, её нельзя было найти даже случайно. Приходила в сопровождении двух мужчин с татуировкой варана на обритых головах. Из-за некоторых тонкостей сюжета - многие женщины Родов старого уклада оказывается были хорошими сновидящими..., сюжет застрял в концовке и во второй главе. Надеюсь осенью закончить. "В целях природы обузданья, В целях рассеять неведенья тьму Берём картину мирозданья и... тупо смотрим - что к чему". С уважением, kalpa.
Сообщение отредактировал kalpa7 - Субботтаж, 18.05.2013, 16:39
Может и не стоило, но решил выложить в переделанном виде первые два эпизода 2й главы взамен поста № 5 в этой теме. Почему? Мне кажется, что некоторый историко-этнографический фон для жанра "историческое фэнтези" желателен для миропонимания гл. персонажа. Но могу ошибаться:
Глава 2. В большом оазисе
2.1 Большой перекрёсток на Пути
В голове каравана раздались радостные крики – показался оазис Дунхуан. Правда, высокие барханы скрывали постройки и стоянки караванов до последнего песчаного «хребта» - уж больно высоки здесь были «пустынные холмы». Это был очень большой оазис со знаменитым озером в виде полумесяца. Жило здесь сразу более десятка общин торговцев и ремесленников из разных племен. Хозяевами были, конечно, тохары, уже много веков проживающие в этих местах. Их страна раньше простиралась от гор Памира до равнин Поднебесной. Пришли они сюда очень давно, с севера – пустыни раньше не было. Разливалось здесь огромное море. Со временем солнце выжгло страну. Осталось немного солоноватых озёр, река Тарим и много мелких речушек, пересыхающих летом. Почти всей этой страной постепенно завладевают пески – появилась великая пустыня Такла-Макан, похоронившая уже некоторые города и возделанные поля. С севера продолжали накатывать орды кочевников - пограбить богатых тохаров. С юга врывались для грабежа безжалостные кяны-тибетцы: у них в стране на высокогорье всегда было очень скудно жить.
Потому держава богатых и умелых тохаров не выстояла. Китай, где их называли «юэжчами», мясоедами, обещал помогать, но не смог – орды кочевников донимали его не меньше. И если усуни-скотоводы соседствовали и уживались с тохарами долгие века мирно, как и пришедшие недавно, всего несколько поколений с севера предки уйгур, то остальные кочевники-«сородичи», регулярно совершающие набеги, мира придерживались очень и очень редко. Усуни, не дождавшись помощи от тохарских князей, обиделись и всем племенем перекочевали на запад через Джунгарию за хребты Тэнгритау (Тянь-Шань) в Семиречье (Восточный Казахстан и Киргизия). Там, в широких степях, уже мало оставалось племён саков – многие скифы ушли на запад.
Малочисленные пока уйгуры только начинали осваиваться, перенимая умение здесь жить осёдло. Китайцы называли их «слабосильными хунну» - один Род насчитывал нескольких сотен людей всего и не представлял для Поднебесной хоть какой-либо угрозы. Все кочевники в Гоби с незапамятных времён составляли большую систему Родов, китайцы их называли "Домами", которые были связаны между собой семейными узами. Порядки и традиции старого родового уклада поначалу бережно соблюдались всеми в степи. Но жизнь вносила свои, подчас необратимые, грустные перемены.
За три с лишним сотни лет до рождения Вогаза настала в Гоби величайшая засуха. Она длилась почти два поколения. Великая благодатная зелёная равнина была выжжена на многие десятилетия. Появились пустыни: Алашань и Такла-Макан. Случился громадный падеж скота у кочевых племён, почти исчезла дичь. Начался страшный голод, болезни и мор. Участились столкновения между Семьями за источники воды и пастбища. Ожесточились свары за территорию кочёвок. Большинство старейшин смогли уговориться о встрече и Великом Совете кочевых племён Западного Гоби. Рядом со священным водопадом на реке Орхон в Хангайских горах, в месте, указанном шаманами, состоялся великий Хурал, большое собрание, с одним вопросом: как выжить.
Долго совещались вожди и старейшины. Вспоминали легенды, мифы, делились опытом и сведениями о жизни в разных концах земли. Сложно было, слишком много быстрых желаний было... и между Родами произошёл великий раскол. Большая их часть, около восьмидесяти "Домов", решила пойти на юго-запад, чтобы присоединиться к дальним родичам, народу хунну. Однако то племя уже давно жило ордой, порядком для постоянной войны, и считалось предавшим традиции и правила старого уклада: нельзя всё время жить набегами на соседей, разорять их жилища, собирать с них дань, угонять людей в плен.
Меньшая часть Родов, около тридцати, перекочевала на юго-запад в предгорья Тянь-Шаня, а десять из них даже пошли ещё дальше на юг, попросившись в мирное соседство к тохарам, давним жителям Таримского края и Джунгарии. Возле водопада на реке Орхон, предками уйгур была дана клятва соблюдать традиции старого родового уклада и не поддерживать никаких отношений со сторонниками орды. А когда племя после раскола восстановит свою силу, то по воле Великого Неба вернуться в Хангайские горы и воссоздать "свою страну". Потомки должны были передать следующим поколениям эту мечту.
-----------
Вогаз понимал необходимость орды как временной формы уклада для жизни кочевников. Этот порядок использовался всеми Родами и племенами испокон веков на случай, когда надо было срочно покинуть привычный для проживания край. Ожидающиеся землетрясения, очень холодные зимы, засухи или мор, нашествие агрессивного народа, не пожелавшего жить мирно с соседями, не оставляли кочевникам выбора. Стойбища сворачивались в походный порядок. Соседние Роды, а иногда и целые племена, присоединялись и превращались в единый кочевой "организм" – орду, передвижную и всегда готовую к бою.
Старейшины втолковывали молодым эту, очень серьезную, традицию их уклада как самую эффективную при массовом переселении. Приводили примеры – так делали все народы: нынешние саха (якуты), в несколько этапов ушедшие из Гоби на север к великому пресному морю Бай-куль (Байкал), как и многие те, кто ушли до них туда же намного раньше, эвенки и юкагиры. В далёкую старину ордой пришли с запада предки динлинов к Алатау. Так всегда умели двигаться и жить племена саков в Хорезме, которые сейчас уходят на запад. А недавно, пара столетий назад, так сделали усуни, ушедшие из Хэси в предгорьях Наньшаня, и осевшие за Джунгарией в Семиречье. Даже предки китайцев в очень-очень давние времена таким порядком пришли на равнины Голубой (Янцзы) и Жёлтой реки (Хуанхэ) и создали великую и могучую "Поднебесную" страну.
Но мудрые наставники всегда очень строго уточняли – нельзя всё время жить ордой, как делают уже много поколений родичи-"хунну", искушая судьбу своего племени. Орда – это сила, великая сила людей на земле, объединенных мечтой выжить. И Великое Небо обязательно пошлёт испытание такой силе, даже несколько. Каждому племени, каждому народу "Небесным Законом" на земле отведён срок в двадцать одно поколение или три раза по семь: рассвет, полдень и закат. И причин много: чтобы найти и понять себя, выжить, собрать и утвердить свою мудрость, добиться процветания и красоты уклада, превратить в традицию всё самое лучшее из своих привычек и устоев – создать полный миф под Небесами, предание о себе для потомков… и стать новым народом. Особенно сложно восемнадцатому поколению – обязательно встанет вопрос, испытание и первый итог, каков Путь конкретного племени? Если жизнь и Путь народа "правильны" и "уместны" перед лицом Великого Неба и богами, то такое племя получает в дар новый срок жизни – ещё семь "тёмных" поколений, своеобразный скрытый период: как куколка для гусеницы или "ночь" племени. И тогда оно сможет скопить внутренние силы, незаметно для соседей, чтобы вновь "проснуться" на земле. Обновленным, могучим и красивым. Как новая бабочка…
По мнению большинства знакомых Вогазу старейшин, китайцы смогли… и сделали это уже много раз. Их легендарные первые властители вместе с соратниками и потомками создали первый удачный уклад Поднебесной страны, и теперь они просто живут "красивыми" эпохами, почти органично наследующими друг другу. Уважаемые многими соседними народами периоды как эпоха первых трёх властителей и пяти императоров, эпохи Ся, Шань-Инь, Чжоу, недавно Цинь, а теперь – великая Хань. Китайцы очень умны, трудолюбивы и, главное, терпеливы – они понимают требования Великого Неба, "правильно" перерождаются всей страной, сохраняя великую жизненную силу. И первый признак этого - как велико их число! И как сложны, дальновидны, удачны и мудры их традиции и порядки. Даже если какая другая Сила вдруг покорит Поднебесную, они примут и терпеливо преобразуют завоевателей под себя. Да так, что те и не догадаются о "поглощении" через пару поколений. И страна вновь останется "Поднебесной". Как тростник, который никогда весь не ломается на ветру…, как зелёная трава в степи выдерживает животных, людей и возрождается снова и снова…
По преданиям, известным Вогазу с детства, когда приходит весть и появляются знаки для Рода уходить, стойбища быстро сворачивают в походный порядок, оповещаются родичи и соседи. Проводится ритуал выбора и "осенения Великим Небом" нового вождя. Теперь нужен не лучший охотник, добытчик и рачитель за процветание, а безжалостный воин и дальновидный стратег. Подходящие кандидатуры всегда имелись на примете у старейшин. Но…, на правильный выбор достойного лидера должны указать "знаки Неба", ибо не видать удачи орде, вышедшей на Путь по прихоти самих только людей. Новому владыке вручается всеми старейшинами на всеобщем совете, Великом Хурале, вся полнота власти над народом или даже союзом племён. Он приносит после ритуала избрания клятву перед лицом Великого Неба и людьми добиться выживания народа.
Пришедшие же в орду склоняются перед ним в знак готовности идти за ним, подчиняться ему и быть готовыми отдать жизнь за владыку-воина. Несогласные должны немедленно уйти, им даётся на это ночь. Ибо утром следующего дня порядок уклада становиться другим: полное единоначалие нового вождя, непослушание и неподчинение теперь быстро и жестоко наказываются - несогласных быть не должно. Если переселение займёт время в несколько поколений, новый вождь имеет право передать власть наследнику, которого выберет сам. И так далее… Старейшины теперь могут только советовать властителю. Все решения он принимает как владыка орды лично, ибо он "осенён Великим Небом". Воины орды разделяются на "крылья", тумены и курени. Мужчины теперь редко ночуют в своих семьях.
Орда двигается постоянно, не останавливаясь где-либо надолго – ресурсы для такого порядка нужны очень большие, природа не прокормит большое количество людей и скота в одном месте. И ещё – лучше не попадаться ей на дороге... Всем встреченным на пути Родам или Племенам предлагается три возможности: безоговорочно пропустить, хотя и возможны конфликты; присоединиться, принеся клятву верности властелину орды; или же… все встречные будут "растоптаны". На размышления давались сутки. Высланный вперёд авангард с послом от вождя предупреждал об этом, по возможности, заранее.
Когда прибывали на новое место, у властелина было право один год не распускать орду для предотвращения нападений новых соседей, так как это самый оптимальный порядок жизни племени в постоянной готовности к войне и ведению боевых действий. Если всё происходило мирно и благополучно, народы быстро возвращались к старому родовому укладу. Один Род – около трёхсот пятидесяти или около этого близких друг другу людей. Орда распадалась на стойбища, власть возвращалась советам старейшим, которые избирали новых вождей теперь уже отдельных Родов. Слагалась очередная легенда о переселении – часть мифа о выжившем народе. Но…
Восточные хунну захотели вернуться на свою прародину, откуда вышли в незапамятные времена, – большое горное плато Ордос, омываемое с трёх сторон великой Жёлтой рекой. Они удачно пришли, вытеснили оттуда остатки тохаров и других "юэжчи" на запад и занялись регулярными набегами на богатые царства Поднебесной, переживавшую сложную эпоху усобиц (после Чжоу). Могучая сила большой орды пьянила победами хуннских вождей много поколений, переполняла их величием, о возвращении к старому укладу у них не было и речи. Что и стало началом их конца. Именно так видна история этого племени сейчас всем остальным кочевникам Гоби. Великий урок современности для поколения Вогаза и потомков.
Наибольшего могущества орда хуннов добилась при шаньюе Модэ. Этот легендарный властелин для начала покорил динлинов Алатау, чтобы обеспечить себе регулярные поставки железа для войны. Потом победил усуней в Западном крае. По ходу военных кампаний там же заставил предков уйгур попрятаться в горах и ущельях северного Тэнгритау. Затем разгромил союз восточных родственных племён дуньху, предков сяньбийцев и маньчжур, чтобы не иметь конкурентов в Гоби. Сильно "прижал" тохарских владык городов-оазисов Таримского края, обложив их данью. И припеваючи от самодовольства жил постоянными грабежами Поднебесной и присылаемыми богатейшими "подарками" от нескольких поколений первых владык династии Хань. Последних он даже заставил считать себя своим "побратимом". И что? На "вечные времена"? Его "благополучия и процветания" хватило только на три поколения…
Поднебесная собрала могучие силы под руководством нынешнего императора Хань У-ди, у которого личное имя Лю-Чэ, привлекла множество союзников, преисполненных жаждой мести, таких как сяньби, и в несколько победоносных военных кампаний в Гоби раздавила хуннскую орду. Посылаемые в погоню отряды из Китая на много переходов в степи не встречали хоть какой-либо осколок былой военной силы этого племени.
А ведь хунну тоже имели великую и красивую мечту – вернуться на прародину, в "колыбель" своего народа. Правильно ли они распорядились полученным от Великого Неба могуществом? Уже многие годы старики всех соседних племён по этому поводу продолжают спорить "до хрипоты". Большинство твёрдо опиралось на одну из главных легенд: среди кочевых и полукочевых Родов Западного Гоби издавна, от Начала Времён, жила "Вечная" девушка Маат (Ma:at, Mahat), земное воплощение любимой Дочери Умай, Великой Матери - Женского Начала Природы, или, как упоминается у китайских мудрецов, "Великой Небесной Инь". Она, Дочь, якобы, здесь на земле - "не вся", а Её столько, сколько "надо" для помощи и защиты тем, кто придерживается согласия с миром и "правильно" живет по заветам древних.
О Ней предпочитали не говорить открыто, считая Её главным "сокровищем" и лучшим "защитным оберегом" истинных кочевников, да и редко упоминали в разговорах. К Ней нельзя было обратиться напрямую с вопросами или просьбами, Её нельзя было как-либо найти, даже случайно. Девушка быстро приходила сама, если возникала необычная надобность, чаще предпочитая "являться" во снах. Шаманы и мудрые старейшины слушались Её во всём безоговорочно. Жила Она в недоступных местах попеременно, под охраной отряда избранных воинов. Один раз в 60 лет "Вечная" выбирала себе на замену подходящую девочку. Это означало смену поколений и начало нового цикла для всех. Семь лет сначала их видели "вместе", как бы вдвоём…, а ещё через семь лет младшая "являлась" или приходила с большой "старшей тенью". И, наконец, по прошествии ещё семи лет, якобы "младшая впускала в себя старшую окончательно", начиная светиться "вдвойне". Её настоящее Имя знал только старейший в Роду, и считалось, что пока Она живет среди истинных кочевников – значит, у них есть "главный Защитник" перед лицом Великого Неба и богами.
К хунну, привыкшим жить ордой, "Вечная девушка" приходила дважды, чтобы напомнить их старейшинам - нельзя так долго наслаждаться войной, насилием и грабежами. Люди этого племени, как и все примкнувшие к их орде, необратимо меняются в худшую сторону человеческой натуры…, зависть, лицемерие, мстительность и лень становятся главными. Но Её, "Посланницу", не послушались. Пропасть в отношениях между двумя укладами кочевой жизни в Гоби становилась всё глубже…
Вогаз много размышлял над всем этим, продолжая набираться знаний. Какова правота жизни и мечта для конкретного племени, для конкретного Рода? Какова будет их судьба? Ведь и у предков уйгур, сторонников старого уклада, над которым посмеивались в орде хунну, в Хангайских горах на реке Орхон тоже родилась Великая Мечта…
---------------
А вот большая часть тохаров, подчиняясь своей мечте, как узнал Вогаз, давно ушла на запад, через Памир в Хорезм и Бактрию попытать счастье «под рукой» персов. Остались лишь те, кто имел семьи с соседними племенами. Они даже говорили уже на неродных языках. Китайцы же старались расширить своё присутствие и влияние здесь – торговля на всём Великом Пути почти не останавливалась.
Омерзительной приметой перемен в жизни кочевых народов стало большое количество банд, грабивших караваны, небольшие поселения и уединенные стойбища. Отщепенцы, изгнанные из различных Родов, где не было рабства и смертной казни за тяжёлые проступки, вместе с разновсякими "вольными богатырями", которые категорически не принимали жестокую дисциплину и беспрекословное послушание властителю орды, шаньюю, и "мечтали" основать свою собственную орду, носились по всей Великой равнине, терроризируя простых людей.
Тохары по давней договоренности с усунями, динлинами и другими порядочными кочевниками создавали сводные отряды охотников за разбойниками. Взятых в плен бандитов немедленно казнили. Гунны же из восточной орды, предпочитали вылавливать этих "нелюдей" и продавать в рабство в Поднебесную, где их кастрировали и отправляли на самые тяжелые работы. Противостояние продолжалось испокон веков, затуманивая причины стычек, усобиц и войн в Гоби и не видно этому было никакого предела. Вогаз полностью соглашался с тем, что умение защищаться и воевать было обязательным правилом для любого народа, даже очень миролюбивого.
Оазис Дунхуан был очень людным, почти большой город. В этом месте начиналась развилка дорог Великого Торгового Пути. Северная называлась «летней», когда не так жарко, и шла через оазис Хами в Турфан, далее - или на северо-запад в Урумчи, потом в Семиречье, через земли усуней, мимо озера Иссык-Куль в Хорезм, или прямо из Турфана на запад в Кашгар к Памиру, потом в Хорезм и Персию или же на юг в Индию через Кашмир. Южная дорога называлась «зимней» - не так холодно в зимнее время. Она тянулась вдоль хребта Куньлунь на запад, огибая пустыню Такла-Макан с юга, и через Хотан и Яркенд тоже выходила в Кашгар. Через высокие горы Куньлуня также были редкие и сложные караванные пути в зловещий Тибет и дальше на юг - в сказочную богатую Индию.
Самар в первый день стоянки никого из молодых охранников не пустил на громадный рынок. Пошли опытные люди. Разведать, что и как. Собрать новости, слухи и… сплетни. Молодым наказали нести стражу особо внимательно. Якобы здесь всегда бывали неоднократные случаи неурядиц между общинами, а также воровство и грабежи. Причем вспышка насилия может случиться в любое время, несмотря на строгие вековые традиции совместного пребывания в оазисах. А тохары уже не могли здесь поддерживать строгий порядок: их община становилась всё меньше.
Равновесие поддерживалось договоренностями, основанными на мудрости веков, между главами всех общин. С каждым годом якобы требовала себе больших привилегий китайская часть жителей оазиса – количество их торговцев росло быстрее всех. Именно сюда медленно тянулась постройка Великой китайской стены по приказу первого объединителя Поднебесной императора Циня Шихуан-ди. Якобы для защиты торговли и караванов на Пути.
Но, по сплетням, китайцы, которые успели возвести недалеко от оазиса очень сильный форт, защищать тех, кто не их племени, не будут. Примечательно другое – по всему восточному участку Великого Пути, от Дунхуана до самой столицы Поднебесной страны Чаньаня (теперь г. Сиань), растут города, и торговля набирает всё больший вес. Караваны идут почти непрерывным потоком и китайцы тщательнее присматриваются к Турфану, Кашгару, Яркенду, Аксу, Урумчи и другим городам и оазисам тохаров. Особенно к Хотану, где добывали очень ценимый в Поднебесной молочный (белый) нефрит.
Нынешний император У-ди из династии Хань, очень энергичный и строгий правитель, сильно интересуется Западом, в частности, отличными конями, которых разводят в Ферганской долине. Его военачальники удачно повоевали с восточными гуннами, населявшими равнины Великой Гоби. По-китайски их называли «сюнну» («хунну»). Временно снизилась опасность нападений орд и банд кочевников, и теперь Поднебесная быстро расширяется на северо-запад, уже почти до этого оазиса. Однако император лично занят у себя затяжной войной на северо-востоке со страной Корё (Кореей). Пока…
2.2 Посещение святилища
Как только Вогаз увидел, что его десятник более-менее освободился от хлопот на новой стоянке, то сразу решил напомнить ему о просьбе, помянуть обрядом погибший караван. Матай об обещании помнил. Он сказал, что Самар уже отправил гонца к главе местной уйгурской общины. Тот решит, когда будет организован обряд в святилище около пещер Могао, в маленьком соседнем оазисе. Вогаз кинулся к повозке с его личными вещами и быстро отложил в отдельный узел десятую часть найденных в пустыне «подарков дэвов». Руки, слушая сердце, сами отделили нужную долю. Каких-либо сомнений, стоит ли делать подношение и сколько, сердце не допускало. На душе было спокойно и приятно. Дальше нужно было только ждать.
Почти сразу подошёл любопытный Бахар, спросил что происходит. Вогаз как умел коротко объяснил: задобрить души погибших караванщиков с помощью обряда в святилище – это нормально и желательно: чтобы потревоживших прах упокоенных в песках не донимали несчастья, болезни, печали и не «отвернулась удача». Боги, дэвы и предки внимательно следят не только за поступками людей, но и за их словами. Особенно за клятвами. Для них якобы видны «как на ладони» даже наши помыслы. Так с детства учили Вогаза, и его сердце всегда было с этим согласно. Бахар кивнул и тоже пошёл к повозке. Через некоторое время он подал Вогазу узел такого же размера и сказал, что это его подношение в святилище.
К закату на стоянке появился пожилой глава местной уйгурской общины. Его встретил лично Самар. После непродолжительной беседы с ним начальник охраны с разрешения перса, владельца каравана, объявил, что после ужина все, кто хочет посетить пещеры Могао, должны быть готовы выйти в дорогу к полуночи. Для встречи с местным шаманом там надо быть до рассвета. Десятник разрешил Вогазу сделать себе замену. Большую часть стражи взял на себя Бахар. И попросил напарника сделать подношение в святилище от него.
Около полуночи Самар подал команду желающим выходить к пещерам. Проводником был сам глава общины, ему подчинялись как Самару. Вогаз подхватил узлы, свой и напарника, и пристроился, по привычке, в конце группы. Матай шёл в середине. Всего было около четырёх десятков людей. Насколько парень услышал, дорогу знают достаточно много людей – те, кто уже несколько раз ходил по Великому Пути и знает окрестности Дунхуана.
Идти под луной по пустыне было спокойно и приятно. Поначалу мыслей не было, а только интересное ощущение «ночного внимания», знакомое по страже. Потом, конечно, полезли раздумья…
Несложные, и даже какие-то простые вопросы: как там живётся умершим в их "запредельной стране"? Правда ли то, о чём говорят все шаманы, что "ушедшие" предки очень внимательно следят за размышлениями, словами и поступками своих детей и потомков из следующих поколений? Действительно ли они выступают нашими заступниками перед лицом Великого Неба и сонмом Богов и принимают в свою личную Чашу судьбы всё то, что натворили они сами и их дети? И дети детей? Никто кроме шаманов не мог ответить Вогазу. А ему хотелось узнать самому. Где и как найти такое "откровение"? Можно, конечно, ради такой цели умереть, но это будет глупо. Ибо впереди те годы, дни или мгновения, которые написаны Великим Небом для каждого здесь. А "туда", за предел, всегда успеешь. Печально, что нельзя пообщаться с ушедшими, спросить их лично – как им там? Что будет дальше? Вогаз тосковал по отцу, иногда очень хотелось просто побеседовать с ним, хотя бы недолго, но… Небесам виднее. Смирение – одна из главных добродетелей в вере уйгуров. Остается только своей повседневной жизнью показывать "ушедшему" Октаю и всем предкам, что не зря они с любовью, теплотой и терпением потратили свои жизни на воспитание достойных потомков.
***** Показался неглубокий каньон с длинным оазисом внутри. При свете заходящей луны он казался спящим громадным зверем. Точнее, дэвом, который «улёгся» в складке пустыни… «Дэв», кстати, не спал, а, скорее, прилёг отдохнуть, внимательно наблюдая за «гостями». Старейшина, не убавляя шага, начал спускаться по широкой тропе. Поворот за поворотом. Тем не менее, дорога легко запоминалась. Вскоре приблизился каменистый склон. Процессия двигалась к его центру.
На широкой площадке перед самым склоном старейшина остановился. Кто-то из группы помог зажечь ему толстый факел на длинном древке. Глава уйгурской общины тихо сказал всем сесть полукругом, лицом к склону. Расстояние между сидящими должно быть три-четыре шага. Факел он воткнул в песок и уселся рядом с ним – получилось впереди всей группы.
Светлая полоса неба на востоке обозначила приближающееся утро. Факел постепенно догорал. По-прежнему было тихо, никто не разговаривал и не шевелился. Перед самым восходом солнца впереди из пещеры вышли двое. Первым шёл очень старый шаман из племени тохаров. Вторым – шаман уйгурского племени, не такой старый, скорее, пожилой, почти ровесник старейшины, приведшего группу паломников. Шаман-тохарец, ни слова не говоря, выдернул догорающий факел из песка и передал его шаману-уйгуру. Тот вытащил из заплечного свертка охапку поленьев, присел и разжёг из них небольшой костер. Древко факела он разломил на мелкие куски и добавил в огонь. Поленья, оказалось, были сложены так, что пламени хватило бы почти до полудня. Старый тохарский шаман убедился, что костер разожжён, вернулся ко входу в пещеру и сел на её пороге. Его тело было наполовину скрыто тенью. Видна только правая сторона. По сигналу шамана-уйгура старейшина встал и подошёл к костру. Оба они обменялись ритуальными фразами. Взошло солнце.
По указанию главы уйгурской общины, каждый пришедший вставал и относил свои свёртки-подношения к подножию входа в пещеру, возвращался обратно и садился точно на своё место. Одним из последних двинулся к пещере Вогаз. Старый шаман-тохарец внешне никак не реагировал на приближавшихся и отдалявшихся паломников и оставляемые ими узлы. Глаза его - полуприкрыты и пусты. Но…, если тело старика было неподвижным как виданные не раз Вогазом статуи в Бактрии, то ощущение подсказывало, что старый шаман-тохарец своим телом «превратился» в широкую дверь, наглухо закрывшую вход в пещеру. Вогаз, по крайней мере, ни за чтобы не решился проскользнуть мимо или хотя бы приблизиться к старику. Удивлённый своим ощущениям он торопливо вернулся на свое место. Когда все пришедшие снова расселись и замерли, уйгурский шаман бросил горсть травы в пламя костра – начался обряд…
По окончании действа шаман обошёл вокруг каждого паломника, держа в руках пучок тлеющих прутьев. Возле нескольких он задерживался сделать дополнительные жесты-круги этим пучком вокруг голов. А четверым даже несильно похлопал по плечам и спинам. Вогазу «отдельных жестов» не досталось.
Завершая обряд, шаман засыпал костёр горстями песка. Старейшина встал и дал знать паломникам, что пора возвращаться в Дунхуан. Люди опять собрались в группу для перехода, тихо переговариваясь. Глава общины снова подошёл к уйгурскому шаману для беседы. Старый шаман-тохарец, продолжал неподвижно сидеть у проеме входа в пещеру. В его позе ничего не изменилось….
Внимание Вогаза привлекло чьё-то присутствие. Слева от входа в пещеру, в полуполёте стрелы, среди редких кустов сидел человек. Его прикрывала тень от каменистого склона. У неизвестного была обрита голова, из одежды – длинная мантия цвета шафрана, несколько раз обернутая вокруг тела, правое плечо оголено. Средних лет, худощавый, ниже среднего роста. Похоже, это последователь Будды… Он сидел с закрытыми глазами и выпрямленной спиной на невзрачной циновке из лозы, постеленной прямо на песке. Если взгляд не подводил Вогаза, а раньше у него почти не было поводов для этого – сказывались навыки охотника, то вокруг неподвижного человека виднелся овальный ореол. Как будто тело находилось в серебристом яйцеобразном коконе…, причём, внутри этой "оболочки" ощущалась своеобразная наполненность силой. И она была более реальна, чем всё вокруг. За пределами ореола! Это поразило парня. Так не бывает! Мираж наоборот, что ли? Обычно, облик любого человека – это понятная Вогазу часть картинки нашего мира. А здесь не так! Пришлось парню даже поморгать, оглянуться вокруг… но чудесный эффект по ходу созерцания незнакомца не исчезал. Наблюдаемый человек вместе со своим коконом не вписывался в привычный ракурс этого мира. Он был как "нечто большее"! И не "чужое"…
Кто-то из уходящей из святилища группы окликнул Вогаза. Парень поднял руку: "Слышу, уже иду!" Но сам продолжал тщательно всматриваться в неизвестного, запоминая для себя как можно больше деталей. Необычность увиденного может потом оказаться нужным и жизненно необходимым уроком. Чудеса редко повторяются в судьбе человека. Говорят, потому–то они и есть "чудеса"! Якобы таков закон разнообразия в жизни. И лучше не зевать!
Поражало выражение лица – полнейшая безмятежность, какая-то небесная мудрость, смирение и человеческая теплота. При полной неподвижности! Как у статуй, виденных в Бактрии. Эти качества, или такое настроение незнакомца Вогаз с удивлением прочувствовал даже на расстоянии. Человек был здесь и сейчас! Не "ушедший" или "затуманенный", а скорее "Принёсший-Небо-Сюда". Слов и знаний парню для понимания не хватало. Он старался максимально точно зафиксировать в своем сознании все увиденные и ощущаемые оттенки из картинки, которые ему неожиданно показали Небеса. Важным было, похоже, и ровность спины, и перекрещенные голени со стопами, уложенными поверх бёдер, и руки, собранные в "цветок", когда ладони плоско снизу, а большие пальцы прижаты друг к другу и "смотрят вверх". Всё как у статуй их Учителя!... Вогаза снова окликнули и пришлось, бросив последний взгляд, бегом догонять группу, спешившую в оазис Дунхуан.
По дороге к стоянке пришли новые размышления. Что Вогаз знал о последователях Будды? Их Великий Учитель, живший за четыре сотни лет до рождения Вогаза, был знатного рода индийских правителей-кшатриев. Родители с детства оберегали его от видения несчастий этого мира, сделали ему во дворце "сказку". Но во время прогулок он вдруг увидел сначала больного человека, потом немощного старика, а потом ещё и похороны умершего… И сердце молодого человека затопила большая печаль – жизнь людей оказалась полна страданий. Он оставил семью, богатство, наследие власти отца и пошёл искать Истину и Мудрость. Шесть лет он провел в странствиях. И нашёл её! Как рассказывали, он сумел заглянуть в Суть всего, в Причину Причин и понять. И стал Учителем для всех. И стали его называть Буддой, "Пробудившимся"…
Его учение было простым. Как понял Вогаз из разговоров в Балхе, "мы все рождаемся и умираем много-много раз, снова и снова приходя в этот мир". "Наши жизни есть страдания, потому что мы не видим причин. А причины просты – мы не знаем самих себя. И Путем освобождения от страданий может быть только получение Знания сути самих себя". "К этому Знанию можно придти, только соблюдая чистоту помыслов, слов, взглядов и поступков". Это так называемый у них "Путь Архата"… Последователи Будды утверждали необходимость полного смирения перед судьбой и соблюдение простых правил: полностью воздерживаться от убийств и насилия, от обмана и воровства, от супружеской неверности и вожделений утех, от порочных наслаждений. Такое поведение поведёт людей к чистоте, всепрощению, миру и великой любви к ближнему. И каждый человек будет рождаться в этом мире столько раз, пока не увидит и не примет эту необходимость для себя. Символами веры у последователей Будды были колесо Закона и каменная ступа – знак Безмятежности.
Якобы таково было Откровение этого Учителя. И Вогазу было как-то очень приятно на сердце за всех людей, что Великое Небо посылает им в помощь и назидание сильных пророков с великими Откровениями как Будда и Кришна в Индии, как Заратуштра в Персии. Может были такие же и в других землях… всего не узнать, наверное. Значит, у людей есть ещё шанс построить жизнь счастливой, радостной и благополучной!
А каково Вогазу примерить к себе требования последователей Будды, уже не первый раз задавал он себе такой вопрос после знакомства с этим учением в Балхе?.. Мда… не получается с самого первого их утверждения. Не убивать… так он уже не может. Охотник с детства и воин, ставший таковым ещё юношей после "первой битвы", один из защитников Рода и своего племени. Врагов не жалеют, с ними отважно сражаются и… Небеса решают, кто выживет в битве или поединке. Охотничья добыча – заслуженный дар от дэвов и доблесть кормильца близких для выживания в родных горах Тэнгри-тау. Зимы становятся очень суровые, голодные и запасы в Роду делались ровно на все семьи. Никого в Роду не обходили едой, всегда делились. И по-другому быть не могло в большой Семье…
И Вогаз честно признавался себе, что первое дело для него лично – это хорошо поесть, причём с перебором. Конечно, не так, чтобы "лопались глаза", но утроба должна быть набита. Когда еды нет – можно потерпеть. И день, и два, и больше…, но потом – или охота, или честный заработок за любую простую работу. Во всём этом Вогаз считал себя достаточно удачливым. И это здорово настораживало. Как говорили наставники: "Удачи у человека ровно столько, сколько он заслужил под Небесами. И не на волосинку больше… Если больше, то тогда Небу придётся для тебя отнять у другого. Разве так хорошо?" Вогаз всегда и везде считал себя частью Рода и следовал традиции своих предков. Всегда уважал устои и порядки других племён. Но знакомство с Новым Учением как то "расширяло и углубляло" его понимание мира. Не требуя предавать его собственные убеждения и веру. Мир преподносил Вогазу всё новые и новые чудеса жизни. Так что же он ищет в странствиях так далеко от близких: "счастливую страну" чтобы родное племя не страдало в голодные зимы в суровых горах или же мудрость о том, кто же он сам по себе?
**** "В целях природы обузданья, В целях рассеять неведенья тьму Берём картину мирозданья и... тупо смотрим - что к чему". С уважением, kalpa.
Эскурс в этнографию был очень занимателен. А насколько он соответствует реальным историческим данным? Я про племя Хунну читала только Гумилева, но давно. Есть также версия, что Хунну - это и есть Гунны, окончательно добившие Древний Рим.
Ув. Лерра, не знаю. Из перелопаченной мной кучи книг, монографий и диссертаций (отложил для себя 37 "первоисточников") могу сделать пока один вывод - возможно. У специалистов этот период в том регионе считается "доисторическим". Труды Л.Гумилёва признают не во всех научных кругах, предпочитая считать его писателем-новатором, а не академиком.
Я последовал совету опытного писателя и цепочку "картинок" из головы выложил как попытку повести из жанра фэнтези, дабы "не огорчать" адептов исторической достоверности. По сюжету персонаж пока дал одну "зацепку" - всё происходило в период правления китайск. императора У-ди из династии Хань, который Лю-чэ. Китайские первоисточники, труды Сыма Цяня (в пеерводах Бичурина и др.), оказались подробными, но... с путаницей в названиях конкретных племён и народов, их локализацией. Из-за чего уйгуроведы "копья ломают" до сих пор и с непримиримых позиций: "например, "пекинская" и "тайваньская" школы.
Вопрос сейчас - политический: волнения в Сынцзянь-Уйгурском Автономном районе (СУАР). Категорически не хочу принимать участие в таких дискуссиях. По известным мне четырём легендам - протоуйгуры (термин, как мне сказали, "неправомочен") считали прародиной Хангайские горы в Зап. Монголии, откуда из-за засухи перебрались на Сев. Тянь-Шань и в Таримский край. Ищу подтверждения дальше...
Упомянутые хунну действительно станут известными нам гуннами. Ко 2му ст. уже н.э. китайцы вместе с сяньбийцами окончательно выгонят их из Гоби. Небольшая часть хунну сбежит от преследований на Юж. Урал, бросив женщин, детей и стариков. 200 лет они будут "отъедаться" у волжских булгар. И, основав новую орду, двинуться на завоевание Европы.
Литературы об этом - ну очень много. Показательным считаю то, что отказавшись спасать семьи, они окончательно "ликвидируют" свои корни старого уклада. Многое спорно... На восточных форумах с этой эпохой вообще лучше "не заикаться"... - другие понятия и... обиды. Если интересно, сайты "туран.инфо", "евразика.ру" и др. "В целях природы обузданья, В целях рассеять неведенья тьму Берём картину мирозданья и... тупо смотрим - что к чему". С уважением, kalpa.
Сообщение отредактировал kalpa7 - Средище, 22.05.2013, 00:28
В один из дней перехода по морю, после двухдневного шторма, увеличились волны. Ветер стих и уже не срывал пену с их верхушек. Ярко светило солнце. Качка стала просто огромной… Обе джонки с трудом удерживали курс на юг, медленно переваливаясь через длинные гребни могучих океанских «барханов». Палуба корабля походила на громадные качели. Весь ритм судовой жизни стал подчиняться этим медленным «взлётам» и «падениям».
Вогаз с Бахаром сидели у борта. Лежать на койках в душном трюме было неприятно и тоскливо. А на палубе хотя бы интересно наблюдать за морскими птицами, которые висели в воздухе над джонкой. По-прежнему, после жизни на берегу, удивляло, что они почти не взмахивали крыльями, используя ровный ветер. Легко подправляя свой полёт, птицы, казалось, совершенно без усилий «плыли» по воздуху. Лучше, чем люди на корабле по океану!
Некоторые летуны опускались к палубе, высматривая возможную поживу. Да так низко, что можно было протянуть руку и попытаться их коснуться… Только холодные взгляды птиц как бы предупреждали: «Даже и не думайте, люди! Мы не настолько глупые позволять к себе прикоснуться, как вам хотелось бы. А вот поесть что-нибудь вкусненькое тут у вас на корабле не найдется?»
Вогаз достал из-за пазухи припасённую лепешку, отломил небольшой кусок и демонстративно для двух ближайших птиц отправил себе в рот. Следующий передал Бахару. Третий кусок высоко подбросил над палубой. Ближайшая птица резко дернулась в его сторону и подхватила «добычу» на лету. Мгновенно проглотила. Вторая обиженно раскричалась. Четвёртый кусок достался уже и ей. Подлетели другие. Бахар достал и свою лепешку. Началась игра в кормление чаек. Некоторые птицы ухитрялись подраться на лету. Двое рулевых снисходительно посмеивались, наблюдая за расшалившимися варварами-пассажирами. Похоже, им эта «забава» уже давно была неинтересна.
Неожиданно последовавшие события стали развиваться стремительно. Ученик лекаря Ба Лунь нёс котелок с каким-то отваром из помещения среднего трюма в каюту на корме. Парень легко удерживал равновесие на качающейся палубе, держась одной рукой за натянутый над палубой вдоль судна штормовой леер. Но возле второй мачты кто-то из команды, споткнувшись, неуклюже «полетел» ему на встречу, грозя снести с ног. Паренёк отпустил леер, элегантно сделал разворот вокруг своей оси, быстро сдвигаясь к борту. А моряк грохнулся на палубу. Этот борт джонки в такой момент быстро опускался вниз после очередной волны.
Ба Лунь, придав сам себе ускорение вращением, вкрутился в проём в бортовом планшире и тихо «ухнул» за борт. Его огромные от удивления глаза как бы печально попрощались с молодыми уйгурами. У Вогаза «остановилось сердце»… Но уже через мгновение он стал действовать максимально быстро.
Срывая с себя одежду, Вогаз рявкнул прямо в ухо напарнику: «Найди веревку – бросишь в помощь!» Вспрыгнул на борт и, сильно оттолкнувшись, нырнул к ушедшему под воду ученику лекаря. Ба Луня сначала нигде не было видно – сплошные пузырьки мешали сориентироваться. Несколько гребков вниз и в чистоте голубой океанской воды впереди мелькнул силуэт барахтающегося паренька. Вогаз вынырнул на поверхность и мощными гребками послал свое тело к парнишке. Все мысли исчезли, как в бою… Остался только безмолвный настрой духа: «Вперёд! Быстро!»
Ба Лунь так и не вынырнул там, где определил для себя его появление Вогаз. Глубокий вдох-выдох-вдох и рывком вниз… Парнишка оказался всего в нескольких метрах. Подгребаем, хватаем его за шиворот и мощно выталкиваем на поверхность. Похоже, молодой лекарь, барахтаясь в воде, растратил все свои силы. Но… - главное, что он жив. А дальше… вместе с Вогазом встанет на весах судьбы, которая на двоих. Только вместе! Пусть боги взвешивают.
Ба Лунь пытался отдышаться, выплёвывая воду и сморкаясь, взгляд был «ошарашенным». Вогаз с накатившим спокойствием помогал ему удерживаться на плаву, громко сказал: «Просто держись и расслабься! Мы – вместе!» Парнишка проморгался и благодарно закивал. Всё-таки плавать он умел, просто падение, наверное, было слишком неожиданным. Сколько не говорили старшие, что в море не зевают, - всего не предугадаешь… Ладно, спасибо рыбакам из деревни, два месяца обучавшим Вогаза с Бахаром нырять за жемчугом и правильно держаться на воде!
Так, а где джонка? Нас бросили!? А ведь всех предупреждали – на крутобокой океанской волне корабль не пойдет на разворот подбирать ротозеев, оказавшихся за бортом. Черпануть воды на боковой качке, перевернуться и… весь многоопытный экипаж с пассажирами может пойти ко дну чуть ли не в мгновение ока. Потому-то суров и беспощаден древний закон моряков: «Что упало – то пропало».
А до берега похоже несколько дней пути, но это – для джонки под парусами. Не для двух парней, быстро теряющих силы в борьбе с громадными волнами.
Вогаз развернулся, пытаясь высмотреть корабль, и увидел… летящий прямо ему в голову кусок бревна с верёвкой. Удалось лишь вскинуть одну руку в попытке защитить лицо. Но деревянный обломок большого весла, встретивший «преграду» из его предплечья, подскочил вверх, перевернулся в воздухе над головой и стукнул своим вторым концом Вогаза точно по макушке. Передёрнуло его, как… удар молнии, наверное. Тысяча тысяч иголок пронзили всё тело, с головы до пят. Взгляд расфокусировался – всё поплыло. Голова готова было лопнуть. Туловище, руки, ноги прошила череда судорог. Вогаз быстро «растаял» и ушёл под воду…
Ба Лунь чудом успел перехватить уйгура за косу на загривке и выдернуть на поверхность. Теперь неожиданно пришла его очередь спасать… «спасителя». Ему удалось также перехватить рукой кусок бревна с верёвкой, вцепиться в него и… не выпустить Вогаза, неожиданно размякшего как мешок шерсти. Как не щупл был парнишка, а хватка у него «проснулась». И вовремя! На высоком гребне далёкой волны показалась корма джонки. Их заметили и верёвку начали тащить. Ба Лунь подтянул за косу Вогаза поближе, перехватил поудобнее за подмышки и доверился спасительной нити, связанной с кораблём. С жизнью…
Чуть позже могучие руки Бахара и кого-то ещё вытащили на борт сначала Вогаза, а потом и улыбающегося Ба Луня. Столпившиеся члены экипажа джонки и пассажиры в средней части палубы стали, мешая друг другу, приводить спасённых в чувство. Вогаз быстро очухался, взгляд стал осмысленным. Первым делом он увидел парнишку, сидевшего рядом на палубе и светившегося радостью, а также расстроенного Бахара, присевшего на корточки рядом с собой. Потом смог рассмотреть всех остальных… Голова ещё гудела, но ясность и силы быстро возвращались.
Напарник сокрушенно произнёс: "Не думал, что получиться так точно бросить обломок весла. Даже слишком". Вогаз со счастливой улыбкой смог ответить:
- Лучше именно так, Бахар, чем… бросать десяток раз. Без надежды. Спасибо! Причём ты не только спас нас двоих, но Ба Лунь сможет и дальше помогать исцелением людям. Невозможно представить всех нас в путешествии без лекаря в неведомых странах. …К тому же я не смог бы потом посмотреть в глаза даосу Ма и патриарху Лю, что упустил возможность… Ещё раз спасибо Небесам, что у меня такой напарник, как ты, Бахар!" Вогаз смог приподняться и дружелюбно ткнул напарника кулаком в плечо.
Осмотром побывавших в воде занялся лично досточтимый Ли Вэй. Ба Лунь первым подробно рассказал ему о самочувствии, получил десяток иголок от мастера, замер в неподвижной позе и закрыл глаза. На его щеках стал появляться румянец. А вот осмотр и расспрашивание Вогаза заняло больше времени. Мастер Ли похоже хотел убедиться, что у пострадавшего уйгура всё в порядке с головой.
Оказалось просто сильный ушиб. Вогазу пришлось сесть поровнее – иголок в него воткнули больше двух десятков. Кто-то из слуг помог Ли Вэю наложить повязку на голову для прикрытия глубокой ссадины. Череп Вогаза оказался, хвала Небесам, цел. Несколько дней и заживание резко ускорит уже сам Ба Лунь. Под конец лечения и беседы мастер Ли очень церемонно поблагодарил и Вогаза, и Бахара за спасение его молодого подопечного!
Столпившиеся на палубе продолжали живо обсуждать необычное спасение двух пассажиров. Особого восхищения и всяческих похвал удостоился молодой уйгурский силач. Одним ударом ноги сломать здоровенное весло, быстро привязать верёвку, сильно и точно бросить обломок на помощь упавшим за борт – такое под силу только могучему богатырю!
А с лица Бахара, пропускавшего мимо ушей на похвалу со всех сторон, не сходила вселенская скорбь. Вогаз старался изо всех сил поднять настроение напарнику, заверяя раз за разом, что чувствует себя нормально, что нельзя было никак предугадать это событие вообще и степень точности броска. И так далее. Выход из ситуации был найден неожиданно и быстро, потому что шёл из сердца. Вогаз коротко сказал: "Бахар, давай поедим! Чего-нибудь вкусненького". И только тогда лицо молодого богатыря просияло…
Уже вечером Ба Лунь осмотрел Вогаза, сменил повязку, заставил посидеть недолго в полной неподвижности для новой порции лечения иголками. По ходу процедуры тихо поблагодарил ещё раз за спасение. Вогаз тепло улыбнулся в ответ. Потом твёрдо добавил: "Ты важнее многих из нас в этом походе. И я очень рад нашему спасению".
Голова гудела всё меньше. Уже через три дня Вогаз почувствовал себя вполне нормально.
Ритм корабельной жизни вновь вошел в обычное русло, но большинство людей стали вести себя намного осторожнее во время океанского перехода. Старший кормчий, с начала похода наблюдавший за каждым пассажиром, обратил внимание на молодого уйгура, который правильно вёл себя на борту джонки, поэтому он без колебаний разрешил Вогазу посидеть на верхушке мачты, где, как правило, нёс вахту очередной наблюдатель из экипажа.
Только Вогаз успел привязаться для подстраховки тонким канатом, как его затопила волна удовольствия. Чувство было схоже с тем, что он испытывал в родном краю, в горах Тенгритау, находясь над обрывом. Возможность посмотреть на мир сверху, увидеть таким, как его видит птица!
А ближайшей ночью прямо на верхушке мачты к нему пришло сложное видение. Звёзды! Они всегда радовали. Но впервые в жизни Вогаз наслаждался ярким ночным небосводом высоко над водой. Почти как на вершине одинокой горы. Которая ещё и "движется". Ровная гладь моря отражала небесные светила как огромное зеркало. Легкий северный ветер помогал обеим джонкам ходко двигаться на юг в неведомые страны, покидая пределы Поднебесной.
В неуловимый момент восхищения ночным чудом властно пришло уже знакомое Единение. Расположение известных созвездий над морской гладью как-то окунули в другой мир. Очень древний. И где-то очень далеко на западе. Высота всех известных звёзд над южной линией горизонта совершенно одинакова – здесь и там тогда! Причём названия другие, и на нескольких языках. Тоже очень древних.
И эти наречия ему как-то знакомы… с детства! Также он умеет почти с молодых лет вести парусное судно!? Любит морские узлы!? Только парус прямой, а не такой скошенный как на джонке! Знает ветры, течения, расположение островов и стран в том далеком западном море! Любимые занятия –ловля рыбы, нырять за губками, стрелять из лука…
Вогаз испытал сильнейшую вспышку череды "пониманий" – откровений от его собственных скрытых частей души. Быстрых и глубоких. Почти таких же, как и те, что познакомили его в далеком детстве с необычностью его внутреннего мира. Один из "спящих" проснулся! И сделал подарок!?
…Яркий и жаркий полдень. Древние ступени, ведущие в гору к уединённому целебному источнику. Запахи разогретой солнцем редкой травы, крутых скалистых склонов и вечнозелёных коренастых сосен-пиний. Позади долгая тропа и город – порт Малья, третий по величине на острове Крит…
А сверху по тропе ему навстречу спускается Айнара!? Паника знакомо охватывает всё тело, противно налились слабостью колени, сердце защемило полным узнаванием. Радостным! Глаза же говорили другое. Бывшая невеста здесь и тогда – та же. Но немного другая внешне! Иссиня чёрные, пышные длинные волосы собраны сзади в хвост. Она постарше "лучистой", как он помнит её, – лет двадцати. Стройная, красивейшая фигура. Те же голубые глаза, высокий лоб, ямочки на щеках, острый подбородок, легкая недоумённая усмешка. Длинное одеяние со старинной вышивкой и характерным поясом, которое встретишь только здесь, в очень и очень древней островной стране посреди большого моря, которое издавна называют Лиловым, между землями бурных северных, восточных и южных стран.
Она!? Вогаз чуть не свалился вниз от потрясения. Судорожно вцепившись в верхушку мачты, он продолжал продираться сквозь, казалось давно исчезнувший, умилённый ступор. Но, не желая никак уйти от видения – ведь Великое Небо опять окунуло его всего в необычное сложное Чудо!? Которое почему-то встряхнуло его именно сейчас и здесь, в далеком восточном океане! И через срок, который можно назвать "больше тысячи лет", то есть десять раз по сто!? В прошлое или в будущее? И он там, на древнем легендарном острове, не Вогаз, сын Октая, сын Бахара, Зелёная Ящерица из Рода Горной Змеи с северного склона Великого Тенгритау. А Кто!?
Он усиленно вдохнул в себя, казалось, всю картинку видения. И вошёл в неё! У Беспредельности, наверное, свои причины сделать такое Чудо возможным. Вогаз стремительно осознал: "Главное – не упустить!" Суть он узнает позже.
…Ему девятнадцатый год, он пришёл сюда, на Крит, с небольшого островка Астипалея, самого западного из средиземноморского архипелага Южные Спорады, который ещё называют Додеканес, "Двенадцать островов". Это на восток от Ахайи, там, где полуостров Пелопоннес, на запад от Родоса и Коса. И на север от этой земли древнего, ещё могучего, островного Минойского Царства, самого таинственного из всех.
Помощник и ученик старого кормчего!? Два корабля с сотней и ещё двумя десятками бойцов, знатоков морских походов, пришли сюда в северную гавань Крита, город-порт Малью, для участия в походе большой армады кораблей на юг.
И он идёт на войну. …Воинственные народы почти всех стран восточного Средиземноморья вдруг решили оказать "посильную" помощь ливийскому царству южной земли вернуть себе их якобы исконные земли дельты Великого Нейлоса-Итеру, могучей реки. Отобрать у никак не дряхлеющего надменного Айгюптоса, свирепого царства Чёрной Земли, Та-Кемет. И тот, который сейчас Вогаз, а тогда простой молодой мореход, очень и очень не хочет идти на эту войну.
Потому что считает это участием в массовом грабеже и разбое древней страны! Чистое пиратство.
Странно также то, что жрецы почти всех культов Великих Богов, Зевса-Громовержца и его Семьи, вещают о благосклонности Олимпийцев такому деянию. А куда девать очень плохие предчувствия? Поэтому молодой помощник кормчего ищет ответы. И занесло его сюда, на эту гору древнего острова. А ведь он даже не расспрашивал особо никого в Малье. Так, услышал случайно об уединённом горном источнике и просто пошёл с утра в этом направлении. Чтобы хоть какое-то время не видеть опостылевшие ему лица собравшихся в порту "героев", кровожадно спешащих в южную землю захапать чужое.
А теперь вот! Непонятная встреча с молодой женщиной на горной тропе. Она спускается, похоже, от искомого им родника. Лёгкие кожаные сандалии легко касаются древних ступеней!? Она несёт красивый кувшин на плече. И, хвала Афине-Заступнице, не опасается, кажется, незнакомца. Буду приветливым, открытым и почтительным!
- Радуйся, жрица! - И ты радуйся, молодой мореход! - Позволь, я помогу нести твой кувшин, …и ты не подскажешь, где мне найти самый древний храм этой земли? - Хорошо, …твои глаза честны. Я даже проведу туда. Ты пропустил поворот к нему две сотни шагов ниже на тропе. Это храм Реи, Матери Богов. Не его ли ты ищешь? - Наверное, да. Именно то! …Матери Богов. В Малье я ничего такого не нашёл. - Пойдём.
Наречие Крита, известное ему с детства. Низкий приятный тембр её голоса. Тот же! Ни с чьим не перепутаешь. …Легкие, летящие шаги и необычная, как бы "неземная" по его ощущениям, внешность доверившейся ему спутницы радовали сердце и глаза. И не было места внутри хоть малейшей увлечённости: потому что она – жрица! Да ещё и сразу согласилась ему помочь! Но какая красивая…
На душе потеплело и вернулась надежда – найти ответы. Неужели Афина-Мудрость решила вот так взять и помочь!? Послав красоту? Чудны нити судеб и промысел Неба-Урана. И как всё собирается вокруг, и люди, и море, и все земли в Великую Связанность-Единение. Светящуюся!? Беспредельный мир вокруг. И красота. И умиротворение.
…Вот поворот на восток, который он пропустил. А ведь есть, оказывается, указатель-изображение к обители Матери Всего!? Получается, он его пропустил, бездумно стремясь вверх по ступеням. Позор! Где спряталась его наблюдательность будущего кормчего!? Или не позор, а стремление к надежде!? Красивая жрица, похоже, послана подправить его взгляд. Как не принять такое Чудо!? Вперёд. Сердце радуется.
Впереди через пару сотен шагов открылась взору большая площадка на срезе плеча могучей горы. Величественный Древний Храм. Наполовину пещерный. С немного мрачным портиком, сделанным, похоже, в Начале Времён. Как велики блоки основания и стен! Четыре Колонны входа! Такое возвести здесь под силу только легендарным великанам-Титанам, братьям Реи, сыновьям Урана и Геи. Да, именно сюда влечёт его сердце! Место памяти о древних тайнах. …Ничего раньше подобного ему не встречалось, хотя и обошёл по морю уже достаточно стран.
Слева легко кашлянула, привлекая внимание, спутница. Иронично и доброжелательно усмехается:
- Судя по твоему выражению лица, мне удалось тебе помочь в поисках?
Он подобрал отвисшую от удивления челюсть, судорожно сглотнул, поморгал и начал утвердительно кивать головой. Вернул кувшин. Извиняясь, улыбнулся, поблагодарил.
- Хорошо. Пойду, разыщу старшую жрицу для беседы с тобой? - Да, конечно. Удивительно как удачно было встретить тебя! Здесь очень хорошо! - Ну что ж, присядь, отдохни в здешней красоте и обожди.
Подхватив сосуд из рук пришельца, незнакомка грациозно ушла. Молодой мореход долго провожал её восхищенным взглядом, потом осмотрелся, отошёл на десяток шагов к краю площадки и присел на плоский камень, почти скамью. Было приятно посидеть здесь, в очень красивом, тихом и сказочном месте, укрытом в горах от людской суеты прибрежных городов.
Смолистый запах горной сосны. Нежный ветерок приносит чистейшую свежесть. Красивый вид со склона горы на морскую гладь до горизонта.
Только став неподвижным он, наконец-то, заметил двух стражников с копьями и длинными кинжалами, стоявшими в тени колонн по обеим сторонам от входа в храм. Кажется, их называют "куретами" - охраняющими. Пожилые, обоим лет по пятьдесят. Внимательные, опытные, им не скучно – это их жизнь и выбор. Спокойный и солидный. Ведут себя почти как статуи. Обманчиво. Никак не привлекают внимание. Правильно, что храм охраняется! Проскочила странная мысль-вспышка: "И я был таким же. …Не здесь".
Вскоре вновь появилась и направилась прямо к нему встреченная на тропе незнакомка. Время потекло по-другому - как бы каждый её шаг стал медленнее, подчёркивая легкость и грацию движения. Прямо Посланница Матери Богов!? Больше, чем простая женщина. Больше, чем просто человек… Идеальная фигура, сила и красота. Восхищение нарастало. Сможет ли он поговорить с ней? Он даже вскочил с камня, готовясь приветствовать.
- Итак, молодой мореход, меня зовут Танар. Я – младшая жрица этого Храма Реи, Матери Богов. Старшая, наша матушка Фотида, скоро вернётся из города и сможет выслушать тебя. Придётся подождать. - Согласен. А меня зовут Телем, сын Флегонта, я помощник кормчего Арха на корабле "Чайка" с острова Астипалея из Додеканеса, а родился чуть дальше - на острове Тимена. Это в архипелаге Восточные Спорады, возле Самоса. Я - кариец. …Мы скоро присоединимся к эскадре в большом "южном" походе. И мне нужен совет от древних… - Присядем. Если хочешь, расскажи о себе. - Конечно.
И получилась приятная беседа. Причём нарастало ощущение, что с необыкновенной Танар он знаком уже очень давно. Ему легко, приятно и даже как-то уютно рядом с ней. Рассказ получился не очень складным, но местами немного весёлым. Кроме концовки – он идёт на войну.
Телем – женат, подрастают две дочери. Любит семью, море, корабли, рыбную ловлю, стрельбу из лука и путешествия без приключений. В шестнадцать участвовал в первой морской битве, когда пираты опрометчиво попытались ограбить их торговый корабль. Ему понравилось сражаться. Защищая своих. …Но он не хочет идти на войну. Очень. Ему противно участвовать в нападении на чужую страну, грабежах и убийствах.
Наставник и его приёмный отец, опытный мореход Арх Ористид, уговорил пойти – он сам уже старик и это похоже последний для него дальний поход, нужен надежный помощник. Поэтому Телем согласился только ради него, деда его супруги. Принял присягу наследнику их островного басилея, который возглавил отряд. И вот он здесь, пытается понять – зачем всё это?
В конце беседы Телем достал ожерелье из обсидиана и вручил молодой жрице как подношение Матери Богов. Танар приняла и поблагодарила. И почти тут же указала рукой на процессию, приближающуюся к храму. Два десятка людей во главе с пожилой высокой женщиной степенным шагом двигались по тропе из города. Именно её перед храмом встретила и передала подарок собеседница Телема. Коротко рассказала о нём. Мать Фотида внимательно выслушала, жестом подозвала морехода к себе. Остальным подала знак готовиться к обряду.
Он подошёл, представился. Фотида долго смотрела в его глаза. Улыбнулась и спросила:
- Почему ты решил искать ответы здесь, Флегонтид? Ты всё-таки воин и мореход. - Мне кажется, только тут, у благой Реи, Матери Богов, найду понимание причин своей жизни и сложности многих судеб. - А готов ли ты услышать то, к чему не привык? - Да, готов. - Ладно, присоединяйся к прихожанам. Скоро мы начнем обряд.
Вместе с Танар она ушла в храм, а Телем присоединился к людям из Мальи. Чуть позже началось и само Таинство...
"В целях природы обузданья, В целях рассеять неведенья тьму Берём картину мирозданья и... тупо смотрим - что к чему". С уважением, kalpa.
Сообщение отредактировал kalpa7 - Пятнашка, 13.12.2013, 00:49
Внутри храм Реи поразил простотой и красотой древнего духа. Стены и алтарь дышали временем, "когда ещё не было Олимпийцев". В обряде, кроме Фотиды и Танар, участвовали ещё три молодые жрицы. Таинство захватило Телема. К удивлению для себя он обнаружил, что превращается своим разумением в старика, который намного старше наставника Арха. Словно век его – больше ста лет. Не внешне, а как бы внутри. Раздвоенность!?
Сердце быстро раскрывается для внутреннего взгляда чашей первозданной мудрости, пробуждая скрытые грани его естества. Которые всегда были в нём. Осталось только понять их. Находясь при этом на ладонях мудрой, заботливой и терпеливой Матери Всего. Она, Великая Рея, снисходительна к шалостям, амбициям и приключениям своих Детей, Внуков. И прапраправнуков тоже. Ей важно, чтобы все они были счастливы. Жили в мире и радовались великой Тайне Жизни. Ибо так заповедано Её Матерью, Геей, Основой Всего. От Начала Мира. "Когда основа и промысел создали Жизнь и Время".
По окончании Таинства прихожане подходили по очереди к старшей жрице за благословением. Телем пристроился последним. Испытывая смятение, он всячески пытался сохранить странную и чем-то приятную раздвоенность самого себя: молодой мореход и неизвестный ему опытный старик внутри, переживший почти все сложности людской судьбы, терпеливый, привыкший действовать, а не говорить.
Когда подошёл его черёд, он подступил к алтарю и преклонил правое колено. Фотида с доброжелательной улыбкой положила правую ладонь ему на голову. По всему телу прошла череда необычных будоражащих волн. Почти так же бывает на вершине горы в напряжённую пору перед сильнейшей грозой с множеством молний. Старшая жрица произнесла:
- Ты готов. Теперь, обновлённый, назови себя громко. Кто ты!? - Я… - длинная пауза, дальше он начал нескладно лепетать как ребёнок, который только учится говорить, – Телем, …сын Флегонта, …с острова Тимена. Наверное…
Возникшая в ходе Таинства необычная раздвоенность выплеснулась изнутри в его глаза. Весь мир мгновенно изменился и стал другим. Взгляд рассеялся. Охватило "понимание", что он – это не совсем его, только что произнесённое вслух, Имя. А как бы "временная прихоть" его души и по воле каких-то очень могущественных сил. Как бы он "предпочитает" в этом мире побыть Телемом Флегонтидом. Сейчас. Но это временно! Фотида с ироничной усмешкой и пониманием во взгляде переспросила:
- Ты уверен!? - …Нет, теперь нет. А кто же я тогда!? Ведь мне можно, оказывается, и не быть Телемом. А быть кем-то, кому Имя не нужно. Вообще. …Но лучше Имя всё-таки иметь. Чтобы не было… страшно. Неуютно идти по жизни без Имени. И я не могу отказаться от судьбы Телема, сына Флегонта – ведь моя жизнь уже началась. С рождения здесь, в этом мире. - Так будь же Телемом Флегонтидом по прозвищу Одигей! Великая Рея, Мать Сущего, благословляет тебя, обновлённый! Радуйся и живи человеком, который слушает своё сердце и чтит Порядок Жизни. Поступай так, как хотел бы ты поступать из сокровенной глубины самого себя. Не отказываясь от клятв, присяги и жизни, которые имел раньше. И да будет с тобой Удача и Терпение Заботливой Реи в твоих шагах. - Радуйся, Великая Мать! И спасибо! Всем вам. Это так необычно. Я справлюсь? - А ты постарайся. И живи, Одигей, снова рожденный. - Прощай, мудрая Фотида и вы, молодые жрицы. Ухожу с надеждой, что мы ещё увидимся.
Перед тем, как обернуться к выходу, надолго всмотрелся в палладий за алтарем, потом в глаза старшей жрицы. И наконец, в глаза улыбающейся Танар, в молчании стоявшей рядом – всё-таки он не ошибся и счастлив, что пришёл сюда! Именно она, младшая жрица, привела его к Чуду. Уходить не хотелось. "Как они схожи с Фотидой". Не внешне, а как бы внутренним сиянием, отчуждённым от людского мира. Но живым как весь мир. Это, похоже, именно тот свет, который был ещё до Богов и людей? Молодая жрица улыбнулась на прощанье. Он помахал всем рукой и вышел из храма.
На площадке снаружи остановился, обвёл глазами всю местность, глубоко вдохнул чистый горный воздух, насладился запахами вокруг и легко пошёл по тропе вниз. К людям, к наставнику – приёмному отцу, к кораблю. К жизни, которая стала теперь совсем другой. Пошёл как Телем, сын Флегонта, но теперь уже по прозвищу Одигей – "ведущий". Будущий кормчий. И он постарается вернуться с этой ненавистной ему войны домой для жизни дальше. А для этого он будет Одигеем. -----------
Подробность видения сменила ритм. Дальнейшее Вогаз, впитавший внутреннюю перемену Телема-Одигея, воспринял очень быстро, как единую вязь многих событий в виде одного большого глотка воды из кувшина в сильную жару.
Сформировалась огромная армада кораблей, идущих в грандиозный набег на древний и богатый Айгюптос. Два корабля с отрядом от Астипалеи оказались в западном резерве и приняли участие только в одном из морских сражении с египетским флотом. Полной победы не одержал никто. Корабелы "Черной Земли" предпочли сберечь силы, и отошли на юго-запад. Армада "народов моря" двинулась дальше.
Их командир, наследник островного басилея, удачно провёл два абордажа и очень гордился добытым в бою трофеем, красивым и богато отделанным изогнутым клинком-кхопешем из чёрной бронзы, после победы над каким-то египетским вельможей.
Телем во всех столкновениях действовал только как лучник. Метко, безжалостно. Как положено любому воину в бою. Наставник, преисполненный неприятных предчувствий после стоянки на Крите, всячески требовал, чтобы приёмный сын и ученик не отходил от него ни на шаг. Использовал любую возможность для продолжения обучения Телема всем премудростям кораблевождения.
Армада судов "народов моря" высадила на берег южной земли очень большой сборный отряд на соединение с армией ливийского царя в восточном рукаве Нейлоса-Итеру. Корабли с уменьшившимися экипажами сразу же проследовали вверх по великой реке на юг, к столице Нижнего Царства – городу Саису.
И состоялась великая битва сводной армии ливийцев, ахейцев, данайцев, фригийцев, ликийцев, тевкров, лидян, финикийцев, пеласгов, критян, шардана, тирренов, и многих-многих других народов Средиземноморья против подоспевшей сюда в дельту Нейлоса армии уже очень немолодого фараона Мернептаха, доблестного сына Великого Рамзеса-Завоевателя. Военный гарнизон "нижней столицы" успел присоединиться к его силам. И египтяне одержали тяжёлую, но великую для их страны победу. Сухопутная армия ливийцев и "народов моря" была разгромлена полностью.
А вот город Саис остался на целый день без защиты. Команды кораблей пришлых захватчиков начали безудержно его грабить. В городе с раннего утра начались вооружённые стычки, убийства и разбои. Раздавались громкие крики, плач и стоны, начались пожары. Команды кораблей носились во все стороны по красивому городу, по много раз принося на свои суда мешки и узлы с награбленным добром, пригоняли пленных, радовались, хвалились, пили вино и уносились в город очередными волнами насилия и разбоя. Между некоторыми «героями» начались ссоры из-за добычи. Почти все перепились. Страшно было смотреть на их ошалелые от упоения набегом и безнаказанностью лица.
Телем оставался один на обоих кораблях, приготовив их к немедленному отходу. Старший кормчий категорически запретил ему спускаться на берег, что как нельзя лучше соответствовало новому внутреннему настроению молодого морехода, Одигею! Он лишь с ужасом наблюдал, как его земляки и другие налётчики теряют человеческое обличье и становятся кровожадными чудовищами, которых не насыщают многочисленные убийства.
Забравшись на мачту, Телем смотрел на разоряемый и погибающий город, на его величественные храмы, стелы, высокие статуи местных богов, красивые дворцы, дома и глубоко осознавал только одно – всех пришельцев-грабителей и насильников ждёт страшная и неотвратимая ярость обиженной страны Та-Кемет. Айгюптос обязательно отомстит. Жестоко.
Между участниками набега участились стычки и драки. Они уже начали резать друг друга! Телем не вмешивался. "Когда Боги хотят наказать – Они отнимают разум". Вот ему наглядный урок на всю жизнь, какими бешенными зверьми становятся его земляки и соседи! Которых он знал раньше как нормальных, веселых и в основном добродушных людей, …таких "славных воителей". Тьфу!
К берегу приполз тяжело раненный Арх, его приёмный отец и наставник, главный кормчий их басилея. Прошептал быстро подобравшему его Телему: "Спасай нас всех!" Нда. …Захотелось старику Ористиду принять участие в молодецком набеге!? Получил копьем в бок от своего же соплеменника, ахейца, – не поделили добычу. Ну и зачем всё это!?
К вечеру с востока раздались громкие крики – возвращались в столицу победившие на равнине вооружённых отряды египтян. И Телем кинулся в город оповещать земляков: "Если хотите вернуться домой – немедленно на корабль". Никого не упрашивал дважды. Счёт шёл на мгновенья. Вернулся, пнул двоих с соседнего корабля, чтобы тоже готовили судно к отходу. Взял длинную палку и, пользуясь высоким ростом и недюжинной силой, никому не позволил из вернувшихся покинуть оба корабля для новых набегов. Троих пришлось очень сильно избить. "Будут мстить". Но он выполняет приказ!
Когда в ближайших кварталах показались египетские копейщики и лучники, Телем лично скомандовал собравшимся землякам отчаливать. Арх, кормчий, успел уже всем передать, чтобы слушались только его, Флегонтида, если хотят вернуться домой. Поэтому Телем, командуя, орал громким голосом и лупил палкой всех, кто мешкал, да так, что самому стало страшно. Потом.
Они успели, кроме четверых с его корабля. Тех на берегу настигли египтяне, избили и связали. В сторону улепётывающих на средину широкой речной протоки грабителей полетели копья, стрелы, камни. Ещё пятерых, кинувшихся вплавь за отходящими корабля утащили под воду громадные речные чудища со страшными зубастыми пастями. Крокодилы! О них так много страшных историй рассказывали северяне друг другу. Жуть полная. Но это тоже месть Та-Кемет, "Чёрной Земли"!
Хорошо хоть южный ветер, настойчивый и горячий Нот, поспособствовал быстро уноситься с полными парусами. Погони, хвала Богам, не было. Но это сейчас. Ведь остатки египетского флота где-то притаились, возможно, в засаде в одном из рукавов таинственной речной дельты. Здесь могло спрятаться несколько больших флотилий. Но хвала, Афине-Заступнице, пронесло.
Через день пришлось очень осторожно обогнать два сцепившихся в абордаже корабля союзников: тевкры и ахейцы безумно резали друг друга из-за добычи. Богиня Эрида продолжала собирать свой скороспелый урожай от посеянного в "славных героях" раздора. Телем старался быть более чем внимательным на могучей реке. Соратники из отрядов уже бывших союзников стали также смертельно опасны, как и обиженные жители Айгюптоса.
У выхода в Лиловое море из дельты, в точке встречи на берегу корабли подбирали жалкие остатки сводной армии «народов моря». Ливийцев среди них не было: или погибли в главном сражении, или взяты в плен, выжившие, скорее всего, бегут отсюда домой на запад. «Ливийский царь подавился «египетской рыбой» и может не выжить». Разве сложно было жить в мире с соседями!? А вот его горе-союзнички похоже в ближайшие дни передавят друг друга в попытках переделить захваченную в Саисе добычу. Тяжело и позорно это видеть Телему!
В точке высадки также ожидала очередная «чёрная весть» - в ходе основной битвы погиб наследник их островного басилея, вместе почти со всем отрядом. Выжило только трое, которые и вынесли тело их командира из боя. Перед смертью тот успел сказать, чтобы клинок-трофей, символ их первой удачи в походе Арх, старший кормчий, передал владыке на Астипалею.
Ористид, тяжело дыша, распорядился принять полное командование Телему Флегонтиду, так как кормчего второго корабля, любителя приключений и выпивки, зарезали в Саисе ещё в полдень четыре дня назад. Перед тем, как потерять сознание, наставник смог громко произнести, да так, чтобы слышали все,: «Флегонтид, верни живых домой!»
Телем взял меч-трофей наследника, рявкнул выжившим: «Уходим». Из всего их отряда осталось три десятка земляков на двух кораблях. Почти все ранены. Единственный здоровый – он, молодой кормчий, без жалости в глазах и с полнотой власти. В продолжение бед оказалось, что вода в реке отравлена большим количеством трупов. Обе команды подхватили заразу. Уже на второй день выхода в море начался мор.
Молодому кормчему ничего не оставалось, как собрать выживших на своём корабле, взяв второй на буксир. Через неделю погибли все пленные и половина его команды. Тела умерших он лично выбросил в море. Полтора десятка «героев» держались из последних сил. На Кипр оба корабля он не поведёт – "сожрут" свои. Не одни, так другие. Только на север.
Но приключения бравого похода не закончились.
В одну из ночей к Телему подкрался один из земляков, "герой" из самых рьяных в выпивке и безумии грабежей, захотел отобрать клинок-трофей наследника. Молодой кормчий умело увернулся от взмаха бронзового кинжала и просто выбросил напавшего за борт. Двое свидетелей инцидента лишь похвалили Телема за бдительность и твёрдость. Погибший слишком уж зарвался в своей жадности и безумии.
За три дня до подхода к Криту корабли Телема нарвались на дрейфующий подозрительно в этих местах большой корабль любопытствующих финикийских торговцев. Плотоядная улыбка их кормчего дала понять Флегонтиду, что он вместе с выжившими земляками, обоими кораблями, полными добычи, будет быстро «проглочен» ушлыми и опытными в пиратстве сидонцами. Наставник никак не мог помочь, даже советом – лежит в забытьи.
Финикийцы настойчиво предложили помощь в сопровождении на Кипр, главное место удачного сбывания добычи и сбора всех, кто ходил в поход на Айгюптос. Но «хозяев моря» выдали нетерпеливо обнажаемые клинки – захвату двух почти без экипажей кораблей, по их мнению, ничто не мешало. Только вот собственное сердце вовремя толкнуло Телема-Одигея к уловке.
Когда дистанция сближения благодаря умелому лавированию сократилась до двух десятков саженей, его руки как бы сами схватили заранее изготовленный лук и колчан. И он быстро выпустил точную стрелу прямо в горло финикийскому кормчему. Тот выпустил руль. А ведь парус-то у них был спущен, рассчитывали на весла! Совсем упустили из виду из-за жадности силу и настойчивость южного ветра.
Вторую стрелу он всадил в самого здоровенного сидонца, который явно готовился первым ринуться в абордажную схватку. Резкий разворот руля и точные действия выжившей команды с парусами - корабли Телема удачно свалились под ветер на северо-запад почти вслед заходящему солнцу. Буйный и настойчивый Нот, владыка южного ветра не подвёл! Финикийцы замешкались, пытались догнать на веслах, с парусом у них что-то не получалось. Они быстро отстали.
Только потеряв «хозяев морских встреч» из виду, Телем позволил себе внутри немного расслабиться. Не ослабляя внимания ко всему вокруг и твёрдо держа руль. Это не было победой, а всего лишь «гибкостью» в разрешении проблемы. И надо зайти на Крит передохнуть. Но не в шумный южный порт Комо возле города Феста, а обойти остров с запада и, минуя берег величественной столицы Кносс, снова посетить Малью. Так ближе к дому и меньше привлечёт внимания всяких любопытствующих финикийцев.
В Малье Телем первым делом, разыскал лучшего лекаря и щедро оплатил ему исцеление земляков. Для перегона домой второго корабля, не видя возможности вести его домой силами поредевшей команды, нанял восьмерых фурнийцев, дальних родичей. Десятую часть добычи почти сразу передал в дар местному владыке как знак следования традициям гостеприимства и соблюдения чести островного братства.
А потом целый день потратил на пересчёт и выделение пятой части захваченной добра для приношения Богам. Немного из этого – для храмов Зевса, Посейдона и Афины. Самую же большую долю два с половиной десятка нанятых носильщиков под личным присмотром Телема потащили знакомой горной тропой в храм Реи, Матери Богов.
Его процессию там встретили все жрицы во главе со старшей, Фотидой. Принимая в дар храму такое богатое подношение, она тихонько сказала ему, что такая пышность не обязательна. Главное, по её словам, что Телем-Одигей заглянул в себя, глубже своего старого имени. И выжил, соблюдая честь воина и морехода. Поэтому она снова благословляет его от имени Реи и желает ему не упускать счастья обретения внутренней силы. В отношении приношения Телем-Одигей остался при своём мнении. Танар на прощанье просто улыбнулась и пожелала ему здоровья и удачи. Уходя из храма, он снова почувствовал себя окрыленным. У него всё получилось! И так, как хотело его сердце.
Дальше было неторопливое, совершенно без каких-либо приключений, возвращение домой. Полтора десятка "славных воителей" и два корабля вернулись на родной остров к своим семьям. Их ждали радость близких, плач и стенания о погибших. А также жутко расстроенный взгляд басилея, молча принявшего из рук Телема клинок-трофей в память о доблести утраченного навсегда сына-наследника. Владыка Астипалеи прямо на глазах начал терять силы жить дальше. Присутствующий на церемонии «возвращения героев» Арх Ористид неторопливо описал всё злоключения южного похода. Так зачем всё это было нужно!? Добыча? Она вернёт семьям погибших близких?
Приёмный отец и наставник в море больше не выходил. Здоровье к нему полностью уже не вернулось. Иногда он, опираясь на клюку, появлялся на пристани, чтобы понаблюдать за морем и кораблями, послушать новости от мореходов. А так почти всё время проводил с детворой, рассказывая многочисленные истории о морских приключениях. Телем-Одигей, сын Флегонта, долгие годы ещё ходил по морям, но истинно счастлив был только рядом с любимой семьёй. Удача незаметно присутствовала почти во всех его днях. -----------
Видение уходило, отпуская Вогаза из крепких объятий. Последними отрывками необычной "легенды" стали короткие сведения из жизни далекого морехода. Например, тесть Флегонтида оказывается, был уважаемым строителем дорог на Астипалее, трудолюбивым и педантичным, его часто приглашали выполнять заказы на другие острова. Прозвище Одигей твёрдо прикрепилось к Телему благодаря супруге и наставнику. Старший зять станет прекрасным учеником, будущим кормчим. Младшая дочь выйдет замуж за хорошего парня, знатока мёда, с острова Фурни…
Вся эта история даже утром никак не торопилась оставить уйгура в покое. Мастер Ли в беседе, внимательно выслушав его, ничем не смог подтвердить сведения о событиях на древнем западе. Как позже и Матай. Но через неделю на ближайшей береговой стоянке это смог сделать бывалый Самар!
Опытный старик выслушал Вогаза, не упоминавшего только жрицу Танар, похожую на Айнару, дотошно уточнил многие детали, а под конец стал очень заинтересованным и удивлённым. Ему, оказывается, известно, что изредка некоторые люди после травмы или болезни начинают видеть легенды других народов. Но впервые он слышит такие подробности и правильную последовательность событий в рассказе подчинённого. И главное, эта история, по его выводу, более чем правдива.
Да, на очень далёком западе есть большое море, хотя и не такое громадное, как здешний Восточный океан. Или как Великий Южный, который ещё только ждёт их впереди. …Действительно есть там могучая южная река, как и упомянутые страны и множество островов в том западном море. Именно из одного тамошнего северного царства и вышла страшная победоносная сила эллинского войска чуть больше двух столетий назад. Во главе со своим божественным Искандером Зулькарнайном-Двурогим она для начала покорила всех соседей, в том числе и страну "Черной Земли". И почти без отдыха, будучи намного меньшим числом, разнесла в прах могучую Персидскую державу. Уж персов-то считали совершенно неодолимыми.
Захватили эллины также известную всем здесь Бактрию, Согд, Маргиану и победили одного западноиндийского раджу. Но в Индию это войско не пошло – Великий Искандер неожиданно заболел и вскоре умер. Его потомки прямо у смертного одра "царя царей" переругались и почти мгновенно развалили страну на враждующие страны-куски. Войны между потомками продолжались несколько поколений.
Только недавно на далёком западе появилось и продолжает покорять все без исключения тамошние народы так называемое Римское царство, объявившее себя наследницей эллинов. Говорят, это очень сильная страна и только её можно сравнить по мощи с Поднебесной нынешней династии Хань. Но это царство очень далеко. Оттуда даже не было торговцев и посольств, только слухи.
Самару очень понравилось "легенда" Вогаза. Пришлось повторить её дважды, так как мудрый старик любил серьёзные истории и всегда не против услышать ещё такие же. Но Вогаз решил для себя – если для новых легенд необходимо получить веслом по голове, то уже очередной рассказ из нового видения может стать очевидно глупым концом этой всей его жизни.
Спасибо, конечно, Великому Небу за необычный для Вогаза жизненный опыт и навыки какого-то Телема Флегонтида, древнего морехода. Но, хватит! В этой жизни у него своя судьба и свой путь. А любимую макушку головы он предпочитает сберечь целой и невредимой в любой ситуации.
Интересным стало последующее. Старший кормчий их джонки, на глазах которого и произошёл весь эпизод от начала до конца, вдруг доверил сухопутчику подержать руль управления джонки, благо погода была великолепной для продолжения путешествия на юг, и посмотреть на правдивость сведений. И у Вогаза получилось! Ба Лунь измучился помогать подробным переводом многих сложных подробностей умения водить суда по морю в неоднократных беседах кормчего с уйгуром.
Вогаз сделал для себя однозначный вывод – некоторые навыки кораблевождения Телема у него есть. Не все. И как такое возможно!? Сейчас и здесь, далеко на востоке. Судьба продолжала преподносить сюрпризы. Вот только голову стоит поберечь! И чем важны сведения, полученные от далёкого Телема-Одигея Флегонтида с острова Астипалея в Лиловом море!? Пока совершенно непонятно.
------------ дальше будет "В целях природы обузданья, В целях рассеять неведенья тьму Берём картину мирозданья и... тупо смотрим - что к чему". С уважением, kalpa.
Сообщение отредактировал kalpa7 - Пятнашка, 13.12.2013, 00:50
Чтож как всегда говорю что я не критик а писатель поэтому могу лишь предлогать и советовать что-то. В целом описание событий, места довольно картинны и явственны, читаешь и видишь всё гладко но вот один момент.
Цитатаkalpa7 ()
Вокруг явно начались перемены – чуть усилился ветер, исчезло спокойствие, появилась легкая напряженность, как будто все вокруг стало более плотным как вода. Вогаз внимательно осматривался и даже принюхивался по всем направлениям. Предощущение начало подавать намеки начала чего-то необычного.
Это предложение охарактеризовано резкой сменой действия, завязкой интриги но далее вновь идёт описания чувств и передача настроения. я бы после такого предложения вставил усиление завязки. Таково моё предложение А в целом интерестно буду читать дальше.
Ув. Аванэль, спасибо! И С Новым Годом! Архивирую Ваше уточнение, буду думать. К моему большому сожалению, пока почти нет времени глубоко отредактировать текст. Буду рад Вашим дальнейшим замечаниям и точке зрения. Постараюсь порадовать! Удачи!
Наконец-то завершил 4ю главу последним, 5м эпизодом:
4.5 В усадьбе
Когда уйгурский отряд разместился и бойцов накормили, всех, кроме тяжело раненных, собрал Самар и рассказал о заведённом порядке для гостей в усадьбе, правилах поведения, распорядке и расположении построек. Где можно находиться и куда не соваться. "Нельзя огорчать хозяев, - снова показан кулак начальника, -
Вы – молодцы, хорошо несли службу и доблестно сражались! Печально, что треть из нас ушли к праотцам. Но они выполнили свой долг воина до конца! Мы же продолжаем службу.
Внимание, из усадьбы ни шагу – мы, уйгуры, не должны привлечь внимания местных властей! Пока «не утрясется песок последствий». Все просьбы – только через меня, Самара. Хозяевам стараться не попадаться на глаза. Нам повезло, что доблестная семья Вэй Цзинь дала нам приют и защиту. По воле Великого Неба мы спокойно и со славой вернёмся к родным очагам. Воспользуйтесь пребыванием здесь - хорошо отдохните и подлечитесь. Здешний лекарь очень редкий и знающий мастер".
Под конец Самар рассказал о плане возвращения персидского купца домой морским путем с востока на юг, вокруг всей земли. Все восхитились и согласились.
«И ещё! Всем приглядывать за Бахаром – он тут же успел отличиться… и необычно». Многие хмыкнули и заулыбались. Потом Вогазу с напарником пришлось рассказывать товарищам о событиях утра.
Все первые дни были наполнены отдыхом после тяжелого перехода. Только неугомонного Бахара, которому вечно было скучно или нудно, носило где только можно, и, похоже, где и нельзя. Вогаз тревожился, чтобы он не натворил беды себе и товарищам.
А напарнику легко давались языки, он любил общение, со всеми знакомился, помогал, показывал свою силушку, горделиво принимал восхищение, собирал сплетни, регулярно подъедался на кухне, помогал ухаживать за Матаем и так далее. И как везде успевал?
Отдельно запомнилось общение с лекарем. Дальняя часть казармы имела три помещения для врачевания. Со второго крыльца можно было попасть, по коридору справа, сначала в лазарет на два десятка раненных, а затем была, перед помещением кухни, комната, где лекарь делал операции очень тяжело раненым, больным и покалеченным посетителям. Обе большие комнаты имели сквозные проходы в дальний третий коридор, выходивший на последнее крыльцо казармы.
Там же находились личные покои лекаря и склад всяких препаратов и лекарств. Помогал во врачевании парнишка лет пятнадцати со взрослым и серьёзным взглядом, оказалось – племянник лекаря, и пожилой слуга. Удивило, что кроме лечения отварами, настойками, мазями, зашиванием ран, мастер всегда очень долго и внимательно слушал ток крови на запястьях рук.
А после использовал втыкание в различные части тела тончайших длинных иголок из кости или серебра. Набор таковых он всегда носил при себе на левом запястье в кожаной накладке, похожей на укороченный щиток лучника: удобно – всегда под рукой. Такой же был и у его ученика по имени Ба Лунь.
Бахар уже у кого-то узнал, что на теле человека насчитывается до двух тысяч мест, куда можно втыкать эти «штуки». Основная часть их расположена по двенадцати главным линиям на теле человека, почти под поверхностью кожи. Только изучать эту науку надо не меньше тридцати лет, а то и все сорок.
Примечательны были всегда спокойное деловитое поведение мастера-лекаря, его аккуратность и заботливость. Например, он регулярно заглядывал на кухню проверить качество еды и продуктов, строго следил за чистотой и порядком во всей усадьбе. Его слушались даже сыновья патриарха. Радовала его ироничная, снисходительная ко всему улыбка. Оказалось также, что по вечерам он любит играть красивые мелодии на флейте.
И ещё лекарь, так, по крайней мере, казалось Вогазу, был необычным скрытным воином, мастерство которого внешне никак не заметно. Как, кстати, и глава клана, патриарх Лю Вэй Цзинь. Но подтвердить это никак не представлялось возможным. Уйгур просто ощущал присутствие странной силы у этих двоих, с которой познакомился при первой встрече с патриархом во дворе усадьбы. И она была такой, что в их присутствии упоминание о тонкостях воинского мастерства было попросту неуместным. Почему!?
Про себя он бы назвал проявление силы этих двоих "строгим умиротворением" с оттенком дружелюбия. И оно не было кажущимся или временным. Немного похоже на то, какими ему "ощущались" Хранители в родном крае с татуировкой варана из далёкого детства. Только у тех двоих не было теплоты во взгляде…
Вогаз попал на осмотр и лечение последним из своего отряда. Лекарь, его звали мастер Ма Лунь, отлично говорил на языке тохаров. Беседовать с ним было легко. Для начала тот заставил полностью снять одежду для внешнего осмотра. Долго выслушивал ток крови на обеих запястьях, заглянул в глаза, уши, осмотрел ногти, постучал пальцами через прижатую ладонь по спине и груди. Смазал какой-то пахучей мазью раны и порезы, заклеил их специальными полосками из бумаги. Процедура вызвала небольшой зуд и жжение. И наконец, Ма Лунь воткнул Вогазу с десяток иголок в разные места тела. Боли, как ни странно, почти не было!
Дальше требовалось посидеть неподвижно. По телу начали разливаться едва ощутимые волны какой-то приятной энергии под кожей и в позвоночнике. Ма Лунь невозмутимо готовил очередное снадобье, и, казалось, не обращает на уйгура никакого внимания. Но Вогаз ощутил сквозь накатывающую ясность, почти граничащую с порогом прихода состояния Единения, что лекарь более чем внимателен ко всему в комнате. И даже за её пределами. …Причём очень далеко.
Взгляд уйгура сам по себе быстро утвердился на маленьком деревце со множеством очень мелких листочков и ярко-розовых цветков в красивом керамическом поддоне, установленном на высокой деревянной подставке в углу комнаты. Похоже на какой-то рододендрон. Но такой не встретишь на склонах Тенгритау.
Само растение Вогаз приметил с первых мгновений визита к лекарю. Оценил сразу красоту, миниатюрность и восхитительный аромат цветов. Но такое маленькое! Из почтительности решил не беспокоить лекаря расспросами. Только позже он смог рассмотреть, что деревцу не меньше трёх десятков лет: таковыми виделись кора, узлы веток, видимая часть ствола у корней. И это полное соответствие небольшому деревцу горной сосны, находящемуся в гостиной через двор напротив! Что это!?
Вогаз неожиданно для себя решился и спросил: - Мастер, что это за умение – уменьшать разные деревья из природы? И зачем? - Мы называем это искусство "пэнь-цай", что означает "живая красота, выращенная в чаше", - Ма Лунь произнёс фразу, не поворачиваясь к пациенту и не прекращая готовить снадобье. – Оно появилось благодаря некоторым даосским мудрецам Поднебесной многие сотни лет назад, когда они, приняв решение жить среди людей как знахари, целители, знатоки небесных знаков и природных кругов, обустраивали свой быт как обязательное напоминание о первозданной красоте окружающей нас природы. Ибо это очень важно.
Ведь люди, живя большим и бурным укладом общины и погруженные в повседневные заботы, умеют быстро забывать о главном Чуде жизни – красоте всего, что есть. Старательно заботясь о таких деревцах и созерцая их совершенство, мудрые соединяют в себе почти невозможное – божественное и людское одновременно. Здесь, сейчас…
Есть ещё одно из названий этого мастерства, например, "покрытая зеленью дорога к Дао". Она - одна из многих…
Лекарь повернулся к Вогазу и заглянул глубоко в глаза своему гостю-пациенту. Помолчав, продолжил:
- Почему ты не стал шаманом в своих родных краях? – вопрос был очень неожиданным, "по сути" и доброжелательным. - …У меня с детства не получалось видеть невидимое. И я… не удерживаю твёрдо тропу во снах, - Вогаз предпочёл ответить на вопрос Ма Луня коротко и откровенно, - если бы я умел такое от рождения и правильно, то меня забрали бы из семьи в обучение ещё шестилетним. - Но чувствуешь ты многое и глубоко…
Вогаз подтвердил кивком, дивясь своей откровенности. Мастер с улыбкой продолжил: - и теперь тебе интересно …что же такое Дао?
Вогаз кивнул дважды, никак не решаясь спросить об этом вслух, может быть самом важном в своей жизни!
А лекарь снова улыбнулся, опять глубоко заглянул в глаза уйгуру, и произнёс тщательно подобранные слова:
- Большее. …Просто большее.
Дао - больше, чем есть всё, всё, всё во всех мирах и за их пределами. Ибо Оно порождает причину всего и всех вещей. …Но люди, стремясь к его познанию, для понимания его тайн вынужденно используют слова. Поэтому начинают терять Дао. …А ведь можно пережить встречу с ним. И слова совершенно не помогут, они – всего лишь границы, пределы нашего понимания. Когда же Дао вдруг постучит в твоё сердце, ты поймёшь – нет никаких пределов. И никогда не было.
Когда сможешь отпустить слова в себе, не цепляясь за них, открываясь всему, всем мирам и дальше, где нет пределов, тогда и выйдешь на тропу, где Дао сможет встретиться с тобой. Ибо тропа – это ты. …О большем я не могу с тобой говорить, так как мои слова – всего лишь ступенька для тебя. Или шагнёшь вверх дальше, или споткнёшься. Но её, ступеньку, ты не понесёшь с собой дальше как ношу.
Важно, - Ма Лунь усмехнулся, - чтобы ты всего лишь поверил в свой шанс познакомиться с главным Чудом. …И сложность в том, чтобы ты смог вспомнить мой рассказ. Потом. А пока я продолжу о "пэнь-цай".
Чуть больше ста лет назад великий и мудрый властелин, первый объединитель Поднебесной, осенённый Высоким Небом Цинь Шихуан-ди, смог закончить нашу сложную эпоху Чжаньго, период Сражающихся Царств, соединив под властью Циней всю страну в единый Порядок. И уже в первый год своего правления в качестве императора-ди осознал, как широка и разнообразна Поднебесная. Даже будучи очень энергичным и быстрым правителем, ему бы не удалось её всю объехать за много-много лет!
Поэтому он постановил – на одной из открытых площадок своего дворца здесь в столице, городе Чаньане, все ваны, владыки провинций, должны создать карту Поднебесной, состоящую из уменьшённых копий каждой части страны.
И началось великое соревнование мастеров "пэнь-цай" и садоводов. Каждый ван заботливо следил, чтобы его царство-провинция было как можно подробнее и красивее представлено на великой дворцовой карте. Император Цинь Шихуан-ди был восхищён работой даосских мастеров. Все они были очень щедро вознаграждены. Слава об их величественном и совершенном труде разнеслась по всей стране.
Ещё задолго до окончания работ император стал проводить много времени на этой площадке с картой, наблюдая за действиями мастеров и созерцая различные образцы. Всё чаще прямо там проводил совещания с владыками провинций, свитой и чиновниками. Он якобы мог рассматривать эту карту часами, обдумывая планы укрепления Поднебесной, своих походов, строительства дорог, крепостей, городов и поселений, расширение торговли, ремёсел, улучшения земледелия. Эта карта как бы насыщала его мудростью в управлении Поднебесной.
По распоряжению императора в столицах провинций и больших городах также были сделаны соответствующие карты, чтобы ваны и их чиновники лучше ориентировались в делах своих царствах и быстрее проводили волю великого властелина Циня Шихуана-ди. Спрос на искусство мастеров "пэнь-цай" возрос многократно. И в первую очередь, из-за красоты. Каждая вельможная семья в стране приобщилась к этому искусству, разделяя увлечение императора.
"Пэнь-цай" быстро стало частью культуры и семейного уклада в Поднебесной. Люди оценили красоту и умиротворение, которые дарят маленькие деревца или кустики, безоговорочно приняв подарок даосских мудрецов. По прошествии ста лет теперь уже нельзя представить убранство китайского дома без таких деревьев. И нынешняя династия Хань мудро и тщательно переняла всё самое лучшее из наследия эпохи Цинь, в том числе и "пэнь-цай".
На этом всё, тебе надо хорошо выспаться. Кое-что из нашей беседы уже следующим утром ты не вспомнишь. Ибо для этого придётся потом приложить правильные усилия – таково древнее наставление даосов. Кто-то из небожителей явно благосклонен к тебе. И я рад за тебя!
- Мастер, почему я достоин ваших слов… о сути всего? – Вогаз весь сжался, опасаясь ответа даоса для своего пути. "Жизнь может поменяться в любое мгновение". - Расслабься, - улыбка Ма Луня была… ироничной, - отклик на красоту "пэнь-цай" в твоём взгляде прямо говорит о многом, ещё спящем в тебе. Ты очень похож сейчас на маленькую ящерицу, преисполненную удивления красотой дня под полуденным солнцем, которая стала для неё больше необходимости поесть и выживать в борьбе за жизнь. Она видит дальше своего родного камня и шире травяной лужайки на горном склоне. Она учится отвлечению от повседневности. …Ящерицы слишком доверчивы, открыты и очень увлекаются чудесами. Они – хорошие бойцы, но… именно таково Дао, которое прячется за всем в повседневности.
…Ты сделал выбор в пользу тропы приключений, попав в ловушку чудес Неба и Земли. Что ж, сможешь останавливать слова и повседневность - вернёшься на Большую Тропу к Дао. Некоторые навыки для этого у тебя уже есть. - Спасибо огромное за всё, мастер Ма Лунь! - Удачи на тропе!
Возвращаясь в казарму, Вогаз обдумывал услышанное от даоса. Даже ненадолго присел на веранде, немного полюбоваться полуночным небом, молодой луной, северным ветром и… новыми истинами.
"Дао. Слово казалось как бы чужим и неприемлемым для ума. Но понятие – чем-то полностью знакомым. Более того, несколько раз пережитым. Миры без пределов. Нет границ. Бесконечность… А слова помогают и мешают одновременно – суть почти всегда умеет ускользнуть. Мне также известно и проверено в нескольких событиях жизни, что ясность, собранность и удержание безмолвия выводят сначала на Единение со всем в мире и с самим миром, потом – на присутствие Беспредельного… Не всегда.
И в какой-то момент всё необычное исчезает, оставляя переживание, с каким-то "послевкусием" непредвиденной встречи с очередным Чудом. Зачем? …И кто я!? Может быть, беспредельность терпеливо расставила подсказки в неожиданных местах судьбы для моего понимания, как и всем людям, с какой-то целью? Небо умеет ждать. …Что это за цель!? И нужна ли она мне? Где я теряю нить?
Проницателен Ма Лунь, почти дословно повторил слова мамы о ящерицах после моей Первой Охоты… И тем сложнее мне понимать".
Сердце Вогаза тихо, умиротворённо улыбалось в ответ на эти размышления, радуя терпением. И снова, в который раз, одаривая смирением. "Идём дальше… Спать. А утром хорошо поедим – и бесконечность станет ещё прекраснее. И будет приятно поухаживать за раненым Матаем".
Дословно разговор с даосом о сути всего Вогаз вспомнит только через несколько лет. ------------
Четыре дня отдыха, спокойных забот о раненых товарищах и продолжение знакомства с китайским бытом и традициями.
Но… разразился скандал. Внешне никак не заметный. Встревоженный молодой слуга торопливо и шёпотом передал Вогазу – срочно явиться к Самару. Который якобы "очень разъярён"!? Таким его начальник бывает только в бою… Кстати, а где Бахар?
Предчувствие о возможной причастности молодого напарника к неизвестному пока событию постепенно усиливалось с каждым шагом на бегу в гостиный дом, где поселился Самар, напротив казармы. Ни одна другая возможная причина ярости начальника не показывалась в размышлениях Вогаза.
Он влетел в покои, успев почтительно постучать в дверь и дождавшись знакомого рыка с разрешением войти. Встал возле входа и превратился весь во внимание.
Посредине комнаты стоял навытяжку во весь свой богатырский рост Бахар. Удивлённый, недовольный, со взглядом, устремлённым вдаль. Перед ним мерил комнату печатающими шагами донельзя разъярённый Самар, заложив руки за спину и что-то обдумывая. Ярость! Значит, всё-таки скандал серьёзен.
Оказалось также, что в углу комнаты присутствует, величественно сидя в красивом кресле, сам патриарх клана Цзинь, досточтимый Лю Вэй. Пальцы рук хозяина усадьбы вытянуты, изящно соединены кончиками между собой перед грудью, обозначая обеими ладонями простой и красивый жест размышления, собранности и умиротворения.
На лице мастера – знакомая ироничная улыбка. В его присутствии "ничего плохое не может произойти"… Красивейший кустик китайского можжевельника как очередной для Вогаза шедевр "пэнь-цай" восхитительно дополнял образ патриарха, смягчая атмосферу в помещении от разбушевавшихся эмоций Самара и напряженности в неподвижной позе Бахара, похоже, не хотевшего признавать в хоть чём-либо свою вину.
Два богатыря. Пожилой и молодой. Почти одинакового роста и комплекции. Такие похожие… или совершенно разные!? Загадка. Традиция любого уйгурского отряда – начальник является отцом-владыкой, все подчинённые – его дети, "старшие" и "младшие". И никак по-другому! Испытание, клятва и обряд "усыновления" связывала бойцов в отряде стражников намертво.
Не насовсем, до конца оговоренного срока службы в несколько лет. Но жизнь в походе, в боях, схватках, невзгодах и… скуке обычных дней пропитаны жесткой субординацией, крепкой дисциплиной и полным доверием. Самар имел права владыки и живого божества – жестоко карать и достойно поощрять, мог собственноручно убить, например, за предательство…
Бахар со скукой (!) в голосе размеренно рассказывал, что на второй день пребывания в усадьбе раненные в лазарете очень попросили его поискать себе другое место для ночлега из-за громкого храпа… И он, не особо думая, перебрался на большой сеновал возле конюшен. Старший конюх был совершенно не против. В этот момент патриарх Лю с улыбкой кивнул в подтверждение этих слов.
Вечером одна из молодых служанок возле колодца, как бы невзначай, предложила Бахару… сделать массаж широких плеч, по её мнению настоятельно требовавших расслабления. И молодой уйгур согласился. Ну там дальше… На следующий день пришла её подруга. И тоже предложила сделать массаж. Немного другой…
А на четвёртый день пыталась прийти третья… Но ей помешала первая и… они устроили ожесточенную ссору и драку возле колодца. На глазах у многих. Скандал резко оборвала старшая управительница, супруга Фа Вэя. Бахар ей честно признался, что никого из девушек насильно не побуждал к близким отношениям. Он имеет честь и никоим образом не собирался нарушать закон гостеприимства! И не только здесь в усадьбе, а везде, где бы не заносила судьба…
Патриарх Лю снова утвердительно кивнул. Опять с улыбкой. "Бахар не виноват!"
Видя такую реакцию хозяина усадьбы, Самар скривился. Как если бы у него под носом раздавили клопа… Начальник отряда иногда никак не сдерживал свои эмоции! Редко, но всё-таки бывало такое. Он встал лицом к Бахару, уперев кулаки в бока – "горный дэв раздумывает…" Подопечный продолжал смотреть поверх головы Самары.
Звенящая напряжённость в комнате.
Мда, неприятно, неуместно, несуразно, не вовремя… Вогаз искренне сочувствовал напарнику: сам он… дважды попадал в похожую ситуацию ещё в Турфане. В итоге, Вогаз стал очень осторожен в знакомствах. Виновным тогда его тоже не посчитали, но старшие никогда не упустят возможности устроить очередную выволочку молодёжи, заботясь о нравах, приличиях, традициях… И молодые потом, рано или поздно становятся новыми "старшими". Заботятся о детях, сокрушаются о падении нравов, к удивлению для других превращаются в ревнителей традиций и порядков…
В углу комнаты немного кашлянул по-прежнему ироничный досточтимый Лю Вэй. …Привлекая внимание Самара. Пожилой уйгур повернулся к хозяину усадьбы. Предложение патриарха было простым и уместным: со следующего дня начать тренировочные бои между уйгурами, теми, кто здоров, и бойцами клана Цзинь. Для обмена опыта и совершенствования навыков…
Самар согласился. У Бахара хищно блеснули глаза. Заметив оживление молодого уйгура, начальник принял решение – Бахар собирает свои вещи и перебирается ночевать в покои Самара. Пока так. Дальше будет видно. Патриарх Лю кивнул. Бахар убежал за вещами. Самар взялся за Вогаза:
- Следишь за поведением Бахара в течение каждого дня, ни на шаг не отпускать от себя, пресекать любые поползновения молодого героя "прогуляться" в одиночку. Самар накажет Вогаза за любое "приключение" напарника. Тренировочные бои и уход за ранеными – наилучшее занятие для молодых лоботрясов. Вогаз свободен. Пока.
В коридоре неожиданно пришлось задержаться – открытые двери на восточную веранду вели в… рукотворный мир масштабного "пэнь-цай". Сад!
Вогаза "оглушило" красотой. Не имея разрешения выйти даже на веранду и охватить взглядом чудо мастерства садоводства, он смог лишь сделать несколько шагов и замереть у выхода.
С веранды вниз вели изящные ступени, переходящие в сказочную небольшую тропу. Она была выложена каменными плитками самой разной формы. Уводя возможного посетителя в таинственные ракурсы знакомства с образцами совершенства красоты маленьких деревьев, кустиков, цветов, травянистых лужаек, групп камней или достаточно больших валунов… Столько всего красивого и в одном месте!
Три миниатюрных мостика соединяют в одну композицию небольшие пруды с водяными растениями. Много невысоких хвойных и лиственных деревьев, можжевельника, кустиков молодого бамбука и множество неизвестных уйгуру растений, цветов. Везде аккуратная чистота и ухоженность. И как бы ничего лишнего… Вогаз попытался представить, сколько труда, терпения, знаний и любви к прекрасному пришлось вложить мастерам "пэнь-цай" в Чудо на площадке размером сто на сто шагов – труд целого поколения!?
Части сада начинали "светиться" и "звенеть" для него. Несколько мест оказались "чуждыми" – наверное, он не знаком с такими местами…
Ощущения бурно всколыхнули память, когда Вогаз подростком безудержно носился почти каждый день по горной округе родного стойбища. Знакомился, изучал и всячески запоминал каждый участок любимой местности: и горные склоны, и леса, ущелья, горные луга, обрывы в пропасти, ручьи, водопады, озёра и всё, что было там. Дома! Родной край во всем своём разнообразии звенел, светился и нашёптывал ему много лет красоту и тайну, одаривал Единением и счастьем.
Взгляд Вогаза неожиданно развернулся и… заметил патриарха Лю и Самара, наблюдавших за ним. Улыбка главы клана говорила о понимании восхищения молодого уйгура искусством Поднебесной. Пауза затягивалась. Китайский мастер проницательно заглядывал в глаза молодому гостю. И произнёс он, наконец, только одну фразу: "Побудь здесь. Сколько захочешь". Развернулся, кивнул Самару и ушёл в коридор. Начальник посмотрел ему вслед и теперь уже взгляд пожилого уйгура озадачил Вогаза – его начальник был расстроен! Немного. А после небольшой паузы услышал странные грустные слова:
- Не очаровывайся красотами Поднебесной, Барсук. Мы очень чужие для китайцев. Как и они для нас. Эта страна, расширяясь на запад, несёт малым народам Гоби свой порядок, проверенных многими столетиями борьбы и войн. И таким, как мы, в основном предложат только две судьбы: или рабство, или жизнь пограничных поселенцев для защиты от дикой орды. Они уже никого из народов земли не смогут признать равными себе - их древний уклад и традиции слишком величественны и могучи. Поднебесная стара и мудра.
Может, кое-что я и не вижу конкретно для тебя и для твоего знания Великого Неба, но напомню, ты – уйгур, а значит воин и защитник, к тому же мой подопечный и приёмный сын. На время службы в моём отряде. Просто помни – мы и они сейчас не враги. Но и не родственники. Доверяя полностью этой семье Вэй клана Цзинь, я никогда не доверюсь в Поднебесной любому другому клану. Так сложилась моя судьба. Будь осторожен. …И поторопи Бахара.
Самар резко развернулся и ушёл к себе. Удивлённый Вогаз ещё пару мгновений продолжил созерцание сада… И остановил себя. Чтобы вернуться в людской мир, в повседневные заботы. Бахару он ничего не сказал, только привычно подмигнул. Напарник почесал свой затылок и… улыбнулся. -----------
На следующий день состоялись первые бои на тренировочной площадке. Самар выставил с разрешения лекаря Ма Луня пока только Вогаза и Бахара. Патриарх Лю сразу выставил шестерых бойцов, уравнивая различие в росте и комплекции. Оружие – бамбуковые палки и деревянные щиты. Численный перевес китайским бойцам не помог. Все они были достаточны быстры, искусны, ловки…
Но… два молодых уйгура, перемигнувшись между собой – вспомнились уличные драки в Турфане, с воинственным криком ринулись лупить соперников. Оба они не уступали китайцам ни в скорости рук, ни перемещении. И уж в полной мере использовали своё превосходство в физической силе, длине рук и росте: ни один из бойцов клана не был выше плеч уйгуров. А пользуясь большей силой удара, ещё и быстрее выводили соперников из строя. Патриарх Лю добавил ещё четверых – десятеро против двоих! И Бахара понесло…
Уже в скором времени мастер Ли по знаку отца остановил схватку, ударив в большой бронзовый гонг. Перерыв. Итог: у троих бойцов клана разбиты головы, четверым серьёзно отбиты плечи, все остальные – потирают побитые запястья. Вогаз и Бахар основательно побиты со всех сторон, сплошные кровоподтёки и царапины. И улыбки от уха до уха! Насколько понял Вогаз, патриарх Лю устроил проверку не уйгурам, а наглядный урок своим.
Четыре десятка китайских бойцов сидели рядами на площадке за казармой и хмуро следили за поединком своих товарищей против двух здоровенных пришельцев. Похоже, урок для них был в том – с кем им, возможно, придётся встретиться в бою, если вдруг занесёт в Западный край за границу Поднебесной. С боевым оружием у них есть, конечно, шанс победить. Но и у жителей Гоби, Тарима и Тенгритау будет такая же возможность отлично постоять за себя. Или напасть…
Далее за дело взялся лекарь Ма Лунь. Одного потерявшего сознание бойца клана в его покои отнёс лично Бахар: справиться с накатывающим "помрачением в бою", когда теряется контроль, у него по-прежнему не всегда получалось.
Умываясь возле колодца, Вогаз заметил вопросительный взгляд напарника. Тому, похоже, срочно понадобилось "проверить заточку кинжала у кузнеца". Это по дороге мимо конюшен и… сеновала. Оставалось только сокрушённо улыбнуться, кивнуть и проследить, не закончил ли раньше времени Самар беседу с патриархом Лю и его сыновьями.
Вечером Самар собрал в столовой своих бойцов и распорядился: всем уйгурам сбрить бороды и усы, научиться заплетать пучок волос на макушке головы, как это принято у китайских бойцов. У всех стражников из отряда Самара снимут мерку для пошива новой одежды, где обязательно будут знаки-эмблемы клана Цзинь. В общем, они внешне должны стать похожи на наёмников, служащих в семье Вэй не меньше двух лет.
Новый распорядок будет введён уже со следующего дня: утром тренировки на площадке за казармой, после обеда - занятия по изучению китайского языка и тонкостям быта и традиций Поднебесной. Также все уйгуры начинают кушать любую местную еду только палочками. Как выразился Самар: "А если руки кривые, то вы у меня спать с этими палочками будете!" Значит – впереди учёба и учёба.
До нового путешествия на восток к океану, оставалось десять дней. Интересных дней.
--------- конец 4й главы, дальше будет "В целях природы обузданья, В целях рассеять неведенья тьму Берём картину мирозданья и... тупо смотрим - что к чему". С уважением, kalpa.
Сообщение отредактировал kalpa7 - Субботтаж, 04.01.2014, 17:58
К полудню на переходе собачка, жалобно скуля и «зовя» своего хозяина, кинулась в северном направлении. Охранники напряглись. Самар, взяв с собой десятку стражников, двинулся по следу собаки. Вскоре они исчезли за барханами. Через половину часа вернулись. В трёх сотнях шагов собака обнаружила встречный караван, попавший в бурю.
На мой взгляд слово собака здесь повторяется слишком асто возможно его следует заменить словами пёс или четвероногая ищейка?
Цитатаkalpa7 ()
Стало грустно…
предлагаю немного растянуть данный момент такими подобными предложениями: волна грусти окатила всех и её холод вырвал из сердец последние остатки надежды
Цитатаkalpa7 ()
кому-то принадлежат?» Матай
пропущена точка.
Цитатаkalpa7 ()
Каждому вручили новый нож «пчак
Не перестаю узнавать новые для меня восточные слова, города и т.п. kalpa7, вы наверное родом с востока?
Цитатаkalpa7 ()
Почему так «на весах» у богов? Что люди того или иного племени делают не так? Смерть всегда заберёт и хороших, и плохих. И здоровых, и хилых. И доблестных, и недостойных. И любящих, и ненавидящих. Но всех. Рано или поздно. И как бы люди не объединялись в племена и союзы, чтобы выжить от внешних врагов или бурь, смерть забирает и их – союзы распадаются от предательств, племена растекаются по свету, теряя связи с «родными корнями», мор не щадит никого.
Красивое изречение (в меру красоты коль её можно приислить к смерти) Но я пмню упоминание о Тебете предлагаю вставить сюда разнобокую философию смерти и соединить её во едино с уже изложенной. а именно: в Тебете смерть это лишь начало новой жизни, новый путь, новая цель и всего этого достойны лишь эмм....самые достойные...
Цитатаkalpa7 ()
довольными «лисьими» глазами
а может по лисьи хитрыми глазами?
Цитатаkalpa7 ()
огаз постепенно приводил в порядок метущиеся мысли
Метущиеся... почему то моё чтение налетело на это слово как коса на камень: может тогда приводдил в порядок мысли что бременем теснились в голове?
Ув. Аванэль, спасибо!!! С Рождеством! Всё архивирую, буду думать. Вы - по существу! Приятно! "В целях природы обузданья, В целях рассеять неведенья тьму Берём картину мирозданья и... тупо смотрим - что к чему". С уважением, kalpa.
Спасибо! Удачи! Постараюсь порадовать! С 23х до 4х - это моё обычное время для работы, днём никак... Сейчас важный эмоциональный момент в 4м воспоминании в 3й главе. Сложно, но в тишине получается. "В целях природы обузданья, В целях рассеять неведенья тьму Берём картину мирозданья и... тупо смотрим - что к чему". С уважением, kalpa.
Сообщение отредактировал kalpa7 - Вторка, 07.01.2014, 06:04
Кроме персидского каравана, в котором шёл Вогаз, из оазиса Дуньхуан в то утро вышли ещё два каравана, более многочисленные и с большой охраной. Это радовало. Но десятник Матай мимоходом сказал, что стражники там самые разные. Неплохо, конечно, но нужно быть готовыми к неожиданностям. Бывали нередкими случаи, когда охранники разных караванов не находили общий язык. Это приводило к вооруженным стычкам и выливалось в грабежи и убийства.
Нанимались в охрану и лазутчики от кочевников, готовя своим соплеменникам удачное нападение. А уж мелкие потасовки, особенно между молодыми стражниками, бывают достаточно часто. Наказывают участников столкновений очень жестоко. О репутации отряда бдительно следят командиры.
Знакомых Матай в тех отрядах не увидел. Потому и узнать точно, какова эта охрана, ему пока не удалось. А вот Самар мрачный – значит, есть причина. Начальник уже переговорил с предводителями тех двух отрядов, чтобы действия были согласованными на случай нападения. Но что-то ему здорово не понравилось.
Матаю он наказал следить за Бахаром неотрывно. Если здоровяк устроит хоть одну попытку помериться силами с кем-то из чужих наёмников или караванщиков, то Самар лично и с удовольствием привяжет ремнями раздетого догола богатыря к передней арбе каравана вместо верблюдов как глупую тягловую силу в назидание всем «удалым молодым баранам», которые не слушаются старших.
А Вогаз, если не предотвратит поединок, будет бежать рядом, поить здоровяка водой один раз в день, смахивать с плеч «легендарного богатыря из Турфана» песок, убирать острые камешки на пути и пороть плёткой в полдень, чтобы все видели, как в отряде Самара поддерживается дисциплина и порядок. Несогласные же с требованием начальника будут проданы в рабство в Поднебесной на первом же большом рынке. Где таких рабов, первым делом, кастрируют и продают для тяжелых работ. В каменоломни или рудники…
Почему? - Матай иронично усмехнулся озадаченным и расстроенным парням. Они знали, что Самар слов на ветер не бросает. Матай выждал, разглядывая подопечных, и с печалью в голосе стал разъяснять. - Всё очень просто. Легенда о новом герое в оазисе Дунхуан уже разлетелась птицами сплетен во все стороны. И найдётся достаточно непоседливых идиотов-силачей, которые захотят подойти, посмотреть и проверить, таков ли наш герой-богатырь, как гласит новая легенда.
Скука вояк – страшная сила! В общем, …и Матаю тоже удалось испортить напарникам настроение надолго.
Чуть позже Вогазу пришлось долго утихомиривать расстроенного Бахара, который как всегда всё принял глубоко в сердце. Обиделся парень… и снова пришлось занудно объяснять напарнику, причём, не в первый и, увы, не в последний раз, почему нельзя меряться силами не вообще, а на службе.
Где Вогаз провинился под Небесами и перед предками, заработав такое поручение? Лучшее лекарство от «несправедливости судьбы» нашлось неожиданно просто – тренировать мастерство Бахара во владении новой чудо-палицей. Правда, очень скоро Вогаз пожалел об этой своей находке….
Молодого напарника «кашей не корми» - дай возможность поупражняться. Соперником в бою на дубинах он был сильным и опасным. И практически непобедимым для Вогаза. Клинки и кинжалы он откладывал во вторую очередь своего ратного умения. Другие стражники «как бы избегали» упражняться с ним в учебных поединках, мотивируя свою предрасположенность к тому или иному оружию.
Как Вогаз, например, предпочитал сначала лук и стрелы, только потом клинок, копье, кинжал или пчак. Дубинки и палицы у него находились как бы на последних местах предпочтения. Тяжелы. Ему же нравилась легкость, потому что дольше сохраняешь силы. Всего то – ткнуть точно клинком или немного, где надо, резануть.
У Бахара же было по-другому: для него тяжесть дубины или палицы собирали всё его внимание бойца на поединке сразу и уже, а в зависимости от характера схватки и мастерства противника, он распределял свою силу и выносливость – или надолго, или мгновенно выкладывался. Но всегда любил в начале «поиграть»… Ну и себя показать.
Они много спорили о тонкостях мастерства воина ещё в начале совместной службы. Вогаз тут не уступал ещё и потому, чтобы напарник сам находил и проверял собственные доводы выбора того или иного предпочтения, их подтверждение в жизни, набирался опыта и мастерства. Его самого так воспитывали. «Чтобы думал».
Матай, как их наставник, был недоволен точками зрения обоих. Считал, что схватка или битва страшны неожиданностями, потому надо мастерски владеть всем, что есть под рукой. Понимая, что это сложно «выращивать» во время службы и не с детства, он всё же стремился к этому сам и подопечных терпеливо натаскивал, нагружая дополнительными занятиями, тренировками и работами.
Самар десятника всегда поддерживал, от себя добавляя регулярное обучение действовать в группе и по команде. Кроме того, оба командира любили внезапные проверки. В этом отряде молодым воякам приходилось всегда быть начеку… Однако, если Матай стыдил или «поднимал на смех», то Самар безжалостно наказывал, хотя иногда, точнее изредка, и объяснял почему. Невзирая на все трудности службы в знаменитом отряде. Вогаз был очень доволен, что имеет таких наставников и напарников.
Только выбивало из колеи другое, не меньшее… Небольшая птичка на ветке кустарника, шелест песка под ветром в барханах или листьев в лесу, бесподобные звезды ночью, восхитительные рассветы или закаты. И многое другое в дикой природе.
Вогаз не мог не видеть и не наслаждаться красотой природы вокруг, у него с детства установилась как привычка необходимость частых попыток единения с окружающим, без привычного людского восприятия, а хотя бы на пару мгновений безмолвия. Без этого он начинал "задыхаться", живя "по-людски".
И это очень трудно было объяснить, ведь оно не забирало его внимания на службе, а, наоборот, дополняло. Иногда сильно! Добавляло серьёзного спокойствия и умиротворения к повседневным заботам. …И это, разумеется, не делало его понятным Матаю, Бахару. И другим, кто замечал. Самар хмурился и считал Вогаза не совсем надёжным и адекватным, однако пока мирился.
Раздвоенность погружала парня в грусть, доказывать что-либо и кому-либо он не собирался, а старательность и послушание не уменьшали подозрительности наставников. Спасало собственное утверждение, что любое дело, если взялся, должно быть сделано. И не любой ценой или как попало, а правильно. И в срок.
Потому пришлось терпеть бездонную удаль Бахара. Хвала предкам, подсказали Вогазу посильнее обтесать старую булаву напарника, чтобы была не хорошим «куском бревна», а более–менее удобной дубиной. И прослужила подольше в «рождении силы новенькой чудо-палицы».
Перед очередной тренировкой Вогаз обязательно натягивал тёплую куртку из толстого войлока, одеваемую в холода. Дополнительно подкладывал вовнутрь на плечи тряпки, обматывал ладони и запястья толстыми полосками от накидки. Хотя и от ударов новой палицей это защищало слабо, как и щиты стражников. Свой щит Вогаз потерял сразу. После разбитого третьего Бахару пришлось изобретать вместе с Вогазом защиту из всего, что только можно было раздобыть в караване и в окрестностях.
Кстати, на первом же рынке, в оазисе Аньси возле «Яшмовых Врат» в Поднебесную, Бахар, по совету непонятно кого, так и не признался потом, не пожадничал - купил немаленького бычка. И втихаря, когда Вогаз был чем-то занят на стоянке, проломил новой палицей животному голову - «чтобы прочувствовать силу ударов перед предстоящими схватками и битвами».
Вогаз почему-то расстроился, вспомнив последователей Будды. Но и Бахар тоже был как-то прав. Оказывается даже на привычные мелочи повседневности можно посмотреть с необычной стороны. Напарник же сам приготовил из мяса кучу всяких вкусных блюд для товарищей по отряду и про запас. Такое угощение послужило неплохим «подкреплением» новой легенды теперь уже и стражниками отряда.
Откладывать же испытание силы удара «по живому» до первого боя тоже было как-то неправильно. Не хотелось же Вогазу, что бы Бахар, используя новую палицу, подвёл сам себя. А значит и других. Потому он смирился. Только настоял, чтобы на всех последующих тренировках Вогаз выбирает оружие себе сам: клинок, копье, кинжал или дубинка. А Бахар же использовал вместе с палицей или щит, или свой необычный индийский кинжал. И ещё Вогаз перестал называть новое оружие напарника «чудесным».
Отчётливо вспомнилось их первое знакомство и совместная служба в городской страже Турфана.
"В целях природы обузданья, В целях рассеять неведенья тьму Берём картину мирозданья и... тупо смотрим - что к чему". С уважением, kalpa.
Очередной караван из Кашгара торопился в Турфан. Лето было в разгаре, и жара становилась неимоверной. В такое время всё чаще появлялись пылевые бури. По словам старожилов, пустыня Такла-Макан неотвратимо набирала силу: рано или поздно весь Таримский край, от Памира до Наньшаня, покроют могучие песчаные барханы. Тохары уже покинули несколько городов и поселений юго-западнее озера Лоб-Нор. Их оазисы поглотили пески… Пустыня продолжала расширяться.
По совету пожилого напарника из этого каравана Вогаз устроился в Турфане на сезонную работу у богатой тохарской семьи на виноградник. Платили там неплохо и хорошо кормили. Необычно радовало очень приятное ощущение, когда он прикасался к виноградной лозе или брал в руки срезанную кисть, - было что-то восхитительное для него лично в этом удивительном растении. Почему!? Сердце помалкивало. Пока.
Виноград здесь был одной из главных культур, приносящий большой доход. Почти треть караванов приходили сюда только за ним. Турфанский сладкий кишмиш и местное вино очень ценились по всей известной земле уже много столетий. Вогаз, кстати, с последним не перебарщивал, помня свой крайне неудачный опыт попойки ещё в первом караване.
Нравы повседневной жизни в Турфане были уж очень свободными… В жаркое время дня почти всё население перебиралось в многочисленные пещеры подземных оросительных каналов-кязиров к берегам ручейков и маленьких проточных озёр с удивительно чистой и холодной водой. За порядком в этой легендарной системе выживания в пустыне строго следила местная власть.
Уже довольно скоро молодой уйгур-наёмник стал здесь объектом пристального интереса местного женского общества. И ему приходилось очень здорово изощряться, чтобы не попасть в «любовное услужение» и, уж тем более, быть принужденным к женитьбе - это в его планы никак не входило. Хоть и было заманчивым… Но, всё же, неприятным. Нигде Вогаз не сталкивался, ни раньше, ни позже с таким развратным домогательством и свободой нравов.
Потому он взял себе за правило упражняться в стрельбе из лука в послеобеденное время. Нашёлся отличный участок виноградника, где была возле ограды огромной усадьбы хоть какая-то тень от красивых высоких тополей. Здесь было очень тихо, что радовало чутье Вогаза необходимостью вслушиваться в любой звук. Как на охоте!
Через пару месяцев такой «спокойной» жизни Вогаз, во время одного стрелкового уединения, почувствовал, что за ним очень внимательно наблюдают. Это были взгляды любопытствующих вояк - таких ни с кем не перепутаешь. По издаваемым тихим звукам, запахам их было трое. Они тихонько забрались на ограду и уселись наверху понаблюдать.
Парень отметил, что у них не было агрессивных намерений, потому решил пока ничем не показывать, что он их обнаружил. Просто мастерством стрельбы можно сразу предложить им весомые аргументы для возможной беседы – типа «ну и чего надо?». Пять стрел, очень быстро и точно выпущенные в мишень с двадцати шагов, ему показались достаточной «демонстрацией». После чего он спокойно повернулся с опущенным луком, но с наложенной очередной стрелой к ним лицом.
Трое из городской стражи. …Ну очень уважаемые здесь и в окрестностях Турфана представители власти! В известных всем красных рубахах и кожаных доспехах, вооружены копьями, клинками и кинжалами. Двое – уйгуры, постарше. Третий – тохар, причем лучник, чуть моложе Вогаза. За спиной хороший средний лук и колчан на два десятка стрел, кольцо на большом пальце правой руки. Как и у Вогаза.
Всё в их позе и поведении, даже в экипировке, говорило про многолетний и серьёзный навык воинов. Судя по взглядам – привело их всё-таки любопытство. За весь период проживания в Турфане Вогаз ни разу не дал повода местным властям заинтересоваться собой. Подумывал вначале даже наняться в городскую стражу, но его здесь никто не знал. А без серьёзных рекомендаций попасть в этот отряд было невозможно.
Стражникам очень хорошо платили, кормили, одевали и потому они прекрасно справлялись со своей работой. С нарушителями порядка они не церемонились, к бандитам, ворам и всяким «бузотёрам» были безжалостны. Помогали всем жителям при пожарах. В основном их уважали, и даже побаивались.
Сидевший на ограде посередине старший стражник, лет сорока, спрыгнул вниз и сделал пять шагов в сторону Вогаза. Наказал парню назваться. Его напарники остались сидеть на стене. Вогаз с почтительным поклоном представился и коротко рассказал о себе. Старший кивнул, услышав имя деда наёмника - Бахар, удивлённо усмехнулся. Но не объяснил, почему.
Сам он назвался Матаем, пятидесятником городской стражи. Услышал скрип тетивы и свист пускаемых стрел, решил проверить, что происходит – в частных владениях редко встречаются упражнения в стрельбе в самый солнцепёк. Показанную Вогазом «демонстрацию» он серьёзно и положительно оценивает.
Через неделю, на большом празднике в честь урожая, будут состязания лучников. Матай предлагает Вогазу выступить и показать себя. Если будет удача – будет принят в отряд городской стражи, он лично замолвит слово за парня: хорошие лучники всегда очень ценятся. Обрадованный Вогаз сразу согласился – после уборки урожая ему всё равно предстоял поиск новой работы. После ухода стражников он быстро отправился в местное святилище поблагодарить небеса, богов и предков.
На большом состязании лучников Вогаз, почти из трёх сотен участников, вошёл в двадцатку лучших, заняв семнадцатое место. Не столь почётно как первые десять или даже пятеро лучших, но более чем достаточно для похвалы Матая и его согласия взять молодого уйгура под опеку в отряд городской стражи.
На следующее утро Вогаз дождался будущего командира и наставника у ворот северной казармы. Матай быстро указал Вогазу присесть в сторонке, пока он будет занят. Сначала распределялись ежедневные караулы к воротам, на башни и в патрули по городу. Оставшиеся бойцы начали тренировку…
Под длинным навесом напротив входа во двор располагались длинные ряды скамеек и столов. Вогаз сложил свой лук, колчан и личный узел на крайнюю скамью. Не снимая клинка, присел с краю – чтобы видеть Матая всё время и быть готовым немедленно подойти, если позовут.
Четыре десятка парней и мужчин, раздетых по пояс и самой разной комплекции, недолго разминались, а затем начали отработку формальных движений с шестами по команде крепкого уйгура лет тридцати пяти. Матай немного понаблюдал и зашёл в помещение.
Вогаза приятно порадовала дисциплина и собранность стражников. Никто не ленился, все старались. Наставник проходил между рядами, уделяя внимание почти каждому бойцу. Рядом с некоторыми задерживался для корректировки движений. Нового для себя Вогаз пока ничего не увидел. Но ему было очень интересно.
Он старался смотреть не только на сами упражнения, а, скорее по привычке, увидеть каждого бойца и его навыки. Почти все они были «неплохи». Как потом ему стало известно, дисциплина и послушание подкреплялись жесткой системой наказаний: оставляли без жалованья, назначали на работы или выгоняли. Новичков ждал испытательный срок в месяц.
Среди всего отряда выделялся внушительной комплекцией молодой богатырь лет двадцати. Ростом чуть повыше Вогаза, широченные плечи, подтянутый живот, очень большие и крепкие мышцы рук, ничего обвисшего – здоровяк регулярно тренируется. Движения хорошо поставлены, легкий шаг. Похоже очень опасен. Правда, зачем он делает такое «зверское лицо»? Удаль шалит? Те, кто постарше – просто сосредоточены…
Объявили перерыв. Здоровяк ловко крутанул шестом и неожиданно двинулся в сторону «пришельца». …Что-то задумал. Шагов за двадцать он громко рявкнул Вогазу: «Эй, ты, приблуда! Принеси мне вон оттуда воды. Меня мучает жажда… Бегом, я сказал!» Намерение устроить проверку гостю «на прочность» читалось во всей красе… Остальные бросали косые взгляды.
Вогаз медленно посмотрел по сторонам, «чтобы убедиться в отсутствии других объектов» внимания могучего богатыря. Медленно встал, сделал пару шагов к середине этой части двора, как раз напротив здоровяка, разминая шею и плечи. Встал прямо, положив ладонь на рукоять клинка. И медленно покачал головой, недовольно надув губы.
«Ты чего, не понял?» - вопросительно рявкнул здоровяк снова. Для увесистости своего намерения он крутанул шестом и двинулся к Вогазу. Но не быстро. Значит, задумался. Оставалось одно. Легкий шаг правой ногой назад в оборонительную стойку, клинок быстро выхвачен. Короткий круг лезвия вращением правого запястья. И оружие - за правым плечом, удерживается обратным хватом. Богатырь остановился в пяти шагах, ловко перехватил поудобнее свой шест для атаки. Поединок взглядов… Сильный боец. Шансы неизвестны. Такого можно только или обмануть, или подловить на промахе. Если успеешь…
Позади быстро насторожились и начали приближаться остальные стражники с шестами – «гость» обнажил оружие у них в казарме: «Угроза!»… И громкий рык Матая «Всем стоять!!!» Соперник не пошевелился. Показался пятидесятник, быстро двигающийся к месту возможного поединка. Под мышкой у него было два учебных клинка из дерева. Вогаз выпрямился и убрал своё оружие в ножны на поясе. Молодой богатырь пока не сводил глаз с «гостя».
Только когда Матай подошёл вплотную он развернулся, выпрямился и прижал шест к плечу. Сделал «невинное лицо». Десятник громко, чтобы слышали все, обратился сначала к нему: «Бахар! Для начала познакомься со своим новым напарником, Вогазом, сыном Октая, сыном Бахара… А то одному тебе всегда слишком скучно». Оба парня удивлённо посмотрели друг на друга. Надо же… «Мой дед Бахар был простым охотником… и много где побывал. Имена при встрече не совпадают под небесами просто так. Интересно-о-о!»
Дальше Матай спокойно сказал: «Можете пожать друг другу руки». Хватка ладони у богатыря – как будто руку зажало падающим деревом. Больно… Но вполне терпимо, даже гримасничать не будем. Это, наверное, и вызвало небольшое удивление во взгляде Бахара. Новый напарник молодому силачу был всего лишь непонятен. Пока.
Матай удрученно хмыкнул, видя это «маленькое состязание ладоней», и жестко скомандовал: «Бахар! Три круга бегом вокруг казармы… для улучшения чувства гостеприимства». Парень кинул шест кому-то из стражников и сорвался с места к выходу. Пятидесятник внимательно посмотрел ему вслед, затем повернулся к Вогазу: «Какое у тебя прозвище?» - «Барсук», - его так прозвали напарники в первом караване. Вогаз не мог назваться истинным прозвищем «Зелёная ящерица» вне Рода или как по разрешению шамана.
– Тогда понятно… Покажи мне свой клинок. Надо же!? Очень хорош. Похож на индийский. Отложи его пока. Сейчас проверим твои навыки. Разденься до пояса. Бери учебный клинок. Стрельбу из лука твою я видел, теперь же проверим остальное. Всем отойти!
Стражники тут же освободили середину двора. За показательным поединком кроме них на крыльце входа собрались также посмотреть двое тохаров, один пожилой, второй - помоложе. Как позже стало известно, командир отряда и его первый сотник.
Занимая позицию, Вогаз старался максимально собраться. Но не напрягаться физически. Как учил кузнец Багатай. Такой проверки уже не было давно. Они с Матаем встали в четырёх шагах друг от друга. Стандартная позиция. Матай не напряжен, безмятежен, легко держит учебный клинок. Вогазу ещё много лет такому учиться. Как они всё-таки похожи с наставником Багатаем!
Шансов почти нет. Нападать – глупо. Матай, похоже, тут же «поймает» любое движение Вогаза. Дело не в умении делать правильные или сильные удары клинком. Тут всё глубже и тоньше. Ну и где у меня «Единение»? Неужели здоровяк Бахар меня так сильно «выбил из колеи»? …Да нет. Просто ощущение-понимание, что попытка сразиться с таким как Матай – уже есть глупость…
Но соперник ждёт. Поединок-проверка. Матай не молод – значит, будем пытаться обманывать финтами и тянуть время для возможности удачного укола, к тому же у меня длиннее руки. Так и сделаем. Мысли всё-таки затихают! Мгновение начало растягиваться… Есть собранность! Хотя это ещё и не «Единение», но уже лучше.
Шепот всё видящего и понимающего Матая: «Давай, начинай». Вогаз кивнул – понял, все смотрят, ждут. Начнём. Длинный выпад с длинным шагом и концом клинка в голову соперника. Тут же подшагиваем вперёд приставным. Не дожидаясь жесткой встречи с клинком соперника, свой клинок быстро уводим вправо вниз по дуге, чтобы ткнуть в живот.
Матай легко уклонился, отлично перехватил. Но не контратаковал. Ждёт… Ну тогда стандартные движения атаки с заходами в круг и выходами… Не стоять на месте и соблюдать дистанцию, следить за дыханием… Ни разу не удалось даже коснуться. Грустно. Ничего не получается.
Постепенно весь набор известных приемов закончился. Тогда последнее. Подбиваем клинок Матая сильно вверх. Рывком ускоряемся и, отбросив свою деревяшку, прыжком проходим в ноги соперника для захвата бёдер. Сбить его плечом на землю для добивания ножом-пчаком. Да. …Но, что и ожидалось, - имеем сильный удар рукояткой клинка соперника по затылку. Больно.
Но Матай – подо мной, чуть не «убежал». Его рука с деревянным клинком зажата моими ногами. Взмах запястья и проведём пальцами по горлу… Багатай и другие наставники говорили, что человека убить сразу сложно. Даже если проткнуть… Только срубив или размозжив голову. Теперь можно встать. И подать руку встающему Матаю. Выпрямимся и опустим глаза. Тишина, все молчат.
Парень понимал, что победы у него не было – ударь Матай рукояткой сильнее, и… с пробитой головой просто не сможешь закончить удержание и добивание. Шанс есть, но зачем такой ценой? В общем, всё, что Вогаз хотел показать, - показал.
Ухты, кровь немного течёт. Ничего страшного. Зажмём ссадину потом платком. Матай снисходительно улыбался! Но не торопился обсуждать поединок.
Некоторые стражники вокруг выглядели удивлёнными или озадаченными. И тишина. Через толпу стражников начал протискиваться озабоченный Бахар. Он так хотел посмотреть поединок, от начала и до конца! И опоздал. Какое удрученно-разочарованное лицо – «большому коту не досталась вторая миска молока». Опять мгновения потянулись… Наконец, пятидесятник громко произнёс: «Неплохо». Без интонаций. Тихо добавил: «Ты действительно из Рода Змеи. И ты похож на барсука».
Матай повернулся к тохарам. Пожилой просто кивнул, его опытные глаза были серьёзны. А вот второй, помоложе, покивал головой несколько раз, взгляд его был более тёплым. Десятник объявил Вогазу: «Ты принят. С испытательным сроком».
Далее Матай дал команду стражникам разойтись, Бахара подозвал к себе: «Отведёшь Вогаза в лавку старика Дамара, поможешь подобрать одежду и снаряжение, потом устроишь его на ночлег где-нибудь поблизости. Расскажешь основное о службе и порядках. На загуливать и… никого не трогать. Завтра утром оба должны быть здесь. Вогаз, сразу запомни наше главное правило – стражники не убивают, а поддерживают порядок. Мы защищаем людей. Повтори». Вогаз повторил. - «Надеюсь, что ты справишься. Свободны».
Бахар убежал одеваться, а Вогаз вернулся к лавке, протёр платком затылок, ссадина была неглубокой, и стал экипироваться. На него продолжали коситься. Вскоре показался Бахар. На поясе у него была здоровенная дубина, почти кусок бревна. Вот уж не хотелось бы такой получить по голове! Она красочно дополняла внешность здоровяка. Заправлял он свою кожаную безрукавку на бегу. Во, нетерпеливый…
Но вместо того, чтобы позвать и двинуться к выходу, Бахар «с разбегу» и с «просящей» улыбкой предложил помериться силами на руках. «Тут же, на столе… Если можно?». – «Конечно!» А что оставалось Вогазу? Проиграть такому очень достойно и себя проверим заодно. Не каждый день ведь встречаешься с настоящими силачами. Ну и «как ребёнка лишить сладкого»? У будущего напарника на лице вся его удаль видна. И многовато её. И спать, и есть он не будет, пока не померится силами. Хоть с кем-нибудь… А уж тем более с незнакомцем, будущим напарником.
Уселись за ближайший стол, выставили руки. Бахар кого-то из стражников позвал быть судьей. Многие другие подошли из любопытства. Установили локти, сцепились ладонями. Последние мгновения… Бахар снова сделал зверское лицо – «порву как тигр поросёнка». Вогаз улыбнулся и сделал в ответ почти такое же, но шутливо – «растерзаю как медведь». Так и начали поединок! Ва-а-а. Сдвинуть скалу пробовали!?
Ещё… и ещё, ещё и ещё… Чуть удалось… Но, нет, «скала начала двигаться и готова беспощадно раздавить». Сопротивляемся изо всех сил. Сражаться надо до конца! Бахар оглушительно зарычал и додавил руку Вогаза к столу. Оставалось сильно рычать в ответ и сопротивляться, чтобы будущий напарник не посчитал, что победа была ему очевидной.
Зрители радостно взревели, поздравляя Бахара-победителя. Здоровяк шустро вскочил на стол и победно затоптался, продолжая радостно рычать и вскинув огромные руки. Вогаз же с трудом перевёл дух, массируя сильно перетруженную руку. И вдруг начал улыбаться. Сначала не сильно. Но потом всё больше и больше. Накатило какое-то умиление соперником. Дело не в проигрыше.
Просто вспомнил себя мальчишкой и подростком. Как соревновался во всём и со всеми. Но лет в четырнадцать, после первой битвы в родной долине, «перемкнуло» - слёзы, угрюмость проигравших и побеждённых отвратили радость побед и славы насовсем.
Кузнец-наставник тогда объяснил ему – бывает, что в глубине духа некоторых, не у всех, происходит как бы смена ориентиров: доблесть и слава победителя становятся глупыми и ненужными. И лучшая замена для заполнения возникшей пустоты – просто помогать другим. Везде и во всём. Вогаз тогда с ним полностью согласился. Другие же «перестали его понимать». Но он, по совету наставника, смирился с этим – внутренний лад важнее.
А Бахару доблесть «к лицу»! Он такой – удаль аж брызжет из него. И пусть оборачивается славой! Глядишь, в преданиях потомках о нём будут повествовать как о великом герое-силаче из Турфана. Молодым воинам будет, чем гордиться и совершенствоваться. Появился недовольный Матай. Бахар превратился в «нашкодившего подростка», суетливо спрыгнул со стола и вытянулся перед десятником. Зрители как бы незаметно стали расходиться. Пятидесятник посмотрел сначала на застывшего Вогаза, сокрушенно покачал головой и наставительно произнёс: «У нас не принято повторять указание. Те, кто не слушаются, - в отряде не служат. Не хочу убедиться, что вы с Бахаром вместе только ухудшите мнение об уйгурах-воинах».
Потом повернулся к Бахару: «Думай почаще о последствиях. Нельзя строить отношения с людьми на соревновании. Когда-то тебе здорово не повезёт… Оба! Немедленно из казармы: завтра вас ждёт приятная и длительная пробежка».
Выйдя за ворота казармы, Бахар преобразился прямо на глазах. Доброжелательность, весёлость, открытость полились из него как лучи света. А ведь ещё совсем недавно это был опасный боец! Общение с ним оказалось лёгким. И честным. Такая доверчивость очень удивила Вогаза. Таких напарников у него ещё не было.
Выяснилось, что Бахар из древнего уйгурского Рода Снежного Барса, одного из десяти, пришедших на юг, в Турфан, три с половиной сотни лет назад. С дальними родичами на северном Тенгритау контакты здесь почти не поддерживаются, кроме торговли. Городские уйгуры, которых в горах называли «равнинными», давно свыклись с осёдлой жизнью и соседством с тохарами. Назвали парня Бахаром тоже в честь деда, но были ли знакомы их предки – неизвестно. И совпадения в именах действительно неслучайны.
Бахар, оказывается, знает несколько тохарских, персидских и согдийских наречий свободно и с лёгкостью осваивает любой новый язык.
Первым делом новый напарник отвёл Вогаза через квартал от казармы к большой лавке купца Дамара. Этот старик-тохар уже многие годы поставлял оружие и снаряжение отрядам городских стражников. К Бахару он относился, похоже, как к одному из своих многочисленных внуков – уж больно тёплой показалась Вогазу их встреча и короткая беседа.
Быстро найдены и подобраны все вещи, необходимые для полной экипировки. Вогаз продолжал удивляться и попридержал свои, проверенные в караванах, навыки: новый напарник тщательно подобрал ему подходящий двойной кожаный доспех, утверждая, что именно с этого надо начинать подгонку всей остальной амуниции: сначала – вторая шкура бойца! «Первую кожу всегда надо беречь».
Следом – бронзовый шлем-шышак с наносником. Под него был подобран, надеваемый почти как тюрбан, тщательно свитый длинный головной платок. Все премудрости обматывания головы и тонкости ношения шышака тут же показаны Бахаром! Отдельно – как заматывать свободным концом такого платка лицо: закрывать его в городе имели право только стражники на службе, всем остальным это категорически запрещалось.
Вогаз только успевал удивляться прагматичности и достаточной опытности молодого напарника. Дальше были подобрана соответствующая новому статусу красная рубаха, покрытый двойной бычьей кожей деревянный щит. И так далее.
Чтобы не тащить всю новую одежду и амуницию, Вогаз предпочёл переодеться. Старое свернул в обычный тюк. Всю подгонку нового тщательно проверил Бахар. В какой-то момент он долго рассматривал родовую «змеиную» татуировку на левом плече Вогаза, молча сравнивал со своей – «ирбис»… «Что такого интересного?»
Оплатой нового снаряжения служило первое жалованье стражника, что вполне устроило Вогаза. Под конец визита к Дамару Бахар предложил остановиться на постоялом дворе у своей матери и Вогаз, не задумываясь, согласился. Знакомство с таким напарником он расценил как подарок судьбы! И потом до конца своих дней ни разу не пожалел об этом.
Первым делом молодой напарник рассказал о своей службе в отряде. Его порекомендовал туда три года назад пятидесятник Матай, друг отца. Они семьями дружат с детства. С молодых лет Бахар помогал матери на постоялом дворе, а с четырнадцати ещё и стал охранником-вышибалой. Военное дело и соревнования силачей любит превыше всего!
Он женат уже третий год, подрастает двухлетний сын. Отец Бахара – тохар из древнего жреческого клана, пять лет назад ушёл в отшельники в дальнюю пустынную обитель: пришло «озарение с Неба» и по старой местной традиции отцу пришлось отойти от людского мира. Грустно, но терпимо... У Высокого Неба свои причины резко поменять судьбы людей.
Служба в городской страже сложная, но интересная. Желательно постоянно быть начеку. Теперь дальше:
«…всего в Турфане четыре дислокации отрядов по сторонам света недалеко от соответствующих укреплённых ворот в город. Пятый отряд, самый престижный и большой, охраняет центральное поместье, почти дворец, местной правящей в Турфане семьи тохарских владык. Всей городской стражей руководит пожилой дядя местного князя.
В отряды набирают всё больше уйгуров. Так как их община быстро разрасталась на протяжении последних поколений, то порядок удобнее поддерживать с помощью выходцев из семей новых поселенцев. Тохары очень терпимы к новым соседям, увеличивается количество смешанных браков, но властью во всех городах Таримского края они не делятся. Уйгурская община честно и строго соблюдает обычаи и порядки тохарского уклада.
Серьёзных межнациональных конфликтов почти не было. Но по мелочам стычки вспыхивают нередко. Таковые пресекаются всеми общинами очень жёстко. Большинство обычных нарушителей отправляются в наказание на самые тяжелые работы, например, на очистку и ремонт каналов-кязиров. Особо опасных злодеев или казнят, или продают в рабство.
Турфан процветает и расширяется. Сильный обученный гарнизон удерживает многие дикие кочевые племена и банды от нападений».
Вдруг Бахар оборвал рассказ, мгновенно напрягся, как перед настоящим поединком. Замер, как перед прыжком. Вогаз быстро проследил его взгляд через большой перекрёсток улиц, на который они вышли. Трое мужчин, возрастом около тридцати пяти, крепкие. Из местных. Пока не увидели Бахара, вели себя довольно развязно. Вооружены длинными кинжалами. Один, кстати, одноглаз, повязка закрывает левое око.
Судя по реакции напарника – это многолетние враги. Значит, возможен поединок. Прямо здесь. И насмерть. Поэтому обязательно помогу Бахару! И ещё используем ледяной взгляд для троих незнакомцев: «змея изготовилась к атаке». Знакомое чувство холода, готовности безжалостно убивать, быстро окутывает тело, внимание собралось в единый настрой для битвы…
Троица неизвестных тоже «серьёзно» напряглась. Им явно обидно, что уйгуры, которые моложе почти на десять лет, могут здорово их отлупить: ведь все трое – ростом ниже на голову и не так широки в плечах. Да и, похоже, давно «познакомились» с молодым силачом. Причём знакомство явно вышло не в их пользу.
Поединок взглядов не затянулся. Троица незнакомцев, не сговариваясь, развернулась и быстрым шагом покинула перекрёсток. Вогаз постарался максимально точно запомнить лица, повадки, походку, весь их облик – потом может пригодиться. Похоже, такой подход будет уместен для него во время службы в городской страже: память на лица уже много раз выручала его по жизни.
Видя, что Бахар постепенно расслабляется, он спросил напарника:
- Расскажи мне об этих троих. По моим ощущениям, это неприятные люди и мне хочется знать побольше именно о таких жителях Турфана. - Три года назад эти трое ублюдков, всего их было пятеро, устроили пьяный дебош в корчме у моей матери. Сначала от скуки задирали постояльцев. Потом избили зятя, который попросил их успокоиться, …ударили сестру. Я тогда немного опоздал домой, но застал, как один из них попытался ударить мою мать…
Очень долго я их избивал, даже слишком. Мама с большим трудом остановила меня. Того, который поднял руку на неё, я хорошенько приложил лицом об угол стола – один глаз ему потом так и не спасли… Двое сбежали, а этих троих я связал и держал в подвале, пока не появился дядя Матай со стражниками.
Власти эту троицу серьёзно наказали потом. Здешний клан, в котором они служат наёмниками, добросовестно заплатил нашей семье за оскорбление и погром. Хотя я уверен, что справедливость и порядок для таких… гнилых росомах – пустой звук.
…Мне запретили трогать их снова, кроме как по службе. И пока им везёт, очень редко попадаются мне на глаза. Понимают, я ничего не забыл и не простил. Обратил внимание, как они себя вели до нашего появления здесь? По рекомендации Матая, меня взяли в отряд стражников с условием, что я буду постоянно под присмотром дяди, друга отца. …И мама очень настояла.
Пока, за прошедшие три года больше плохих ситуаций дома не возникало. Но каждый праздник, особенно во время сбора урожая, когда в городе слишком много вина, я переживаю за семью. Хватает и других, …кто мне запомнился.
- Будем надеяться что Великое Небо не оставит своей защитой наших близких? - Да. Но, оказалось, что во время драки на меня «накатывает». …Только мама может остановить. Но на службе её нет рядом. Учусь. …Многие недовольны. - А вот мне кажется, «боевое безумие» - полезная вещь в бою, такого бойца практически невозможно победить. Будем разбираться. Мои наставники в горах по-разному относились к этому. Единого мнения я так пока и не узнал. - Вот и дядя Матай считает, что единого подхода тут быть не может, хотя он очень опытен, практически непобедим на ножах. Но у него есть легкость в мастерстве! Именно с её помощью якобы можно предотвратить «непоправимое»… - Что ж, будем учиться вместе.
Дальше Вогаз коротко рассказывал о себе, откуда родом, чем занимался, почему до сих пор неженат. Как разрешили уйти из стойбища «посмотреть мир». Вогаз умолчал только о Хранителях и «трёх знакомствах с Беспредельностью»: о первом он не имел права говорить, о втором же – не знал подходящих слов и понятий.
В какой-то момент Бахар спросил, как Вогазу удаётся сделать такой «нехороший» взгляд перед поединком, как сегодня, во время их первого знакомства во дворе казармы, …и сейчас, на перекрёстке. Добавил:
- У тебя были очень «тяжелые» глаза тогда. Мне почему-то сразу стало ясно, что поединок с тобой будет насмерть. И никак по-другому. Никакой игры. Страшно не было, но… малейшая неточность, промах – и вот она, смерть. Неотвратимая.
- Так получается уже давно. У нас этому учат все наставники каждого подростка в Роду. При малейшей опасности или когда сложно, одеваешь «обличье-шкуру» Первоводителя Рода, сейчас чаще говорят «Прародителя» или «Прародительницы». …Как бы становишься Им, отбросив человеческое: «как клинок, выхватываемый из ножен», в моём Роду – стать «Горной Змеёй». Но даже такие миролюбивые как «Косули», «Голуби» или «Джейраны» умеют защищаться. И хорошо!
В Великой Степи и в горах, мне кажется, мирной жизни уже давно нет, а выживать надо. …Дома учимся согласно событиям: «змея атакует», «змея на охоте», «змея защищает свою нору» и тому подобное.
- Я слышал, что именно так и становятся оборотнями. - Наверное, да. Но это якобы умели прежние люди в очень далёкую старину. Сейчас, мне говорили старейшины, такое знание опасно – можно легко потерять себя насовсем. А это будет глупостью! Есть такая сказка, что давным-давно повздорили как-то два могучих шамана, поединка не вышло, один оскорбил соперника и бросился бежать, а второй кинулся догонять.
Первый, чтобы ускорить бег, превратился в зайца, второй – в волка, стремительно бегущего следом. Первый бросился в реку и превратился в маленькую быструю рыбку, второй – в хищного гольца. Первый выскочил из воды и превратился в голубя, второй, пытаясь догнать, - в сокола. Так и носились друг за другом много лет, постоянно превращаясь в каких-нибудь животных. Совсем забыв, что они люди. И которые могут помириться…
- Слушай, Вогаз, а это правда, что в горах полно злобных и кровожадных дэвов, которые только и делают, что губят людей? - Нет, неправда! – старший уйгур даже опешил от этой жуткой для своего понимания сплетни, - а кто такое рассказывает? - В основном беженцы из восточной орды, их последнее время становится всё больше, они пытаются поселиться здесь: среди хунну - очередная усобица, да и Поднебесная, похоже, опять решила повоевать с ними. - Ага, вот кто! Теперь понятно. У них в орде уже несколько поколений специально распускают про горцев такие чудовищные слухи, имея в виду нас. Дальние горные стойбища никому не подчиняются и не платят дань, но из-за малочисленности вынуждены прятаться в труднодоступных долинах и в Тенгритау, и в Алатау, …или очень далеко на севере.
Противостоять «ордынским» почти невозможно – их слишком много. Нашим Родам старого уклада остается только прятаться глубоко в горах или уходить совсем далеко. Служить орде тех, кто предал и извратил древние традиции предков, живёт постоянным насилием и грабежом, для нас невозможно! Лучше погибнуть. Или уйти далеко. …Эти слухи для таких, кто попытается сбежать из орды в горы.
Поэтому мы живём как «исчезнувшие». У нас нет никаких богатств, живём в основном охотой и тем, что соберём: яблоки, орехи, ягоды, мёд. Если повезёт с весной, выращиваем ячмень. Есть также небольшие стада овец и яков. И очередная голодная зима может стать для горных стойбищ последней.
А в отношении дэвов гор могу тебе сказать только одно – для меня лично Они намного ближе, понятнее и дружелюбнее большинства людей. В горах есть главное правило – «Дэвы не любят глупости». Каждая гора, лес, валун, дерево, куст, травинка, полянка, ущелье, ручей или озеро – всё это Они. Если Их не слушаться и не уважать, берегись! Живым и непокалеченным из гор не выберешься. Достаточно сломать ногу, споткнувшись… и ты уже практически не жилец.
Наши старики объясняют просто: вся известная земля - и горы, и пустыни, и леса, и степи, – это Их мир. Потому что Они – более ранние Дети Богов, правнуки Неба и Земли. А люди – самые поздние потомки Небес, хотя и живут, казалось бы, с незапамятных времён, но которые ещё только учатся жить в этом мире. …Дэвы намного древнее нас и живут намного дольше. Они уже рождены такими, чтобы помогать друг другу. Нас же Они одаривают или добычей, или урожаем.
Детей в горных стойбищах сразу приучают «слушать и видеть» всё вокруг. И главное – понимать, как всё и везде зависит друг от друга. Когда и где сложно, всегда подскажут старейшины или шаманы, да и просто те, кто старше. Ведь каждый год жизни – это бесценный опыт.
- А ты охотился на снежного барса? - Да, три раза. Причём дважды был серьёзно исцарапан, что даже пришлось долго лечиться. На серьёзную и опасную охоту у нас меньше троих, а лучше пятеро, не ходят. Причём двое или трое должны быть уже с опытом. …И удачей! Это я может не смогу правильно объяснить.
Видишь ли, кому-то везёт в охоте на оленей или на горных баранов. А кому-то - на медведя или барса. И эти охотники не похожи друг на друга: и характерами, и повадками, и даже внешностью. Мы все очень разные. Но Роду нужны все. И подростков натаскивают на любую охоту, чтобы умели добывать, что только можно в горах, предгорьях, лесах и степи для жизни стойбища. И знаток сбора мёда не менее важен, чем любой другой охотник. А иногда и более: мёд не только сладость, но и лекарство.
Ты расстроен, что горцы охотятся на барсов. Понимаю, но такова жизнь. Есть разрешение добывать для нашего Рода многое, но вот, например, нам запрещено охотиться на лебедей и манулов, горных котов. Лебедя в горах почти никогда не встретишь. А вот манулы у нас по стойбищу разгуливают как хозяева: в течение дня всегда можно увидеть двоих-троих. Их подкармливают. Погладить они себя, конечно, не дают. Мне кажется, эти горные коты «приглядывают» за нашими детьми. Некоторые из нас называют их «малым народом». Мы им доверяем.
А такого почти не встретишь в стойбище Рода Жёлтого Манула в одиннадцати днях пути от нашей долины. Почему так, я не знаю. …Зато, как тебе известно: почти везде все, кому не лень, норовят пристукнуть камнем или палкой зазевавшуюся змею. Хотя для человека толку с неё, если подумать, никакого…
Дальше беседа пошла о видах охоты на равнине и горах, ремеслах. Напарники продолжали знакомиться.
Вогаза очень удивило и порадовало, что на их пути чуть ли не в каждой второй лавке, и хозяева и покупатели тепло и радостно здоровались с проходящим Бахаром. Напарника, похоже, хорошо знали здесь. И уважали! Некоторые даже передавали приветы его матери, досточтимой Алтун, или Матаю. Дважды парней угощали пирожками и лепёшками. Чудеса!
(конец 1й части)
------------ дальше будет "В целях природы обузданья, В целях рассеять неведенья тьму Берём картину мирозданья и... тупо смотрим - что к чему". С уважением, kalpa.
Караван двигался обычным порядкам через пустыню к местечку-оазису Аньси, расположенному в нескольких переходах от Дунхуана. Знаменитые «Яшмовые Ворота» обозначали западное начало громадной территории Поднебесной империи и её жестких порядков. Тут начиналась Великая Китайская стена. И любое недоразумение здесь могло быть расценено как нападение на страну со всеми вытекающими последствиями. Точнее, одним – война!
Первыми слова Бахара, завидевшего знаменитое уже больше сотни лет сооружение Поднебесной, были простыми: «Тю-ю-ю, у нас в Турфане не хуже». У Вогаза от удивления таким сравнением отвисла челюсть. Матай просто хмыкнул и покачал головой.
Вокруг раскинулись стоянки караванов. Пройти любому в Яшмовые Ворота можно было только в течение светового дня. На ночь они наглухо запирались. И если бы на не успевших вовнутрь людей напали бы разбойники, а такое здесь, по слухам, бывало достаточно часто ещё недавно, то китайская стража ни за что бы ворота не открыла, даже если бы погибали их соотечественники.
Таков здесь был порядок! Завёл его первый объединитель Поднебесной, воинственный и безжалостный император Цинь Шихуан-ди, которого самого по местной красочной легенде не пустили вовнутрь - его большой отряд опоздал к воротам на закате. Император, показывая личным примером уважение к порядку, переночевал на стоянке с внешней стороны и только с рассветом был пропущен вовнутрь. Пришла мысль о правителе – как не «похвалить» собой свой же порядок в назидание другим? Мудрый правитель!
Судя по большой очереди в обе стороны прохода за Великую Стену, караван, в котором был Вогаз, пройти в ворота не успевал – предстояла ночёвка с внешней стороны. Самар с персидским купцом уже быстро организовывали стоянку, и началась подготовка к ночи. Караванщики успевали пообщаться с «соседями» и даже немного поторговаться. В конце дня оправдались неприятные предчувствия Вогаза – на их стоянке объявилась троица чужих стражников.
Согдийцы. Лет тридцати, внешне вели себя миролюбиво, вооружены только клинками. Самый крупный, с большущим животом, явно хлебнувший выпивки, расспрашивал караванщиков и медленно приближался к костру, где хлопотал над ужином Бахар. Матай уже занял позицию в двадцати шагах в стороне и скрестил руки на груди. Позади троицы показался приближающийся Самар, мрачно заинтересованный. Нияз, как бы невзначай, расправил свой бич.
Вогаз всё быстро понял, снова «прочувствовал» на себе прощальный взгляд матери Бахара, почтенной Алтун, немедленно отложил своё оружие, кроме клинка, и твёрдыми шагами двинулся к этим трём гостям наперерез.
Преградил им путь в десяти шагах от костра. Взмахнул два раза клинком, разминая запястье и, «поигрывая» плечами, обратился к пришельцам. Он лично подозревает, что «поздние гости» пришли сюда без приглашения и явно хотят посоревноваться с молодым турфанским героем-богатырём, о котором в Дунхуане сложилась новая легенда.
Вогаз представился незнакомцам полным именем и громко заявил: «На правах "старшего брата" Бахара, который сейчас неотложно занят службой, и не может ответить им в ближайшие дни, Вогаз принимает их вызов сам!» …Матай потом рассказал, что здоровяк в этот момент «красиво и величественно» пробовал, отхлёбывая из ложки, варево в большом котле, поглаживал свою новую палицу на поясе и был более чем готов «красиво» принять вызов.
«Но поединок будет на клинках! Без каких-либо правил. И обязательно до смерти, даже не до первой крови! …Могу сразиться сразу со всеми троими одновременно…". Такова его прихоть и желание соблюсти честь младшего брата любой ценой. Если Вогаз ошибся в мотивах «гостей» и оскорбил своим поведением их возможно благочестивые намерения визита на эту стоянку или же они просто проходили мимо, в пустыню что ли(?), то он готов принести очень коротко «небольшое» извинение. "Посоревноваться с Бахаром можно будет только через несколько месяцев, по окончании службы… Сейчас никак нельзя!"
Пришельцы молча «переваривали» откровенную угрозу. Поединок взглядов… Они тоже воины. Хамить им больше не стоит – можно сильно уронить уже свою честь! Ростом и длиной рук Вогаз превосходил каждого согдийца. Конечно, Бахару они даже втроём были «на один зуб». Но не это сейчас главное! Установлен порядок и надо быть готовым положить жизнь за честь напарника!
…Пусть это и глупо. А вы, пришельцы, готовы? Пауза затягивалась. Вогаз встал в боевую стойку для немедленной атаки. «Идти, так до конца».
Вокруг, как бы невзначай, уже собралась почти половина их отряда. Матай и Самар наблюдали, не вмешиваясь. Десятник со скрещенными на груди руками хмурил брови, Самар очень неприятно улыбался. Один их напарников главного «гостя» молча тронул за рукав силача-согдийца. Вся троица пришельцев, не произнеся ни слова, развернулась и покинула стоянку. Самара они почтительно обошли стороной.
Пожилой начальник даже не взглянул на них. Его глаза выражали ироничное недовольство. Коротко бросил Вогазу: «На закате десять кругов бегом вокруг стоянки. Бахару – пять кругов». И ушёл. Вогаз сделал поклон ему в спину, чтобы его послушание видели другие, опустил клинок, извинительно подмигнул молодому напарнику и подошёл к явно поджидавшему десятнику. Половина стражников расходилась чем-то недовольные, тоже хотели поединка? Нияз просто скрутил свой бич без видимых эмоций.
Матай сжато пояснил подопечному – молодость не имеет достаточно опыта, который помог бы в такой или похожей ситуации выбрать правильные слова для предотвращения глупых поединков. Молодая удаль играет Вогазом по-прежнему. …И простое решение – не всегда правильное. Пора взрослеть.
С глупостью сложно сражаться. И в себе, в других людях. Нужно учиться быстро думать и предотвращать нежелательное. Небеса любят преподносить сюрпризы всем, а глупым – в особенности. Бег и тренировки хорошо помогают размышлениям… Как Бахар закончит приготовление ужина, оба могут начать пробежку. Вогаз просто согласился, не подняв глаз.
И какие надо было Вогазу подобрать слова? Как предотвращать!? Он действительно ещё очень молод… Рука сама поднялась и почесала затылок. Бахар у костра ждал его и тоже оказался недовольным. Не пробежкой! Нет. Ему было неприятно, что Вогаз вмешался и не позволил Бахару «разрулить ситуацию» самому. Это нечестно, ведь он уже взрослый. Если уж легенда появилась, то герой-богатырь должен лично её подтверждать… или избегать по той или иной причине, которую объяснит только он сам.
Вогаз честно принёс ему свои искренние извинения. И пообещал всемерно доверять напарнику в дальнейшем. Только что их ждёт обоих дальше? Новые приключения. Как минимум.
После третьего круга пробежки к нему присоединился и Бахар, молча пробежал свои пять кругов. По окончании он уже весело и ехидно подмигнул напарнику и вернулся к костру. На душе у Вогаза полегчало… и бег стал лёгким. Да и память предложила приятное. Для поднятия настроения.
------------- "В целях природы обузданья, В целях рассеять неведенья тьму Берём картину мирозданья и... тупо смотрим - что к чему". С уважением, kalpa.
Воспоминание 4. Часть 2. Начало новой жизни в Турфане.
Постоялый двор, к которому напарники подошли, оказался «средней руки», очень аккуратным. Здесь полностью мог разместиться небольшой караван. По словам Бахара, его матери в хозяйстве помогают ещё три семьи родственников. Работы хватает всем, живут неплохо. В корчме работают также старшая сестра Бахара с мужем и тремя племянниками. Также два брата матери с семьями и сестра отца помогают на постоялом дворе.
Зашли в просторное чистое помещение. И… Вогаз попал в домашний семейный уют. Это было так неожиданно! Как будто вернулся, наконец, домой! Что это!? Впервые за много лет он «вернулся домой»!? К близким людям…
Досточтимая Алтун, хозяйка и мать, красивая, высокая, статная и сильная духом женщина. Лет сорока. С громадной теплотой в узких карих глазах и глубоким взглядом, проникающим в душу! МАМА… Доброжелательная и строгая. Внимательная и заботливая. Терпеливая и вдумчивая. Умелая и мудрая. Наверное, таким и должно быть проявление-присутствие Великой Умай, Матери Всего!?
Вогаз испытал трепет от ощущения, что мать Бахара, встретившая двух парней посредине зала, видит не только вернувшегося сына, живого и здорового, с новым напарником. А кого ещё!? И ощущается, что у неё есть надежда, что ещё одни глаза и руки, ещё одно сердце присмотрят за её ребёнком!? Который уже давно не ребёнок. А настоящий воин, который нашёл время после службы заглянуть домой. И бесконечно порадовать мать простым своим появлением!?
Бахар широко улыбнулся, крепко обнял маму. И представил ей Вогаза, своего нового напарника, которого привёл в отряд дядя Матай. Лично.
Немного затянулась пауза – Алтун вглядывалась в гостя, который уже успел стать сослуживцем её бурного сына. Теплота её взгляда была так велика, что у Вогаза перехватило дыхание, горло сжал спазм. «Как вернулся домой!?»
Радость в сердце за таких людей позволила сделать два шага вперёд. Представиться полным именем. И торжественно пожелать хозяйке этого очага, матери Бахара, удачи, здоровья, процветания и защиты Великого Неба и Мудрой Земли! Многих прекрасных лет радостной жизни!
Досточтимая Алтун сильным голосом произнесла ритуальную фразу приветствия и приглашение пожить в её доме. На правах «почётного гостя»!
И вот как объяснить, что от сердца к сердцу мгновенно протягивается крепчайшая нить человеческой любви, теплоты и заботы!? Правильно говорят наши старейшины: «Вкладывай всё сердце без остатка в каждое своё слово – и никогда потом не пожалеешь! Небеса мудры, давая нам в судьбу возможность подарить любовь и заботу другим! Цени и не ропщи».
Мать Бахара пригласила Вогаза присесть к столу у окна на очень светлое место. А напарник тут же вызвался самолично приготовить что-нибудь вкусненькое, взгромоздил свою булаву на прилавок и убежал на кухню.
Алтун налила гостю большую чашу виноградного сока. Сокрушенно покачав головой, спихнула оружие сына за прилавок, и с материнской улыбкой села напротив. Дождалась, пока гость утолит жажду, и тепло произнесла: «Расскажи о себе, сынок!»
И потекла приятная беседа. Вогаз рассказывал почти всё. Очень удивился, что Алтун, оказывается, многое известно и о Хранителях, и о легендах. И о «правилах, когда молодой воин может неженатым покинуть стойбище на несколько лет». Она всё понимает и знает, что многое нельзя рассказывать даже местным сородичам-уйгурам, «равнинным».
Оказывается, большинство знаний предков теперь здесь хранятся и передаются только женщинами. Намёк о появлении необычного молодого гостя с гор, который станет на много лет напарником её сына, вторым, по сути, её сыном, Алтун получила от своей близкой подруги, шаманки турфанской общины уйгуров, ещё семь месяцев назад. И два личных сна подтвердили ей это. Поэтому сегодня знаковый день!
Даже ни на мгновение не задумываясь, просто повинуясь решению сердца, Вогаз быстро достал из своих вещей красивое ожерелье из хризопраза, дымчатого зелёного камня, и как можно торжественнее преподнёс досточтимой Алтун. Он купил его для своей матери в Семиречье, заплатив почти всё жалованье после второго каравана. Но сегодня посчитал крайне важным и уместным сделать именно такой подарок! За теплоту и от всего сердца! Маме Тёгерин он сделает потом другой подарок. Обязательно.
Алтун долго молчала. Взяла нежданное подношение в руки, рассматривала, медленно одела и поблагодарила. Добавила: «Мой дом – твой дом». Она искренне рада за Тёгерин, которая имеет такого сына. И словами точно многое не передать! …Раньше молилась за одного сына, теперь будет за двоих. Одинаково! А Небеса такое точно услышат.
Дальше началось «плотное» расспрашивание о тонкостях жизни Родов «истинных» в горных стойбищах. Буквально её интересовала каждая мелочь. И Вогаз рассказывал, и рассказывал. Объявился Бахар с двумя большими мисками вкуснейшего плова «по-турфански». С порциями, где каждая на четверых… На шее у него угнездился двухлетний сын с большими глазами и пытливым взглядом. Которому все и всё интересно!
Бахар представил Вогаза сыну. После приветствия и короткой шутливой беседы Алтун забрала внука к себе на руки. И пока парни ели, рассказывала о жизни уйгуров в Турфане, о новых традициях, соседстве с тохарами и последних новостях.
Чуть позже к беседе и расспросам присоединились сестра Бахара, зять и двое племянников. Алтун сразу уточнила для всех, что Вогаз будет жить в дальней комнате под крышей, на втором этаже. Несколько лет. «Семья в полном составе приветствует гостя и нового родича». Во так, быстро и насовсем!
Дальше продолжились расспросы о жизни горных стойбищ и странах, где успел побывать Вогаз. На закате Алтун предложила ему вместе посетить уйгурское святилище и познакомиться с шаманкой. Он с удовольствием согласился.
Долгие дни потом продолжались беседы Вогаза с Алтун. Мать Бахара живо интересовалась жизнью дальних родичей в горах: многие «равнинные» тосковали об утрате прямой связи с «истинными». -----------
Утром следующего дня началась служба в отряде. Вогаз уже с первых мгновений с удовольствием впитывал все премудрости умений и обязанностей городского стражника. Старался не выделяться. Чувствуя себя новичком, помалкивал. В свои двадцать три года он радостно осознавал – для него есть новая, сложная, интересная и очень ответственная работа. Похоже, именно так проявилась для его судьбы воля Всевидящего Неба!
Патрулирование улиц, стража на городской стене или в охране городских ворот, участие в сыске, сложные засады, розыск правонарушителей или пропавших без вести, конвоирование преступников, поддержание порядка на праздниках, почётная стража… Главная изюминка всего этого – очень требовательные наставники. Их опытность, терпение, бдительность к ненужным порывам подчинённых. Их добросовестность. И необычное чувство юмора: в отряде любили подковырки и розыгрыши. С последним сложно, но терпимо.
Кроме Матая, который лично опекал и гонял «до седьмого пота» двух парней, почти самых молодых в отряде, Вогаз почему-то пришёлся по душе пожилому тохару, наставнику по стрельбе из лука. Поначалу Вогаз сторонился старого мастера – у того был уж больно ехидный язык. Но вскоре молодой уйгур оценил суть его наставлений. Каждый выстрел их подтверждал.
Постепенно радовал старика мелкими успехами в растущих навыках. И всё же какую-то тонкость упускал. Получал нагоняй и снова тренировался. Наставник требовал почти постоянного Единения. Вогаз быстро «входил», но… «расплывался». Даже пришлось услышать сварливые слова: «Хоть и прозвали тебя правильно, Барсуком, но ведёшь ты себя иногда, как какая-то маленькая ящерица, разинувшая от удивления свою пасть в неподходящий момент! Не зевай. Снова ищи Единение!» Проницательность слов глубоко обеспокоила Вогаза, но наставник был прав. Как немногие, тот умел заглянуть в суть. -------------
Со временем мастерство росло, оттачивались навыки. Очень многое запомнилось за три года службы. Но почему особо отложились в памяти три эпизода.
Первый, когда буквально на третий день Бахар неожиданно попросил «обстрелять» его из лука, проверить его способность выдержать щитом «сильную стрелу». Что-то он недоговаривал…
После тренировок, когда на стрельбище не было никого, Бахар встал в шаге от мишени. А Вогаз начал стрелять из лука в цель рядом с напарником. Сначала с десяти шагов, потом с двадцати. Целился очень тщательно – Бахару было важно глубоко прочувствовать себя и научиться «ловить звук», находясь под обстрелом. Вогаз всё понимал, поэтому действовал очень собранно. Ошибки быть не должно.
Увеличил дистанцию до пятидесяти шагов, три стрелы. Потом рискнул и увеличил дистанцию до семи десятков шагов. Три стрелы. …Спасибо Небу, почти не было ветра в тот момент. Всё прошло хорошо, везение и тут не оставило Вогаза, а может Бахар имеет достаточно своей удачи?
Об этом упражнении они оба никому не рассказывали.
На следующий день Бахар приволок на стрельбище дубовую столешницу из казармы и захватил свой личный щит. Для начала Вогаз с двадцати шагов сделал два «сильных» выстрела в доску, чтобы посмотреть, насколько пробивают его стрелы двухпальцевую толщину столешницы. Наконечники из бронзы не пробивали, но их концы выглядывали с другой стороны доски.
Потому Бахар и предложил для начала, что он просто прикроется столешницей от выстрелов. Вогаз согласился. Три стрелы с двадцати шагов. Бахар удержал. Потом подвесили к мишени его личный щит, сделанный из досок в палец толщиной и обтянутый двойной бычьей кожей. Две стрелы не пробили его. Вогаз сократил дистанцию до десяти шагов. Снова две стрелы – наконечники показались с другой стороны. Можно было пробовать вживую.
Вогаз начал стрельбу с пятнадцати шагов. Первая стрела – Бахар удержал. Всё нормально. Выдернули стрелу. Новая попытка, тоже с пятнадцати шагов. Две стрелы, всё нормально. Ещё три выстрела. Вогаз увеличил дистанцию до двадцати шагов. Четыре выстрела – напарник удержал: уже освоился со щитом. Получилось. Или это Вогаз опять поделился своим «везением»? Вдвоём они повторяли такие упражнения раз в несколько дней.
И ещё… Вогаз наотрез отказался от участия в практике «поймать стрелу, летящую в грудь». Считал, что оба они слишком стары, чтобы начинать такое обучение. Опоздали. Надолго. Как не обижался Бахар. Навыки уклониться или перехватить щитом – да. Сердце подсказывало: быть беде. Но именно это и сложнее объяснить.
Как бы то ни было, новый навык владения щитом пригодился Бахару уже через полгода. Помог напарнику избежать ранений, когда какие-то «ордынские герои» на празднике напились, сильно повздорили с одной из местных общин, забаррикадировались в одном из восточных постоялых дворов и некоторое время успешно удерживали оборону, отстреливаясь из своих луков от городских стражников. Даже будучи пьяными, они достаточно метко стреляли. Бахар, прикрываясь большим щитом, смог одним из первых пробиться вовнутрь и почти в одиночку отлупил большинство зарвавшихся «гостей». Хорошо обездвижил так сказать… ----------
Другой эпизод запомнился непреклонностью Матая. Первый месяц службы Вогаз попадал в основном на патрулирование улиц. В тройке с Матаем и Бахаром удалось достаточно быстро выучить территорию всей северной части Турфана. И познакомиться с царящими там традициями, нравами, сложностями взаимоотношений между общинами, …так называемыми «раскладами» между Семьями.
Пришлось свыкнуться с новизной – стражники смотрят на жизнь города, местных общин и обычных людей совершенно с неприятной стороны. Со стороны недоверия. «Нормальный служитель порядка никогда никому не доверяет!».
Это обязательное правило, даже если не хочешь, но как городской стражник обязательно столкнёшься с нечестностью, хитростью, глупостью и невнимательностью. Ведь вопрос – в человеческих жизнях. И в объективности – основе закона! Такова жизнь в городах… Ушлость и «гибкость ума» правят здесь.
Это не родное стойбище, где бесконечно доверяешь всем без исключения. И гостям, которых встречают там как родных только раз в несколько месяцев. Их визит воспринимают как подарок Небес! А здесь же, в большом городе, часто говорят: «Кого это нелёгкая принесла». И ещё впервые Вогаз столкнулся с тем, что взрослые, знакомые люди могут с откровенно честным взглядом сказать неправду. Не задумываясь, солгут!
Сложно быть добросовестным и порядочным городским стражником, узнав, что тебя могут обмануть в любой момент? Причём те, которых ты поклялся защищать? Нет. Но противно.
Например, где-то через полтора десятка дней после начала службы, Вогаз в ходе одного патрулирования улиц погнался за карманным воришкой, подростком лет пятнадцати. В лабиринте узких улочек и несметного числа торговых прилавков это было довольно сложной задачей. Но, будучи приученным с детства гнаться за оленями через лесной бурелом, заросли и нагромождения камней, уйгур неплохо справлялся и почти настигал жертву.
Парнишка имел преимущество: хорошо знал местные закоулки. На одном из перекрёстков он удачно этим попытался воспользоваться. Вогаз отставал на три десятка шагов и совершенно не собирался отказываться от погони. Развилка усложнила ему задачу. Благо, ощущения «не спали». Но для подстраховки он всё же быстро спросил ближайшего торговца, куда побежал воришка. Мужчина лет пятидесяти, с которым Вогаз уже был знаком ещё с первых дней службы и даже здоровался с ним, испуганно, но с честным прямым взглядом уверенно показал на север.
Уйгура оглушило. Это была неправда! Глаза Вогаза уже сами повернулись в противоположном направлении. Мгновения было достаточно, что его взгляд заметил облачко пыли в двадцати шагах на повороте в соседний переулок – след пробежавшего человека, а запахи подтвердили догадку. Более того, удача снова не отвернулась от уйгура: за поворотом был тупик, где беглец, скорее всего, попытается переждать.
Не теряя времени, стражник кинулся завершить погоню. Парнишка …даже не пытался сопротивляться: из уличного тупика ему бежать было некуда, а оказать сопротивление он не решился. И согласился с неизбежным. Без раздумий отдал Вогазу украденный сверток. Спокойно пошёл со стражником, положившим ладонь ему на плечо. Связывать, похоже, не было нужды. Правило – попытка сбежать увеличит наказание вдвое.
Вогаз провёл воришку мимо покрасневшего торговца, попытавшегося обмануть, и задержался на несколько мгновений возле злополучного прилавка. Чтобы заглянуть в глаза пятидесятилетнего мужчины, уроженца города. Хотя было противно. Очень. …Хотелось спросить – похоже, что торговец пытался выгородить родственника? А не лучше ли было пристроить мальчишку к труду и почаще следить за ним?
Но Вогаз промолчал. «Кто он такой, чтобы совестить пожилого человека? Прямой как бревно пришелец с гор, удачливо подрабатывающий на престижной службе? У которого весь опыт новой жизни за пределами родной долины - всего то три года. …Но как же тогда нравы, на падение которых жалуются все? С чего начинается доверие и взаимоуважение, соблюдение установленных правил? Или - может, ошибся человек?» Вопросы пронеслись в голове… и унеслись. Осталась служба, поступая на которую, он принёс клятву защитника порядка.
Поэтому Вогаз решительно повёл подростка дальше. В яму для задержанных, где тот будет ждать решения о наказании и своей дальнейшей судьбе. «Ибо всё на земле имеет последствия».
Пятидесятник Матай чуть позже выслушал его доклад об удачном задержании. Расспросил о причине недовольства. Потребовал полностью высказаться. Выслушал внимательно, и со строгостью в голосе коротко сказал: «Привыкай. …Моя вина – не предусмотрел твоё воспитание и не предупредил. Не сможешь смириться – уходи. Как поступишь!?»
Вогаз даже не думал, заглянул в глаза наставнику и ответил: «Конечно останусь. Я дал клятву. И буду учиться понимать». Матай кивнул. Стоявший рядом с ними Бахар тоже кивнул.
Напарник чуть позже рассказал, что с нечестностью он столкнулся уже на второй день своей службы. И не мог прийти в себя два дня. Мама Алтун «вправила мозги». Пошли сегодня домой пораньше? Я такое мясо барашка приготовлю! Два дня будем есть. И Вогаз немедленно согласился. «Пока сердце в смятении, главным становиться… желудок. Надолго. Хотя и так нежелательно. Но ведь будет вкусно!» А вопросы остались, и много их было. И вот они – рядом!
Утром следующего дня произошло то, что почти насовсем помогло избавился от толпы сложных вопросов на тему нравов и поведения людей в городе: Вогаз обратил внимание на то, как утром в казарме отряда напарники, в том числе и он сам, собираются на очередную службу, причем совершенно не важно куда, в патруль или на охрану, или куда-нибудь ещё… И бывалые, и недавно начавшие.
Они внимательно, не торопясь, тщательно экипируются и вооружаются, проверяют каждую мелочь. Почти все – молча. Не навязываясь, помогают друг другу подтянуть тесёмки где надо, подправить доспехи, расправить ремни. Каждый обязательно попрыгает: чтобы ничто не звенело, не вывалилось – не подвести себя и товарищей.
Почти нет улыбок. У всех после заматывания лица вуалями из части головных платков под шлемами меняется взгляд. Становиться одинаковым – холодные и терпеливые глаза воина, который на службе. То есть готовый убивать, умирать, наводить порядок, спасать, помогать, тупо ждать хоть целые сутки в засаде… Глаза, готовые видеть смерти, ранения, несправедливости, горечь, страх, мольбу, обман, недовольство, ненависть, нелепость, недоверие… И надо всё, что принесёт очередной день, вытерпеть. Ибо такова служба. Неготовые к такому сердцем …ищут другое занятие.
Каждый день все отряды стражников – это часть жизни города, общины, может одно из последних средств надежды людей жить мирно, во взаимовыручке, соблюдая традиции. Чтобы потом не было стыдно перед потомками?
Матай, встреченный на выходе из казармы, с понимающей улыбкой хлопнул по плечу. Пора, выходим, строимся тройками. Приятно перемигнуться с Бахаром. «Мы – готовы». -------------
Окончание первого месяца службы в отряде стражников запомнилось новым уроком. Не последним. Очередной праздник выдался шумным в Турфане. Было много застолий, здравиц, веселья, радостей, песен, поздравлений и… драк. Вечером уже второго дня гуляний тройка в составе Матая, Бахара и Вогаза нарвалась на бурное столкновение «отдыхающих» караванщиков и местных жителей на одном из самых больших перекрёстков.
Десятка четыре подвыпивших мужиков довольно быстро втянулись в «приятные разборки на закате». Уже пошли в ход сначала кулаки, толкания, ухватывания за одежду и бороды. Потом будут и ножи, кинжалы, дубинки, лавки, …всё что попадётся под руку.
Вогаз, быстро омрачив сам себя уверенностью навести порядок немедленно, уже почти кинулся в эту ошалевшую толпу: разнимать, спасать, задерживать, лупить. …Крепкая рука Матая схватила его за шиворот, на лице начальника – ироничная ухмылка:
- И куда это ты навострился? Как тупое копьё!? - Туда, в толпу. …Предотвращать! …Это. - А подумать для начала? - Ну а как же. Мы же – стражники. - Мы втроем, Бахар, ты и я – высокие, большие, сильные, хорошо вооружены? - Ну да! Мы справимся. …Наверное. - А если они, сцепившись с нами, такими большими и хорошо вооружёнными, вдруг объединятся? Все вместе против нас троих? - …Хм-м, …вломят нам. Сильно. Как наименьшее. - А моя команда действовать была? - Нет. Извини, старший. - Взгляни на Бахара, который уже многому научился в отряде!
Молодой напарник совершенно не рвался вперёд, но, поигрывая булавой, разминал запястья, поводил плечами и был готов отразить любое нападение. Но, не двигаясь с места.
Матай продолжил, уже со строгостью в голосе:
- Без приказа мы в таких случаях не действуем. Именно сейчас нам троим никто не угрожает. А подмога уже на подходе! Ты даже не услышал, как я подал сигнал свистком другим тройкам. Дождёмся усиления и сделаем всё правильно. - Слушаюсь, старший.
Восемь троек стражников, скоординировав усилия, охватили всю эту беснующуюся в ярости схватки толпу. И задержали всех без особых усилий, ...кто выжил в драке. На песке перекрёстка остались лежать четыре тела. «Отпраздновали», так сказать.
"Вовремя подумать, а ещё лучше заранее, никогда не помешает?" - таким и запомнился первый месяц новой жизни в Турфане – в отряде городских стражников.
(конец 2й части)
---------- дальше будет "В целях природы обузданья, В целях рассеять неведенья тьму Берём картину мирозданья и... тупо смотрим - что к чему". С уважением, kalpa.